крысу, а не про женщину и почему его Маша и Паша такие вялые. Он пишет о том, чего не знает.
– Ты читал «Это я – Эдичка» Лимонова?
– Читал.
– Нравится?
– Да.
– А в чем успех Эдички? Ты понял?
– Лимонов – талантливый писатель.
– Талант плюс искренность, – уточнила я. – Лимонов не притворяется, он выворачивает душу наизнанку, вытряхивает как карман. Это и твой путь.
– Не понял.
– Напиши о себе все как есть. Исповедь. Ты сможешь просверкнуть как Эдичка.
– Не могу.
– Почему?
– Я подставлю своих родителей. Обреку их на позор. Челябинск – город маленький. Все всех знают. Мой отец – известный человек. Я его подставлю.
– Придется пожертвовать. Если ты хочешь успеха. Что для тебя важнее?
Ким промолчал.
Ким хотел успеха. Он пытался протыриться в друзья к известным людям. Но известным тоже интересны известные, состоявшиеся. Зачем им парень из Челябинска?
Я спросила:
– Зачем ты тянешься к старичью? У тебя должны быть друзья – ровесники.
– Я тянусь не к старичью, а к личностям. Мастерам.
Ким предпочитал старух, потому что от них не шла сексуальная агрессия. Молодая женщина требует поступка, а старухе достаточно просто общения.
Какое-то время это новое знание стояло между мной и Кимом. А потом испарилось. Мне было все равно. Мы подолгу разговаривали с ним по телефону. Беседа всегда была глубокой и интересной.
Мне везло на гениальных людей. Я общалась с Федерико Феллини, с Высоцким, четырнадцать лет работала с Данелия. Я привыкла к яркому общению. Ким был не жиже. Такой же крутой.
У него не было результата труда, но звучал он превосходно. Его мысли были оригинальны и неожиданны.
Я с удовольствием общалась с Кимом. Это было необходимо, как глоток воды в жаркий день.
Ко мне приехала славистка по имени Штефи. Она занималась моими книгами в швейцарском издательстве.
Штефи позвонила мне из Цюриха и сказала, что собирается в Москву, хочет встретиться.
Я попросила Кима привезти Штефи ко мне. Встретить возле гостиницы, взять такси и доставить по адресу. Такси за мой счет, разумеется.
Ким так и сделал.
Они приехали к обеду.
Я приготовила русскую кухню: пельмени, борщ, блины с икрой. Еда тяжелая, грубая, но на голодный желудок – самое то.
Штефи – само очарование: тонкие запястья и тонкие лодыжки, порода. На вид ей не больше тридцати. Приятное дополнение: она богата. Ее родители владеют сетью магазинов. Богатая, умная, красивая – буквально принцесса. Как в сказке.
Штефи не замужем и открыта для знакомств. Они разговаривают с Кимом на чистейшем английском. Киму очень идёт английский. Никогда не подумаешь, что у него под окнами вопят глухонемые дети. Впечатление, что у него под окнами собственный бассейн и гольф со стриженым газоном.
Штефи улыбается Киму, всячески показывая, что двери в ее сердце раскрыты. Ким это конечно же видит, но он неприступен.
«Дурак», – думаю я.
Бог послал ему счастливый случай. Женился бы на Штефи, переехал в Швейцарию. Работал бы в издательстве. Русскоязычные специалисты нарасхват. Родил бы со Штефи общего ребенка. Как? Договорились бы как-то. Таких браков сколько угодно. Партнеры идут на компромисс, когда он необходим. Жил бы в налаженной стране. Не ходил бы в изгоях. Дружил бы не со стариками, а с ровесниками, равными себе. Никаких комплексов.
Но Ким не отвечает на призывные сигналы Штефи. О, могущество мужчины, не идущего в руки.
Вечером они уходят.
Ким провожает Штефи до гостиницы. Возвращается в свою нору, звонит мне. Сообщает, что все в порядке.
– А ты не хочешь показать ей Москву? – спрашиваю я.
– У меня нет машины, – отвечает Ким.
– У тебя нет желания, – уточняю я.
Ким молчит.
– Дурак ты, – добавляю я.
– Почему?
– Как ты представляешь свое будущее? Жить за папин счет? А когда папы не будет?
– Я надеюсь, что-то изменится.
– Тебе судьба подкинула шанс. Уехал бы в Швейцарию, и все изменилось бы сразу.
– Я не хочу обманывать Штефи. Я ее слишком уважаю.
– А почему «обманывать»? Можно не обманывать. Штефи готова любить тебя любого. Для нее главное – личность, а не физиология.
– Откуда вы знаете?
Я действительно не знаю, но мне хочется так думать. Потому что физиология – это тело, а личность – душа. Тело превращается в прах, а душа бессмертна.
Ким написал пьесу и протырился с этой пьесой к главному режиссеру какого-то московского театра. Видимо, репертуар нуждался в обновлении.
Пьеса была принята. Она стояла в репертуаре четыре месяца, потом была снята. Актеры играли в пустом зале. Было продано не более десяти билетов. Десять человек торчали в разных концах зала и уходили во время антракта. Скучно. Пьесу сняли с репертуара.
Ким не особенно расстроился. Он ожидал чего-то подобного.
Режиссер сочувствовал начинающему драматургу. И однажды нашел выход. Позвонил Киму и предложил:
– У меня есть пьеса запрещенного автора. Он уже умер. И наследников не осталось. Хочешь я поставлю твою фамилию? Успех гарантирован. Ты проснешься знаменитым.
Ким догадался: деньги пойдут налево, скорее всего режиссеру и директору театра. А чужая слава ему не нужна.
– Я не согласен, – ответил Ким.
– Почему? – удивился режиссер. – От тебя же ничего не требуется…
– Я ставлю свое имя только под своей работой.
Режиссер помолчал, осознавая. Потом осознал и сказал:
– Ну и сиди в своей норе. – И бросил трубку.
На этом сотрудничество закончилось. Аминь.
Режиссер хотел как-то приспособить, прогнуть Кима в своих интересах, но Ким не прогибался. Он хотел успеха, но не любой ценой.
Где могут познакомиться люди с нетрадиционной ориентацией? Где они могут найти друг друга? В интернете. Где же еще?
Одинокий Ким просиживал перед компьютером целыми вечерами. Шарил по разным городам и странам в надежде найти любовь. А если не любовь, то хотя бы понимание.
Однажды он пришел ко мне со светящимися глазами. Нашел! Правда не в России, а в Израиле. Его имя – Шломо. Живет в городе Арат.
Я сказала:
– Шломо – это Соломон.
Ким не отреагировал. Не все ли равно как зовут твое счастье? Главное, что оно есть, хоть и в другой стране.
– А как вы увидитесь? – поинтересовалась я.
– Я поеду в Израиль. Он меня встретит.
Но Шломо не встретил Кима. Ким стоял в аэропорту «Бен Гурион». И растерянно смотрел по сторонам. Полет был долгим – четыре часа. И в аэропорту Шереметьево его допрашивали, проверяли чемодан, буквально трясли.
Ким – молодой мужчина вполне мог оказаться чеченцем. Очень многие чеченцы имеют светлые волосы и голубые глаза.
Россия в это время воевала с Чечней,
