научные законы и законы вещей, надо, очевидно, различать и следствия тех и других. Следствия первых суть утверждения, выводимые по общим или специальным (принятым только в данной науке) правилам из них. И они также суть научные законы (хотя и производные по отношению к тем, из которых они выводятся). Например, можно построить социологическую теорию, в которой из некоторых постулатов о стремлении индивида к безответственности за свои поступки к другим индивидам, находящимся с ним в отношении содружества, будут выводиться утверждения о тенденции индивидов к ненадежности (не держать данное слово, не хранить чужую тайну, разбазаривать чужое время и т. п.). При этом для выводимых утверждений будут сохранять силу те же условия, что и для посылок. Трудность обычной дедукции здесь состоит в том, что все посылки, из которых производится вывод, должны содержать одинаковую часть, фиксирующую условия, или такая часть должна выводиться. Общая схема вывода такова: из посылок "A при условии B" и "C при условии D" выводится "X при условии Y", если Y выводится из B и выводится из D по отдельности.
Следствием же законов вещей, фиксируемых законами науки, являются не законы вещей, а те или иные факты самой действительности, к которой относятся научные законы. Возьмем, например, закон, согласно которому имеет место тенденция назначать на руководящие посты не самых умных и талантливых людей, а самых посредственных и среднеглупых, но зато угодных начальству по иным параметрам и имеющих подходящие связи. Следствием его является то, что в некоторой сфере деятельности (например, в исследовательских учреждениях, в учебных заведениях, в управленческих организациях искусства и т. п.) руководящие посты в большинстве случаев (или по крайней мере часто) занимают люди, глупые и бездарные с точки зрения интересов дела, но хитрые и изворотливые с точки зрения интересов карьеры. Люди на каждом шагу сталкиваются со следствиями действия социальных законов. Некоторые из них субъективно воспринимаются как случайности (хотя строго логически понятие случайности тут вообще не применимо), некоторые вызывают удивление, хотя происходят регулярно. Кому не приходилось слышать и даже самому говорить по поводу назначения некоторого лица на руководящий пост, как могли такого негодяя назначить на такой ответственный пост, как могли такому кретину поручить такое дело и т. п. Но удивляться следовало бы не этим фактам, а тем, когда на руководящие посты попадают умные, честные и талантливые люди. Это, действительно, отклонение от закона. Но тоже не случайность. Не случайность не в том смысле, что это закономерно, а в том смысле, чти понятие случайности здесь опять-таки неприменимо. Кстати сказать, выражение "ответственный пост" есть нелепость, ибо все посты безответственны, или имеет смысл лишь указание на высокий ранг поста.
В этом месте Шизофреник вспомнил о Болтуне. Чтобы разобраться в том, что из себя представляет общество, думал он, мало эмоций и знания фактов, сколько бы их ни было и какими бы они страшными ни казались обывателю. Нужна еще хорошо разработанная система методологических принципов понимания. Эти принципы просты и доступны всем. Но предварительно их кто-то должен сформулировать профессионально строго. Это мог бы сделать Болтун. Но после той истории он, кажется, вышел из игры. А жаль. Пропадает такой блестящий ум.
Мазила сказал, что вопрос об отношении научных законов и законов вещей для него остался неясным. Имеет здесь место отражение или нет? Шизофреник сказал, что ему становится омерзительно скучно от обилия примеров, подтверждающих правильность его теории. Одно из следствий действия социальных законов — тенденция к одноплановой ориентации сознания. Возникают своего рода силовые линии, разворачивающие мозги людей в одном и том же направлении. Все должны думать по схеме: научные законы либо отражают законы бытия, либо нет. Сейчас прогрессивно признавать частично то и другое. Но это — не меняет общей ориентации. И даже ты не видишь возможности иной позиции. Но ее логически не может быть, сказал Мазила. А при чем тут логика, сказал Шизофреник. Есть еще такая позиция: мне вообще наплевать на то, что вы по этому поводу думаете и говорите. Это — позиция безразличия к данной ориентации создания и выбора иной ориентации, в которой такая проблема вообще не встает. Ты же сам назовешь меня кретином, если я о твоих работах начну говорить в терминах "отражают", "выражают" и т. п. Мазила сказал, что ему понятно. Но при случае попросил Социолога высказать мнение профессионала о рукописи Шизофреника. Социолог полистал рукопись, любуясь на себя в зеркало, сказал, что это — ерунда, подражание давно изжитым идейкам оттуда, назвал несколько десятков ихних имен и шесть наших (три раза свое, два раза Супруги, один раз Мыслителя). Но рукопись Шизофреника его встревожила не на шутку. Подумать только, Они делают важное дело, работают, тратят время на командировки и заседания, защищают диссертации, пишут статьи и книги с учетом ситуации и перспектив, изворачиваются и все такое прочее, а какой-то копеечный младший научный сотрудник без степени набирается наглости иметь свои суждения по вопросам, в которых они и только они суть признанные специалисты. Нет, это возмутительно. Полюбовавшись на себя еще с полчаса в зеркало, Социолог позвонил Сотруднику.
Вечером состоялся завтрак у Претендента, сыгравший выдающуюся незаметную роль в исследуемом мероприятии. На завтраке присутствовали Социолог с Супругой и Мыслитель без супруги, которую он бросил сразу же после того, как обнаружил хлопотность и суетность семейной жизни. Претендент брал сочные куски чуть зажаренного кровавого мяса из закрытого распределителя, кидал их в широко разверстую пасть и жрал с видимым наслаждением. Претендент разглагольствовал. Причем, с таким расчетом, чтобы его слышали все желающие слушать и подслушивать и не могли не слышать не желающие это делать и даже желающие это не делать. Свои речи он заливал заграничными винами, приобретенными во время многочисленных командировок и в виде подарков по принципу необычности и яркости для ибанского глаза бутылок, содержащих противную жидкость, которую Претендент не любил и вместо которой наедине со своей страшной женой и нечистой совестью предпочитал обыкновенный "сучок". С этими мерзавцами и негодяями пора кончать, орал Претендент, а то эти невежды и реакционеры снова установят свои порядочки. Наш долг. Мы обязаны. Возглавить деловых и мыслящих. Социолог хватал сочные хорошо прожаренные куски мяса из закрытого распределителя, запихивал их в широко разверстую пасть, путаясь в бороде, и жевал с видимым пренебрежением. Он сам любил разглагольствовать на передовые темы и не терпел, когда ему в этом препятствовали. Потому он мучительно переживал невозможность высказаться, ибо Претендент пресекал всякие попытки
