всего, ее получите. По-моему, там надо весить меньше ста пятидесяти фунтов…
— Нет, Арт, — вмешалась Рут. — Он сказал, что предел — сто фунтов.
— Я только восемьдесят пять.
— Ну да, — небрежно заметил Арт. — Такой человек, как вы, может жить в лучшем номере за ту сумму, которую вы каждый месяц получаете по социальной страховке. Это все равно что совершенно бесплатно.
Они обедали, и Рут наблюдала за тем, как в голове матери происходит серьезная работа: перед такими предложениями, как бесплатное кабельное телевидение, большие скидки и лучший номер, устоять было невозможно.
Наконец, прервав молчание, Лу Лин сказала, сияя от удовольствия:
— Гао Лин решит, что я очень богатый, раз жить в такое место. Как круизное судно.
Они праздновали семьдесят седьмой день рождения тетушки Гао. То есть восемьдесят третий, если уж быть точными, но об этом знали только она, Лу Лин и Рут.
Весь клан Янг собрался на ранчо Гао Лин и Эдмунда в Саратоге. На тетушке Гал, согласно цветочной теме вечеринки, была гирлянда из искусственных цветов и свободная туника с гибискусами. На дядюшке Эдмунде — гавайка с изображениями укулеле [24]. Они только что вернулись из своего двенадцатого круиза на Гавайи. Лу Лин, Арт, Рут и многочисленные кузены сидели на заднем дворе возле бассейна — на веранде, как говорила тетушка, — где дядюшка Эдмунд жарил на гриле такое количество стейков и ребрышек, что всем участникам грозило несварение желудка. От горящих газовых фонарей исходило тепло, но детей было не так легко обвести вокруг пальца. Они решили, что погода не подходящая, чтобы плескаться в бассейне, и затеяли игру в хоккей на лужайке. Каждые несколько минут им приходилось вылавливать мяч из бассейна сачком на длинной ручке.
— Слишком много брызги, — пожаловалась Лу Лин.
Когда тетушка Гал отправилась на кухню, чтобы приготовить закуски, Рут отправилась следом. Ей нужно было поговорить с ней наедине.
— Вот смотри, как надо готовить мраморные яйца, — сказала тетушка Гал, когда Рут снимала скорлупу. Берешь две большие щепотки черного чая, не японского зеленого и не травяного, который вы, молодежь, пьете для здоровья. Кладешь чай в марлю и туго завязываешь. Потом складываешь сваренные яйца в кастрюлю вместе с чаем, добавляешь половину чашки соевого соуса на двадцать яиц и шесть звездочек аниса, — продолжала тетушка Гал. Она добавила в смесь щедрую щепоть соли. Ее долгожительство было связано скорее с генами, а не с соблюдением диеты. — Запекать один час, — сообщила она и поставила кастрюлю в духовку.
— В детстве ты просто обожала эти яйца. Мы называли их «счастливыми». Правда, как-то ты съела целых пять штук, и тебе стало плохо. Тогда ты сильно запачкала мне диван. После этого ты сказала, что больше никаких яиц, и не притрагивалась к ним целый год, но потом снова стала есть. Вкуснятина!
Рут ничего этого не помнила и начала подозревать, что Гао Лин путает ее со своей дочерью. Неужели у ее тетушки тоже появились первые признаки деменции?
Гао Лин пошла к холодильнику, достала оттуда ошпаренный кипятком сельдерей и покрошила его. Потом, не примериваясь, добавила в него кунжутное масло и соевый соус, при этом она не переставала болтать, словно была ведущей кулинарного шоу.
— Я тут как-то подумала, не написать ли мне книгу? С таким названием: «Кулинарная дорога в Китай». Что думаешь? Неплохо? С простыми рецептами. Может, если у тебя будет свободное время, поможешь мне с ней? Конечно, не даром. Большая часть текста уже в моей голове, мне просто нужен человек, который бы его для меня записал. Но я все равно тебе заплачу, несмотря на то что я твоя тетушка.
Рут не хотела развивать эту тему.
— Вы готовили такие яйца, когда жили с мамой в приюте?
Гао Лин застыла с ложкой в салатнике, подняла глаза:
— Вот как, твоя мать рассказала тебе о том месте. — Она попробовала листик сельдерея и добавила еще соевого соуса. — Раньше она не хотела никому говорить, почему оказалась в сиротской школе. — Гао Лин замолчала и сжала губы, словно уже сказала больше, чем собиралась.
— Вы считаете, она не хотела, чтобы кто-то знал, что Драгоценная Тетушка была ее матерью?
Гао Лин цокнула языком:
— Значит, она тебе все рассказала. Это хорошо, я рада. Надо говорить правду.
— Я также знаю, что вы с мамой на самом деле старше на пять лет, чем мы раньше думали. И что ваш настоящий день рождения был где-то на пять месяцев раньше.
Гао Лин попыталась рассмеяться, но в то же время ей явно не нравилась эта тема.
— Я всегда хотела быть честной. Но твоя мама слишком многого боялась. Она говорила, что власти отправят ее назад, в Китай, если узнают, что она мне не родная сестра. И Эдвин может не захотеть на ней жениться, если узнает, какая она старая. Потом боялась, что тебе будет стыдно за то, кем была твоя настоящая бабушка, что она родила не в замужестве, что у нее было обожженное лицо и с ней обращались как со служанкой. А что я? С годами я стала думать по-современному. Старые секреты? Да здесь до них нет никому дела! Не была замужем? Как Мадонна! Но твоя мама все твердила: нет, не говори, пообещай, что не скажешь.
— А кто-нибудь еще знает? Дядюшка Эдмуцд? Салли? Билли?
— Нет. Я же пообещала твоей матери. Конечно, Эдмунд знает, мы не держим секретов друг от друга. Я все ему рассказываю… Хотя про возраст не говорила. Но я не лгала. Я просто забыла. Честное слово! Да я не чувствую себя даже на семьдесят семь! Самое большее — на шестьдесят! Но теперь, раз ты мне напомнила, сколько же мне лет?
— Восемьдесят два.
— Ба! — Ее плечи поникли. — Восемьдесят два… Такое впечатление, что я узнала, что на моем банковском счете меньше денег, чем я думала.
— Вы по-прежнему выглядите на двадцать лет моложе. И мама тоже. И не беспокойтесь, я никому ничего не скажу, даже дяде Эдмунду. Забавно, но когда в прошлом году мама сообщила доктору, что ей восемьдесят два, я подумала, что это симптом ее болезни. А потом оказалось, что у нее действительно болезнь Альцгеймера, но вот с возрастом она ничего не напутала. Она просто забыла обмануть.
— Это не обман, — поправила Гао Лин. — Это секрет.
— Я это и имела в виду. И я так и не узнала бы про ее возраст, если бы не прочитала то, что она написала.
— Она об
