«…мужественно делил он с ними при Потидее труды и опасности». — Потидея — колония, основанная Коринфом в южной части Македонии. Афиняне вели с Потидеей длительную и тяжелую войну, понуждая ее вступить в Афинский союз.
«…паруса острогрудого корабля делосских празднеств». — Делос — небольшой скалистый остров на Эгейском море, знаменитый старинным святилищем Аполлона, в честь которого там ежегодно проводились празднества.
Гелиасты — члены афинского суда присяжных — гелиэи.
«…убежит от цикуты к варварам». — Цикута — сильнодействующий яд, который в древней Греции давали выпить приговоренным к смертной казни.
Мина — древнегреческая денежная единица, равная ста серебряным драхмам.
Эриннии — в древнегреческой мифологии — богини кары и мести, преследующие преступников.
«Листьям в дубраве подобны сыны человеков…» и т. д. — у Н. И. Гнедича в переводе поэмы Гомера «Илиада» (шестая книга, стихи 146–149):
Листьям в дубравах древесных подобны сыны человеков:
Ветер одни по земле развевает, другие дубрава,
Вновь расцветая, рождает, и с новой весной возрастают;
Так человеки: сии нарождаются, те погибают.
«…лучше быть последним рабом на земле, чем властителем во мраке аида». — В «Одиссее» Гомера Ахиллес говорит Одиссею, проникшему в царство Аида (песнь одиннадцатая, стихи 489–491, перевод В. А. Жуковского):
Лучше б хотел я живой, как поденщик, работая в поле,
Службой у бедного пахаря хлеб добывать свой насущный,
Нежели здесь над бездушными мертвыми царствовать, мертвый.
«…нет ни дороги, ни герма». — Гермы — статуи с изображением древнегреческого бога торговли Гермеса, которые ставились на перекрестках дорог.
Орк — у древних римлян — бог подземного царства, смерть.
Парки — мифологические богини человеческой судьбы.
Гекатомба — жертвоприношение из ста быков.
Эгид (эгида) — в древнегреческой мифологии — шит Зевса, символ, в одних случаях, гнева, в других — покровительства богов.
Парадокс*
Рассказ написан в 1894 году, по-видимому в течение одного дня. В записной книжке Короленко под 11 апреля этого года записано:
«Написал рассказ». Та же дата поставлена в конце черновой рукописи рассказа. Рукопись написана почти без помарок. «Парадокс» впервые появился в печати в том же году в майской книжке журнала «Русское богатство».
В сентябре 1894 года Короленко писал сестре своей жены, П. С. Ивановской:
«Вы меня немного пожурили за знак вопроса в „Парадоксе“. В отдельном издании — выскажу свою мысль яснее, а пока Вам лично скажу, что этот рассказ явился для меня самого неожиданным результатом всего, что пришлось пережить в последнее время. Я вообще человек не унылый и не пессимист. Но смерть моей Лели[62] так меня пришибла, что я никогда, в самые тяжелые минуты моей жизни, не чувствовал себя до такой степени изломанным, разбитым и ничтожным. Жизнь вообще, в самых мелких и самых крупных своих явлениях, кажется мне проявлением общего великого закона, главные основные черты которого — добро и счастье. А если нет счастия? Ну что ж, исключение не опровергает правила. Нет своего — есть чужое, а все-таки общий закон жизни есть стремление к счастию и все более широкое его осуществление. Только это я и пытался сказать своим парадоксом, но собственная моя душа в это время была еще так же изломана, как мой несчастный философ. И потому эта, сама по себе простая и не пессимистическая мысль оказалась как-то непроизвольно с такими пессимистическими придатками, что в общем выводе рождает недоумение и вопрос. Повторяю, — впоследствии я скажу все это яснее, и впечатление, думаю, выйдет более цельным».
Но существенной переработке при повторных изданиях «Парадокс» не подвергался, изменено было только окончание рассказа. Первоначально он заканчивался так:
«И много раз еще мы сидели над этой бадьей и путешествовали в старом кузове, и много раз впоследствии случалось нам предаваться таким же неумным занятиям в течение жизни и чувствовать себя такими же дураками, как в ту минуту, когда Петр застал нас с удочками на заборе. И не раз мне казалось, что за плечами у меня вырастают крылья, а потом я чувствовал себя беспомощным, разбитым и бессильным, как червяк, раздавленный в дорожной пыли. Бывали безумные удачи и постыдные поражения, сердце не раз трепетало от восторга и сжималось смертельной тоской, мир раскрывался навстречу моим надеждам и замыкался четырьмя стенами душной тюрьмы… Но никогда с тех пор я не забывал странного афоризма, написанного ногами парадоксального счастливца, которого голос и до сих пор упрямо звучит в памяти с такою же ясностью, как и в первую минуту.
— Человек создан для счастья, как птица для полета…»
«Необходимость»*
Рассказ «Необходимость» был закончен в 1898 году. На черновике рассказа имеются даты: «ноябрь 1894 г.» и ниже карандашом: «сентябрь 98». Рассказ напечатан в журнале «Русское богатство» в 1898 году, кн. 11. В последующих изданиях автор вносил в него только незначительные стилистические изменения. Идея этого рассказа была первоначально высказана Короленко в небольшом наброске, относящемся к 1880 году, без заглавия, который сохранился неполностью В наброске идет речь о мудром и богобоязненном факире, пришедшем к тем же выводам относительно роли необходимости в жизни человека, к каким пришли и старцы Дарну и Пурана в рассказе «Необходимость». Отрывок этот носит полемический характер и направлен против приверженцев «неизменных законов природы».
Шастры (санскр.) — так называются в древнеиндийской литературе книги, имеющие признанный божественный авторитет, или сборники законов. Веды — древнейшие памятники индийской литературы, написанные до возникновения буддизма.
Мгновение*
Рукопись очерка в первоначальном виде носила заглавие «Море». Под этим названием очерк был опубликован впервые в газете «Волжский вестник» в 1886 году, № 286 Затем, значительно переработанный, под названием «Мгновение», он вошел в сборник «На славном посту», вышедший в 1900 году.
Братья Мендель*
Рассказ был начат Короленко в 1915 году. В письме к А. Г, Горнфельду 23 ноября 1915 года Короленко пишет о своей работе: «Работаю „медленно“, но „неуклонно“. Три листа уже готовы.
Еще остается вторая часть, листов около 2.5, но я сочту готовым, когда поставлю последнюю точку Все-таки вполне на себя положиться, чтобы, например, сдать первую часть, не окончив второй, не могу Нужно закончить хотя бы вчерне (первая часть уже отделана) Надеюсь, что в январе первая уже появится (но только надеюсь)» Короленко рассчитывал печатать «Братья Мендель» в журнале «Русское богатство», в котором А Г. Горнфельд являлся членом редакции. Внезапная смерть брата, Иллариона Галактионовича, прервала работу Короленко. После похорон брата Короленко сильно заболел, причем здоровье его восстанавливалось плохо. «Мечтаю о возможности опять взяться за продолжение прерванной сначала смертью Иллариона, а потом болезнью, работы, а тут и еще надвигаются темы. То и дело зовут к участию то в том, то в другом очередном сборнике…» — писал Короленко своему другу В. Н. Григорьеву 16 февраля 1916 года. Работа над рассказом «Братья Мендель» так и не возобновилась, хотя Короленко неоднократно пытался вернуться к ней.
В архиве Короленко имеются две рукописи этого рассказа: одна озаглавлена «Метаморфоза», вторая-«Братья Мендель» «Метаморфоза» является первым черновиком, действие в котором продвинуто несколько дальше, чем в «Братьях Мендель» — втором, более обработанном варианте рассказа, о котором автор писал Горнфельду: «первая часть уже отделана». По воспоминаниям жены писателя, в рассказе должна была происходить дальнейшая эволюция в характерах двух братьев Мендель: старший, Израиль, превращается в мыслителя-революционера, а младший — Фроим, изменяет своим прежним убеждениям, увлекается «верой отцов», к которой так пренебрежительно относился в юности. На это указывает и первоначальное заглавие — «Метаморфоза».
В настоящем издании рукопись «Братья Мендель» печатается полностью, и в качестве дополнения к ней даны несколько последних страниц из рукописи «Метаморфоза» В рукописи «Братья Мендель» имя сестры рассказчика несколько раз изменяется: Аня, Лена и Маня. В настоящем издании сохранено одно имя — Аня.
Прочтя XXII том посмертного собрания сочинений Короленко (Государственное издательство Украины, 1927), в котором были опубликованы оставшиеся в архиве писателя незаконченные произведения, А. М. Горький писал 10 июля 1927 года Евдокии Семеновне Короленко, вдове писателя: «XXII том я читал с наслаждением и — с грустью. С грустью, не только о том, что нет уже человека, который мог писать такие вещи, как „Талант“ и „Братья Мендель“, но и о том, что, отдавая свои силы художника борьбе за справедливость и против бытового зверства, он не дописал этих вещей. Изумительна и поучительна была в нем добросовестность художника! Меня особенно, разумеется, удивила и заинтересовала тема „таланта“ — глубокая и трудная тема, ее у нас в литературе никто не касался. Превосходно по четкости, по пластике и мудрой простоте начаты „Братья Мендель“. Похоже на старых французских мастеров, как Проспер Мериме…»
