Но самое оригинальное в умбу – то, что дерево стоит на сплетениях выпяченных из земли корней. Эти верхние корни тянутся далеко во все стороны, то скрываясь под травой, то снова обнажаясь, и их причудливые извивы тянутся, как низкие шалаши, под сводами которых обыкновенно живут стаи воронов. Своды корней, занесенных слипшейся плотной коркой пыли, представляют надежную защиту от непогоды.
К двум таким умбу прискакали всадники, укрыли лошадей под навесом листвы, привязав их, а сами заползли под ближайший к дереву свод из воздушных корней, спугнув воронов, которые, крича и негодуя, тотчас перебрались в другое помещение.
Пуртос и Нарайа видели, что сделал Ретиан с лошадьми, но не рассмотрели, куда спрятались люди.
Подскакав совсем близко, бандиты начали совещаться. Они решили сначала укрыть своих лошадей под другим умбу, а затем проползти среди корневых сводов и высмотреть свои жертвы. Никто не должен был остаться живым.
Устроив лошадей, бандиты скинули пончо и, зажав в зубах ножи, с карабинами наготове начали подползать к тому умбу, где находились наши приятели.
– Никогда в жизни я не видел такой бури! – говорил Линсей, тщетно ища в потемках, на что опереться или сесть, так как стоять было нельзя. – Не боитесь ли вы, что молния ударит в дерево?
– Конечно, есть опасность, – ответил Ретиан, – однако еще опаснее оставаться под открытым небом, потому что памперо свирепеет. Если пройдет град, который достигает здесь величины в двести граммов кусок, то нас забьет градом, а лошади взбесятся.
Сидя на корточках среди луж под ногами, путешественники прислушивались к визгу шторма в ветвях; корни дрожали над их головой, на волосы сыпался мусор.
Грохот грома не умолкал ни на секунду, так что трудно было говорить и слушать друг друга. Отыскав сухие спички, Ретиан взял себе и дал Линсею сигару. Они с трудом закурили.
При свете спички Линсей увидел, что Роберт лежит на животе и, широко раскрыв глаза, с любопытством смотрит из-под корней на бичуемое молниями пространство.
Вдруг ползший невдалеке Нарайа увидел огонь сигары Линсея.
– Вот они! – шепнул он, схватив Пуртоса за руку. – Это не глаз ягуара. Отступим и поищем место для стрельбы.
Бандиты начали ползти, пятясь к другому своду воздушных корней умбу, которые образовали узкий навес. Здесь за высокой травой они могли стрелять, оставаясь невидимыми.
Между тем гром грохотал уже все реже и дальше. Памперо не длится долго; стихия, излив ярость, быстро успокаивается. Стало светлее, дождь утих, но ветер не унимался; с ровной страшной скоростью несся он над пампасами, производя шум, подобный гулу прибоя.
Прикрытие, найденное Нарайой, находилось шагах в пятнадцати от убежища Ретиана и его друзей.
План разбойников был таков: поднять переполох, чтобы Ретиан вышел из-под корневого свода, и немедленно застрелить его.
Когда бандиты улеглись под свое прикрытие, Нарайа высмотрел ноги трех лошадей, привязанных под листвой умбу; прицелясь, он пробил конической пулей бок лошади Линсея.
Смертельно раненное животное отчаянно заржало и, упав, оборвало повод.
– Что это? Выстрел и ржанье!!? – воскликнул Ретиан. – Что там произошло?!
Линсей схватил револьвер, давно лелеянная старым конторщиком мечта о боях в степи, наконец, исполнялась. Так же поступил Роберт под его рубашкой на шее висел собственноручно сшитый мешочек, где хранился старый маленький револьвер системы Лефоше, пульки которого не пробивают даже дюймовую доску в десяти шагах.
Ретиан быстро выскочил из-под прикрытия, держа карабин наготове.
– Это он! – шепнул Нарайа. – Вот Дугби. Стреляй! Два выстрела – Нарайи и Пуртоса – грянули одновременно.
В ответ им раздались игрушечный хлопок Лефоше, произведенный мальчиком, и сухой треск браунинга Линсея: они стреляли по звуку наугад.
Так как Ретиан двигался, то пуля дернула за конец его платка, обвязанного вокруг головы.
«Дело рук Гопкинса!» – успел подумать Ретиан, мгновенно падая в траву, чтобы не стать мишенью для новых пуль.
В это время, напуганные суматохой и пальбой, две лошади путешественников оборвали повода и ускакали в степь; за шумом ветра не слышно было их топота.
Третья, смертельно раненная, билась и ржала под листвой умбу.
– Не вылезайте! – крикнул Ретиан Линсею и Роберту.
– Каррамба! – пробормотал Пуртос. – Он жив!
Ретиан не знал, сколько человек напало на него, но мог догадаться, что, во всяком случае, не один. Ему пришла мысль притвориться мертвым и, когда бандиты, обманутые этим, подойдут ближе, пристрелить их в упор.
Но мошенники могли не поддаться на такую уловку, так как она была им известна, и всадить пули в него издали.
Пока что Ретиан приложился и выстрелил по направлению той кучи корней, где скрывались бандиты. Немедленно свистнули над его головой еще две пули, а потом выстрелы один за другим начали раздаваться из ружей Пуртоса и Нарайи, которые тоже пока еще не решили, как продолжать нападение.
– Не стреляй! – шепнул Линсей Роберту. – Что это у тебя? Лефоше? Не стреляй, а то наши враги подумают, что мы вооружены хлопушками.
– Дайте мне браунинг, – сказал Роберт, задыхаясь от волнения и горя жаждой подвига – Я маленький, я проползу в траве неслышно, как индеец, а затем выскочу у них сбоку и перестреляю их всех!
– Дурачок! – шепнул Линсей. – От тебя останутся только твои вихры!
Роберт покраснел и умолк, горестно сжимая в руке свой револьверчик, где и была-то только одна пуля, которую он уже истратил.
Вдруг ветер переменился. Он утих, и памперо кончилось так же сразу, как и началось. В небе среди облаков расширился голубой просвет; солнце заходило.
Опасность положения Ретиана заключалась еще в том, что бандиты могли, скрываясь в траве, обойти его сзади. Ползти обратно под корни – в ловушку – он боялся.
Напряженно и быстро думая, как быть, он старался по звуку выстрелов угадать местонахождение бандитов. Пристально смотря перед собой, Ретиан увидел, что длинное отверстие входа под корневой навес, где залегли Нарайа и Пуртос, имеет по верхнему краю толстый и тяжелый, торчащий на весу корень. Когда-то он прогнил, сломался и теперь повис, как кривой шест.
Ретиан стрелял так хорошо, что мог попадать из карабина в орех на расстоянии пятидесяти шагов. Немедленно начал он приводить в исполнение свой замысел.
По его расчету, корень висел над щелями и головами бандитов, так что, уронив корень на них, можно было ожидать невольного движения рук, сбрасывающих помеху и тем указывающих, в какое место стрелять.
Ретиан не знал, что его план будет гораздо успешнее, чем он ожидал. Зарядив карабин патронами с разрывной пулей, он тщательно прицелился и выстрелил.
Сук, как подрезанный, повис на полоске корня, сильно ударив концом Нарайю по щеке. Бандит, испугавшись, подскочил, и Ретиан увидел его лицо.
Этого было довольно, чтобы заранее направленное дуло карабина Ретиана повернулось на смертельный удар; сраженный второй пулей прямо в лоб, бандит вскочил и тотчас, шатаясь, упал, уронив ружье.
– Нарайа! Ты убит? – закричал Пуртос. «Хорошо попал!» – подумал Ретиан и крикнул:
– Сколько вас осталось?
В это время Линсей выстрелил четыре раза по тому месту в траве, куда упал Нарайа. Одна его пуля царапнула кисть правой руки Пуртоса. Выругавшись, бандит уронил карабин, затем поднялся во весь рост и поднял вверх руки.
– Я сдаюсь! – сказал он. – Мой товарищ убит. Я ранен.
Ликуя, Роберт ущипнул старика за локоть.
– Вы попали! – вскричал он. – Смотрите, вы попали в злодея! А я… я не попал!
Ретиан, не отводя дуло карабина от Пуртоса, встал и подошел к бандиту. Одновременно подошел Линсей.
– Рассказывай, кто подослал тебя убить нас? – потребовал Ретиан.
– Сеньор незнакомец, – ответил Пуртос, – клянусь чем хотите, произошла ошибка. Я страшно поражен, видя незнакомых людей Один человек хотел, надо думать, зло подшутить надо мной, за то, что я обыграл его в карты: сказал мне, что наши старинные враги, три гаучо, поехали в этом направлении. Должно быть, он видел вас и захотел, чтобы мы совершили преступленье, убив ни в чем не повинных людей. Начался памперо, стало темно, а мы видели, как вы, скакавшие впереди, сошли с лошадей и забились под корни. Мы приняли вас за других.
– Он врет, – сказал Ретиан Линсею. – Цельтесь в него.
Линсей наставил дуло револьвера в лоб Пуртоса, а Ретиан поднял второй карабин, отобрал у Пуртоса патроны, нож и передал все это Роберту, с громадным удовольствием суетившемуся вокруг взрослых.
– Теперь, – сказал Ретиан, снова подходя к Пуртосу, – поговорим-ка еще Сдается мне, приятель, что я видел когда-то твою рожу.
При этих словах Пуртос побледнел.
– Да, – продолжал Ретиан, – хотя ты и постарел, друг, но кажется мне, что ты есть так называемый «Лакомое Ухо». Лет одиннадцать назад я видел тебя в Баже. Правда это или нет?
