Дарахвелидзе покорно нагнулся, взял судно и протянул его Бачане. Тот ослабевшей правой рукой взял посудину за горло.
- Отодвиньтесь, пожалуйста, немного! - попросил он Дарахвелидзе. Тот вместе со стулом отодвинулся на шаг. Бачана на глаз прикинул расстояние между собой и гостем, потом напряг все свои силы и с размаху опустил судно на голову Дарахвелидзе.
Судно со звоном рассыпалось на куски. Дарахвелидзе медленно сполз со стула и навзничь опрокинулся на пол...
- Судно было пустое? - спросил Булика.
- Пустое! - ответил Бачана.
- Жаль! - сказал с сожалением отец Иорам и громко позвал: - Женя!.. Же-е-ня!..
6
Семь дней и семь ночей пробирался Бачана по выжженной солнцем пустыне. Первые два дня он шел пешком, потом тащился на коленях, последние же два дня полз на животе. И когда, обессиленный, измученный, с потрескавшимися губами, упал, зарылся лицом в желтый раскаленный песок и почувствовал приближение смерти, он перевернулся на спину, взглянул на солнце потухшими глазами, и впервые в жизни у него вырвался упрек светилу:
- Зачем ты обрекло меня на погибель, солнце?!
И вдруг образ человека возник на диске солнца. И тень его упала на Бачану.
- Кто ты? - спросил Бачана.
Худощавый босоногий голубоглазый юноша глядел на него, и Бачана не мог понять - стояло солнце за ним или сияющий нимб озарял голову юноши.
- Я - владыка и бог твой! - ответил юноша.
- Чем ты докажешь это?
- Мое явление перед тобой не есть ли это доказательство?
- Нет! Ты есть галлюцинация жаждущего в пустыне!
Бачана долго ждал исчезновения странного образа. А юноша стоял перед ним - спокойный, улыбающийся, милосердный и удивительно родной. Тогда Бачана подполз к нему и несмело дотронулся рукой до бледно-розовой затянувшейся раны на босой его ноге.
- Отбрось сомнения, - улыбнулся юноша.
- Я сомневаюсь, ибо неверующий я. Я не верю в то, что видят глаза мои. Я чувствую, что все это совершается где-то вдали от меня. Подойди ко мне и объясни мне, был ли ты на земле. И если был, зачем ты покинул людей? - спросил Бачана.
- Люди сами отреклись от меня, но я не покидал человека... - тихо ответил юноша.
- Докажи мне это!
- Мое присутствие здесь есть доказательство тому!
Бачана еще раз провел рукой по босой ноге юноши.
- Что есть ты, господи?
- Я есть вера, надежда, сила, добро, талант любви и свобода!
- Как же Иуда предал тебя за тридцать сребреников?
- Иуда не предавал господа своего, он сам продался фарисеям за тридцать сребреников. Такова была его цена, и он был куплен за эту цену. Деньги, лежавшие сегодня под твоим ложем, не были твоей ценой, и потому ты не продался сегодня. И, не продавшись сегодня, завтра ты будешь оценен дороже.
- А если не продамся ни завтра, ни послезавтра?
- Тогда ты возвысишься, и исполнится то, ради чего я был распят на кресте...
- Знал ли ты, что Иуда предаст тебя?
- Знал сатана. Бог не совращает человека. Бог испытывает его. Иуду совратил сатана, купив его за тридцать сребреников. Я же испытал Иуду, дав ему в руки веревку.
- И ты не проклял Иуду?
- Нет!
- Почему?
- Иуда избавил от греха одиннадцать человек.
- Так почему ты не снимешь с Иуды пятно вечного позора?
- Потому что Иуда - существо от сатаны, а не от бога.
- Значит, сатана победил тебя?
- Было бы так, если б Иуда не покончил с собой.
- Идя на Голгофу, верил ли ты, что люди ведут тебя на распятие?
- Нет!
- На что же ты надеялся?
- На народ.
- Не народ ли променял тебя на вора?
- Народ.
- Значит, и здесь сатана победил тебя?
- Нет, ибо это не было совращением, а было испытанием.
- И народ не выдержал этого испытания?
- Нет.
- Почему?
- Народ ждал от меня сотворения чуда, а потому он променял меня на вора, от которого он не ждал ничего... Это было второе, преждевременное испытание мною детей Адамовых, и это была вторая ошибка моя.
- В чем же первая ошибка твоя?
- В том, что я дал человеку приют в раю. Не волею другого, а потом, кровью и верою своей должен прийти в рай человек!
- Когда же ты поверил в неизбежность распятия своего?
- Когда узрел я стоявших предо мною мать свою и ученика своего любимого. И рек я матери своей: "Женщина, вот сын твой!" И рек я ученику своему: "Человек, вот мать твоя!" И остался он с матерью моей вместо меня, а мать моя стала ему духом святым...
- Какова воля твоя?
- Встань.
Бачана встал.
- Признайся, что не терзают тебя муки жажды!
- Не терзают меня муки жажды! - повторил Бачана, и исчезла мучившая его жажда.
- Признай, что не палят тебя лучи солнца!
- Не палят меня лучи солнца! - повторил Бачана, и исчезла изнуряющая его жара.
- Признай, что веруешь в жизнь и бога своего!
- Верую в жизнь... - повторил Бачана и не произнес слов "бога своего", ибо все происходящее ему все еще казалось галлюцинацией.
И сказал тогда юноша:
- Выскажи свою мечту сокровенную!
- "Зачем я в жизнь явился человеком? Зачем дождем я не разлился весь?" - произнес Бачана стихи Важа Пшавела, и вдруг...
Бачана разлился дождем, и проросла сквозь выжженную землю пустыни трава - свежая, зеленая, молочная...
Бачана разлился дождем, и поднялись сквозь выжженную землю пустыни цветы - красивые, веселые, благоухающие...
Бачана разлился дождем, и забил сквозь выжженную землю пустыни родник - прохладный, прозрачный, живительный.
Бачана разлился дождем, и ожила выжженная земля пустыни, и превратилась пустыня в цветущий оазис.
Бачана разлился дождем, и вдруг сам обернулся мощным дубом в оазисе огромным, ветвистым, опоясавшим своими корнями весь земной шар, упершимся головой в небо... И прилетели со всех стран несметные стаи певчих птиц, расселись на ветвях того дуба, устроили гнезда, размножились, и великий гимн жизни разнесся по всему свету...
Опустился тогда Бачана на колени, низко поклонился юноше и сказал:
- Я видел тебя и уверовал.
И рек ему Христос:
- Ты уверовал, ибо лицезрел меня. Блаженны те, кто веруют, не лицезрев меня...
7
Бачана проснулся. Булика сидел на постели, поджав под себя ноги, и, прислонившись спиной к подушке, слушал отца Иорама, который монотонно, словно псалтырь, читал газету.
- Добрый день, друзья! - приветствовал Бачана соседей.
- Ва-а-а, привет вошедшему в наш дом! - обрадовался Булика.
- Как вы себя чувствуете, уважаемый Бачана? - вежливо осведомился отец Иорам, откладывая газету.
- Как молодой Адам в раю до появления Евы!
- И не скучно вам одному?
- Наоборот, весь рай мне кажется своим!
- Да вы, оказывается, молодец, уважаемый Бачана! - сказал восторженно Булика. - Такого нокаута я еще не видел: сосчитал до трехсот, а он все не открывал глаз!
- Кто он? - спросил Бачана.
- Вот это мне нравится! Чуть было не послал человека на тот свет без исповеди и еще спрашивает кто! - воскликнул Иорам.
- Но вы же были здесь, батюшка! - пошутил Бачана, но почувствовал он себя неловко. Он почти забыл о происшедшем инциденте - сказывалось действие пантопона, - и потому напоминание о случившемся вызвало в нем неприятное чувство досады. - Откровенно говоря, я даже не помню хорошо, что тут произошло, - сказал он, вытирая со лба пот.
- Не волнуйтесь, уважаемый Бачана, и мы не помним ничего: я спал, отец Иорам молился. Не так ли, батюшка? - обратился Булика к Иораму.
- Воистину так! - подтвердил тот.
- Так что в свидетели мы не подойдем! - добавил Булика.
- Ну а все же, что случилось? - искренне поинтересовался Бачана.
- Значит, было так: когда вы разбили судно о его голову и он упал, вбежала Женя. Впрыснула ему камфару, смазала голову йодом. Потом он вдруг вскочил и начал ругаться.
- То есть?..
- То есть кричал, что, видно, денег вам показалось мало, иначе зачем вы сразу же не отказались от них?
- А еще?
- Еще вспоминал какого-то Бацалашвили, которого вы назначили директором ресторана и которому это обошлось в копеечку...
- Чего? - не понял Бачана.
- Что чего? Вы устроили человека директором ресторана, а он заплатил вам за это полмиллиона рублей...
Бачана расхохотался.
- А что? Он так и кричал.
- Да нет, я не о том... Я ведь действительно помог своему сотруднику в назначении родственника - того самого Бацалашвили.
- А-а-а...
- Значит, уважаемый Бачана, кто-то и впрямь взял взятку? - вставил вопрос отец Иорам.
- Так получается! - согласился Бачана.
- Есть и у меня один такой подлец товарищ! - вспомнил Булика. Устроил он в торговый техникум моего племянника, сироту. И потребовал с меня три тысячи рублей: полторы, говорит, директору, тысячу - тому, триста - другому, а двести, говорит, мне за труды... Что мне оставалось делать? Своего-то племяша я знаю как облупленного... Недавно спрашиваю остолопа: сколько, говорю, останется, если от пятидесяти пяти отнять пять? Отвечает: пять!
- Ну, правильно! - рассмеялся Бачана.
- Так вот, это "правильно" обошлось мне в три тысячи рублей! Взял, подлец, деньги, и был таков!..
