Впрочем, узнай она от кого-нибудь из подруг, что к той в дом заявился в ее отсутствие разведенный муж и устроил драку с бебиситтером, Люси настоятельно порекомендовала бы той женщине в судебном порядке лишить этого наглеца родительских прав.
– Я сейчас позвоню Ричарду.
– Нет. Чтобы ноги его тут не было, этого засранца.
– Он твой брат, ему не все равно, что с тобой происходит. И будь добр, придержи язык. Можешь сегодня заночевать у него и Джуд.
Ответом Пола на такое предложение стала обильная рвота, сопровождаемая площадной бранью. При виде рвоты Люси испытала облегчение. Он, конечно, помучается, но хотя бы ощутит свою вину.
– Можно войти? Не сидеть же мне на улице.
– Мысль неудачная. Ребята смотрят футбол.
– Какой футбол в субботу вечером?
– Эль-Класико.
– Тьфу, йопта… – И сразу в полный голос: – Твою ж ма-а-а-ать!
И удар кулаком в стену.
«Йопта» означало всего лишь «совсем из головы вылетело: я бы тоже посмотрел, чем на улице сидеть». Второе ругательство, в развернутой форме, свидетельствовало, по мнению Люси, что Пол вспомнил о своих планах на этот уик-энд. Он обещал ребятам заказать пиццу, и каждый уже выбрал для себя начинки, а потом показать им, как делаются ставки, реальные ставки, реально денежные, через букмекерское приложение, которое он скачал на телефон. (Ставки будут в пределах одного фунта, заверил ее Пол, и, по его мысли, расчет был на стечение ряда невероятных обстоятельств, которое обеспечит астрономическую сумму выигрыша. Это полезно для развития математических способностей, утверждал он, тем более что дети пока что богатством не испорчены.) Но теперь он сам разрушил эти планы, он уничтожил вечер, которого ждали они все, и этот непристойный крик души (вкупе с более однозначным ударом по стене) выражал должное самоосуждение.
– Думаю, им не стоит смотреть на тебя в таком виде. Когда ты начал пить?
– До пяти все было в норме. Но по выходным, если рядом никого нет, пять часов – тяжелое время.
– Понимаю.
– Неужели?
– Да, представь себе. Когда дети по субботам с тобой, ощущение очень странное.
– В этот раз, поскольку накануне я выпил, у меня не получилось взять их к себе. И я добавил. С-с-сука.
– Да, ты говорил.
Пол беззвучно заплакал. По щекам стекали редкие слезы. Это была агония. Агония для него, агония для Люси, и эти две агонии, уже неразличимые, сплавились воедино, превратившись в облако мучительной тоски, которое накрыло обоих на темном, сыром, заблеванном тротуаре; Люси чувствовала, что должна убраться отсюда подальше и любым способом унести свое облако с собой, пока они с Полом оба не утратили дееспособность.
– Давай дойдем до конца улицы и вызовем такси. А я предупрежу Ричарда, что ты уже в пути.
– Как зовут парня, который мне врезал?
– Его зовут Джозеф. Сегодня он в первый раз подрядился присмотреть за детьми.
И видимо, в последний, добавила она про себя.
– Извинись за меня, ладно?
– Притом что он тебе врезал?
– Это еще не все. Ты, очевидно, догадалась.
– Да, не скрою.
– Я, между прочим, одобряю. Готов поспорить, мальчишки его приняли.
– Ты тоже можешь когда-нибудь воспользоваться его услугами.
Они оба понимали, что в тот гипотетический вечер Джозеф, скорее всего, будет занят, но отчего же не помечтать? Пол явственно приободрился. Она позвонила Ричарду, проводила Пола до Бродвея, уломала «уберовского» таксиста посадить его в машину и вернулась домой. Сыновья, к негодованию Джозефа, одновременно смотрели в два экрана футбол и какой-то канал на «Ютубе», так что, сидя в наушниках, пропустили всю веселуху.
– Что так рано? – спросил Дилан. – Ты же говорила, сегодня нас будет укладывать Джозеф.
– Понимаешь, какая штука. Я доела горячее, но десерт не внушал доверия, и вот я дома.
Такую логику они понимали. Трудно было вообразить, чтобы сами они поступили иначе, даже в сорок лет, даже в гостях. Они бы помаячили на пороге и выговорили в одно слово, без пробелов: «Спасибовсебылооченьвкуснояпоставилтарелкувпосудомойку».
– Что-что?
– Сними наушники.
– У меня только одно ухо включено. Что ты сказала?
– Я сказала, что доела горячее, но десерт не внушал доверия, и вот я дома.
– А что было на десерт?
– Почему мама так рано? – спросил Эл.
– Ей десерт не понравился.
– Что-что?
– Наушники сними.
– Я отключил.
Он их не отключал.
– МАМЕ НЕ ВНУШАЛ ДОВЕРИЯ ДЕСЕРТ.
– А что было на десерт?
– Она мне не докладывала.
– Небось фрукты.
– Фрукты – и все?
– Типа того.
– Нифига себе десерт.
– Дык… потому она и сбежала, вот тупорылый.
– Чего сразу обзываться-то?
– Пардон.
– Послушайте меня: вы можете еще немного поиграть. Мы с Джозефом будем пить чай.
– Что-что?
Последнее «что-что» сигнализировало о прерывании речевого контакта; Люси это поняла и ушла на кухню. Чая ей совершенно не хотелось. Ей хотелось выпить, но она стеснялась. Если такая тяга к алкоголю возникает оттого, что твой бывший приперся к дому и устроил драку с бебиситтером, не дает ли она тебе индульгенцию постфактум? Или же она выдает недопустимую зависимость? Опосредованный алкоголизм? Ей представилось, что для всех этих недугов существуют свои группы взаимопомощи. В Сети наверняка есть объявления о том, что группа взаимопомощи «Ислингтонские опосредованные алкоголики» собирается, скажем, по четвергам в крипте церкви Святого Луки.
– Будет очень скверно, если я выпью бокал вина?
– Как сказать, – ответил Джозеф. – Вдруг алкоголь ударит вам в голову и вы броситесь на меня с кулаками?
– Это вряд ли.
– Тогда никаких возражений. Многие выпивают.
– И вы?
– Иногда.
– Может, составите мне компанию?
– А пива у вас, случайно, не найдется?
– Кажется, индус, когда я в прошлый раз брала у него еду навынос, положил мне в пакет бесплатное пиво.
Пошарив у задней стенки холодильника, она извлекла бутылку «Кингфишера». Половину Джозеф проглотил залпом, прямо из горла.
– Мне так стыдно за сегодняшний вечер, – сказала Люси, наливая себе вина.
– Да все нормально.
– Нет. Это не нормально. Я не предупредила, что есть такой риск, и вы были застигнуты врасплох.
– Такое уже бывало? С другими бебиситтерами?
– Нет. Более того, я сама этого не предвидела. Вероятно, мои защитные механизмы сочли, что с таким же успехом я могла бы вас предупредить насчет… насчет кражи со взломом. Или удара молнии.
Джозеф не сразу понял, чем плохи такие сравнения. Ясное дело: взломщики представляют опасность и удары молнии тоже; он давно взвесил риск того и другого. Но кто же мог знать, что у Люси есть бывший муж-алкоголик, способный нагрянуть в любую минуту? А такой посетитель будет опасней удара молнии. Он сродни заряженному стволу или завалявшемуся в кармане ножу.
– Вашей вины здесь нет. – Немножко ее вины здесь все же было, как подсказывала аналогия с заряженным стволом.
– Я понимаю. Но мне так неловко. Ни дать ни взять эпизод из мыльной оперы… «Жители Ист-Энда».
– Наверно, потому народ так любит «Жителей Ист-Энда».
– Видимо, да. Но я-то завуч по языку и литературе в средней школе. Мне положено вести добропорядочную жизнь.
– Вы серьезно так считаете?
– Конечно. А как же иначе? У половины учеников пьющие отцы, которые приходят когда вздумается и устраивают скандалы. Мне не следует участвовать в подобных безобразиях.
Может, Люси и рада
