и знаменитой! — заявила я. С тех пор, как мы ушли с прослушиваний, я была в прекрасном настроении. Все мои тревоги и сомнения растаяли, и теперь я парила в какой-то сверкающей стране грез. То, как все произошло — как меня заметили и предложили контракт, — это было немного похоже на знак судьбы.
HOW YOU GONNA GET ME, BOOOY?
Папин ноутбук внезапно ожил. Мы все подскочили, кроме мамы, которая была слишком сосредоточена на контракте.
— Ах! Простите, простите! — Папа отчаянно колотил по клавиатуре, пока звук не снизился до приемлемой для прослушивания громкости.
HUH-UH. HUH-UH. HOW YOU GONNA GET ME?
— Боже мой, папа! Ты смотришь клип XOKiss? — взвизгнула Оливия.
— Ну, я пытаюсь.
— Ты не сможешь на это смотреть. Это очень странно, — сказала сестра.
— Я просто пытаюсь понять, что за музыкантов представляет эта компания, — ответил папа.
— Они не музыканты. Они айдолы, — поправила она.
— Хорошо, я пытаюсь понять, каких айдолов представляет эта компания. — Папа снова повернулся к видео, и его лицо помрачнело. — Я не знаю, Эл, это довольно провокационный материал.
— Фу, папа, прекрати! — закричала Оливия.
Он нажал на пробел, и музыка смолкла.
— Этим девушкам сколько, семнадцать, восемнадцать лет? И они скачут по сцене, наполовину обнаженные, делая все эти сексуальные танцевальные движения.
Оливия закрыла уши руками, позволив металлическим палочкам для еды со звоном упасть в миску.
— Папа, мерзость! Пожалуйста, перестань болтать!
— Это просто не очень похоже на тебя, Эл. Это все, что я пытаюсь сказать.
— Я согласна, что я не из тех исполнителей, кто скачет по сцене, — призналась я, рисуя спираль на тарелке палочкой для еды. — И я тоже беспокоилась об этом поначалу. Но это действительно огромная возможность, папа. Я не против пойти на пару компромиссов, если это означает, что я смогу полностью сосредоточиться на искусстве.
— Это больше, чем просто пара компромиссов, тебе не кажется? — настаивал папа.
— Да, может быть. Но не все они просто скачут. И чем больше я думаю об этом, тем больше понимаю, что быть айдолом — не так уж далеко от моей мечты. Я имею в виду, что есть много невероятных К-pop певцов.
— Это правда, папа, — подтвердила Оливия.
Прежде чем я успела добавить что-нибудь еще, мама подняла голову от толстой стопки бумаг.
— Элис, милая? — позвала она голосом, которым обычно пользовалась только на работе. — Ты читала это? Этот контракт имеет обязательную силу в течение шести лет. Это неправильно.
— О, я знаю об этом, — сказала Оливия как ни в чем не бывало. — Шесть лет — это даже не так долго, у некоторых айдолов контракт на десять или двенадцать лет. — Я пнула сестру по ноге под столом. Мама находила дыры в контракте с тех пор, как открыла его, и мне не нужна была дополнительная информация с галерки.
— Я не думаю, что стоит беспокоиться об этом, мам, — сказала я так беспечно, как только могла. — Ведь это хороший признак того, что Тоp-10 рассчитывают на меня и верят в мой талант.
Мама бросила на папу взгляд, который как бы говорил: «Ты можешь поддержать меня в этом вопросе?»
— Мама права, Эл, — вставил папа. — Шесть лет — это долгий, долгий срок. Есть очень большая вероятность, что за это время маму переведут на другое место, и мы все сможем вернуться в США. Через шесть лет ты можешь стать совершенно другим человеком. Черт возьми, возможно, ты даже больше не захочешь петь к тому времени, когда тебе будет — сколько? Двадцать три?
— Из всех вариантов будущего, которые ты только что придумал, мое нежелание петь наименее вероятно, — парировала я. — Кроме того, колледж обычно занимает четыре года, контракт всего на два года дольше.
— Кстати, о колледже… — сказала мама, облизывая палец и перелистывая еще одну страницу контракта. — Ты вообще думала об этом? Как ты собираешься поступить в колледж, если будешь тренироваться целый день?
— Я не знаю… — ответила я, отодвигая пустую тарелку на середину стола. Я знала, что мои следующие слова могут немного напугать моих родителей, но все же добавила: — Может быть, теперь мне не нужно идти в колледж.
Мама и папа удивленно подняли брови, глядя друг на друга.
— О, теперь ты не хочешь поступать в колледж? — спросил папа.
— Я имею в виду… это не значит, что я продумала все до конца или что-то в этом роде. Просто я все равно планировала изучать теорию голоса и музыки в колледже. А теперь, когда Тоp-10 хотят обучить меня… разве колледж не окажется пустой тратой денег?
Мама серьезно положила контракт на кухонный стол:
— Элис, колледж — это в любом случае не пустая трата денег. Колледж — это место, где ты учишься критически мыслить и понимаешь, как ориентироваться в мире, будучи взрослой.
— Почему ты думаешь, что я не смогу научиться этим вещам в Звездной академии? — заспорила я.
— Мне очень жаль, но уроки пения и танцев не заменят хорошего гуманитарного образования. Тебе действительно нужно хорошенько все обдумать. — Это была худшая часть разговора с моей мамой, дипломатом — ей всегда приходилось перебирать различные аргументы и сценарии, пока она не была удовлетворена результатом, она никогда не могла просто позволить мне помечтать о чем-то. Этот контракт был действительно большим обязательством, но почему она не могла просто хоть раз поверить, что я знаю, что делаю?
— Я настроена серьезно, — возразила я. Сверкающая страна грез, в которой я провела целый день, начала исчезать. — Это может стать огромным шагом вперед в моей карьере певицы. С остальным я смогу разобраться на месте.
— Этого недостаточно, Элис, — сказала мама, повысив голос. — Это не то, что ты можешь просто придумать по ходу дела. Мы говорим о следующих шести годах жизни.
ДИН-ДОН.
— Кто это? — спросила Оливия.
— Я не знаю, но сейчас довольно позднее время для посетителей, — сказал папа, подняв брови. Он подошел к маленькому экрану, который показывал, кто стоит у двери, и заглянул в него. — Похоже, это маленькая старушка?
Мы с Оливией вскочили из-за стола и подбежали посмотреть на экран.
— Это женщина из Тоp-10! — воскликнула Оливия.
— Что она здесь делает? — спросил папа у меня.
— Понятия не имею, — ответила я.
— В любом случае, мы не можем просто позволить ей стоять там под снегом. — Папа нажал кнопку на экране, и мы увидели, как женщина вошла в парадную дверь здания. Примерно через четыре минуты раздался громкий стук, и мы вчетвером столпились у входной двери.
— Ах, Элис, la bonne étoile! — сказала женщина, когда я открыла дверь. — И младшая сестра.
