Зульфизар села. Зажгла лампу. Тусклый ее огонек вызывал невеселые мысли. Зачем она приехала сюда? Что будет делать в этой глуши?
Вошел Хамза. Бросил долгий взгляд на жену. Опустился на войлок.
- Зульфизар...
- Я слушаю вас, Хамза-ака...
- Я одного не понимаю, зачем ты ходишь к мазару? Все еще хочешь помирить меня с шейхом Исмаилом?
- Шейх Исмаил святой человек...
- Этот святой поджег гробницу святого Али и погубил отряд красноармейцев!
- Это неправда! Я не верю в это! Так не могло быть!
- Если не веришь мне, можешь спросить у любого в Шахимардане, и каждый тебе скажет, что шейх Исмаил своей рукой заживо сжег Степана Соколова и его красноармейцев.
Это живодер, прикидывающийся святым!
Зульфизар вскинула голову. Черная молния сверкнула в глазах.
- Вы все еще никак не можете забыть этого родственника своей русской жены?
Хамза поднялся, подошел к кровати, сел рядом, обнял Зульфизар, повернул ее лицом к себе.
- И это говоришь ты, которая прошла со Степаном через пески Каракумов и чуть было не погибла вместе с ним от бандитов Азизхана? Ты, актриса революционного театра, которая вместе с нами сражалась на фронтах гражданской войны против басмачей?.. Ты не должна больше никогда говорить так.
В мире нет у меня человека более близкого, чем ты... Зачем обидела меня? Будто вонзила кинжал в спину... Когда ты просила меня там, перед мазаром, чтобы я покаялся перед шейхами, мне было очень стыдно... Я не узнавал тебя, Зульфизар... Что случилось с тобой? Ты жена борца, революционного поэта - и вдруг испугалась каких-то проходимцев, претендующих на святость? Шейх Исмаил - сама подлость! Не верь тому, как он выглядит внешне со своей огромной чалмой на голове! Он самый настоящий мошенник!
Зульфизар заплакала.
- Вы думаете, мне легко здесь? Кругом незнакомые люди, каждый лезет со своими советами... Все говорят, что шейх Исмаил - потомок святого Али. А вы говорите, что он живодер...
Кому мне верить? Я боюсь за вас...
- Ты должна верить только мне! Меня прислала сюда партия, я представляю здесь государственную власть... Мы должны создать здесь колхоз вопреки сопротивлению духовников...
Партия приказала мне бороться со всеми паразитами, фанатиками и прочими негодяями, которые живут обманом народа.
Ты - моя жена, мой самый близкий друг, которому я доверяю больше всего. Поэтому ты должна преодолеть свою робость перед всей этой религиозной чепухой и во всем поддерживать меня. Ты должна быть моей первой помощницей. Без твоей помощи мне будет очень трудно.
Зульфизар пристально смотрела в глаза мужа и не замечала в них ничего такого, что намекало бы на измену.
И тем не менее она спросила:
- Я и в самом деле дороже всех для вас? Вы по-прежнему любите меня? Ни на кого не променяете? Говорите правду, Хамза-ака?..
- Конечно, иначе и быть не может. Ты же сама знаешь, как я люблю тебя.
- А Санобар?
- Санобар? - удивленно переспросил Хамза. - А при чем тут Санобар?
- Вас видели вместе с ней... Вы встречаетесь с ней в горах?
Хамза улыбнулся. Может быть, ему не надо было этого делать... Зульфизар сразу вытерла слезы.
- Я встретился с ней несколько раз совершенно случайно... - Заметив, что жена слушает его с недоверием, Хамза сказал горячо: - У Санобар природный дар актрисы и замечательный голос. Она очень талантливая девушка! Ты бы лучше помогла ей, чем ревновать. Для этого нет никаких оснований. Санобар почти ребенок.
Кто-то постучал в дверь. Хамза, поднявшись с кровати, пересел на кошму.
- Входите! Дверь открыта...
На пороге стоял Амантай. Он держал в руках высокий, грубовато сколоченный стол. За ним Алиджан нес две табуретки.
Последним с большой керосиновой лампой вошел батрак Камбарали.
Зульфнзар поднялась и вышла из комнаты на половину матери Алиджана.
- Что это? - с недоумением оглядел Хамза вошедших. - Откуда?
- Стол Алиджана, табуретки мои, - сказал Амантай. - Они вам больше нужны, чем нам. За высоким столом удобнее писать, чем за низким. Примите наши скромные подарки и извините за то, что так поздно побеспокоили вас.
- А лампу прислал мой хозяин, Гиясходжа, - добавил Камбарали.
- Напрасно старался твой хозяин, - улыбнулся Амантай. - Как-нибудь и с лампой обошлись бы, достали сами. А то ведь, чего доброго, свет лампы шейха будет мешать Хамзе-ака писать правду-истину.
Йигиты дружно захохотали.
- Не помешает, - засмеялся и Хамза. - Лампу сделали русские рабочие, мы нальем в нее керосину из Баку, который добыли азербайджанские рабочие, и тогда она будет светить правильно.
Камбарали присел около полки с книгами.
- Вай, буй, сколько книг! - обернулся он к Хамзе. - Неужели вы все это прочитали?
- Я много книг прочитал. Эти самые нужные.
Хамза сел рядом с Камбарали, взял с полки три книги и, показывая их Камбарали, сказал:
- Вот эти я люблю больше всех остальных. Сколько ни читай их, все время хочется читать снова.
- А кто их написал?
- Вот эту - Алишер Навои. Эту - великий русский поэт Пушкин, а третью тоже русский поэт, Владимир Маяковский.
Он живет и работает в Москве. Я хотел бы с ним встретиться когда-нибудь...
Показывая Камбарали книги, Хамза совсем было забыл об Амантае и Алиджане.
- Почему стоите? Садитесь, - пригласил он их, - теперь здесь есть на чем сидеть.
- Боимся утомить вас, Хамза-ака, - сказал Амантай, - мы придем в другой раз.
- Нет, нет, так не пойдет. Садитесь, - настаивал Хамза.
- Смерть Ташпулата поразила нас, - вздохнул Амантай, садясь на табуретку. - Вы сказали, что в его комнате нашли полбутылки водки? Но Ташпулат эту штуку никогда даже в рот не брал.
- Если бы дядя Ташпулат был жив, он помог бы вам, - сказал Алиджан. Он рассказал бы все, что видел и знал.
- Он мне и так все "рассказал"...
- Но ведь вы его не встречали, - с удивлением поднял голову Камбарали, вступая в разговор.
- Я прочитал тетрадь его воспоминаний...
- Я записывал эти воспоминания, - сказал Алиджан.
- Я знаю... У тебя есть вкус к изложению. Как знать, может быть, со временем ты станешь писателем или поэтом... Но сейчас, пока расследование не закончено, об этом никто не должен знать.
Пусть пока враги думают, что Ташпулат унес с собой свою тайну.
А то могут помешать расследованию. Договорились?
Все трое - Алиджан, Амантай и Камбарали - молча кивнули.
- Теперь давайте думать, с чего будем начинать...
- Надо гнать из сельсовета людей шейха Исмаила, - твердо и решительно сказал Амантай.
- Правильно. Товарищ Ахунбабаев, когда я уезжал из Самарканда, говорил мне то же самое.
- В самом деле? - обрадовался Амантай.
- Так что у тебя одинаковое классовое чутье с главой нашей республики... Теперь второй вопрос: как поведет себя народ, когда мы начнем менять состав сельсовета?
- Смотря какой народ...
- Меня интересуют бедняки и батраки.
- Если будет закрытое собрание для самых бедных, то почти все бедняки и батраки будут вместе с нами. А если открытое - могут оробеть.
- Тогда надо будет предварительно поговорить со всеми бедняками и батраками и объяснить им, чего мы от них хотим.
- А где говорить? В сельсовете Валихан сидит. Если собраться на площади, шейхи помешают. В любом же доме поместятся не больше десяти пятнадцати человек.
- Если бы у нас была красная чайхана, - задумчиво произнес Камбарали, как в Фергане или Вадиле...
Все переглянулись.
- Очень верно! - хлопнул Хамза себя по колену. - Надо начинать со строительства красной чайханы! Там мы сможем говорить с народом обо всем, и никто не помешает. Там же будем проводить занятия кружка по ликвидации неграмотности. Вот Алиджан - молодой грамотный комсомолец... Будет учить людей вместе со мной. Красная чайхана станет опорным пунктом против мазара.
- А что, если для строительства чайханы объявить хашар на весь кишлак? Тогда за день-два построили бы, - предложил Амантай.
- Валихан не допустит этого - собрать народ на хашар, - хмуро произнес Алиджан.
- А мы его заставим, пусть только попробует помешать! - подбоченился Амантай.
В день хашара на место будущего строительства собрались почти все жители кишлака. Народ соскучился по общему делу.
Работали дружно и весело. Многие пришли со своими кетменями.
Амантай и Алиджан сколотили полтора десятка деревянных носилок. И не было отбоя от добровольцев, выражавших желание носить землю на фундамент.
В середине дня появился Гиясходжа. Он притащил с собой большую и хорошо обструганную доску.
- Вот мой вклад, - сказал он Хамзе. - Очень хорошее дело придумали вы, товарищ Хамза.
- Инициатива принадлежит не мне, а вашему батраку Камбарали. Ему и выражайте благодарность, - улыбнулся Хамза.
Гиясходжа сделал вид, что не понял, о чем идет речь.
- Товарищ Хамза, я что-то чувствую себя неважно сегодня, кости ломает, поясницу согнуть не могу... Поэтому землю таскать, наверное, не смогу. Но я беру на себя обязательство обставить чайхану мебелью и достать ковры. Я уже велел своим домашним приготовить несколько ковров.
