И в таком внутреннем метании прошел весь день. Только когда солнце, окруженное багровой пылью, устало начало клониться к западу и в воздухе потянуло прохладой близкого вечера, девушка стала успокаиваться. А когда пришел Коля Вязовкин, унылый и оттого окончательно похожий на барана, Нина была уже совсем весела. Она очень обрадовалась Коле, потому что при нем не так страшно и стыдно было встретить инженера, и была такая смешливая, оживленная, шумная, что даже ленивая Анни обратила внимание.
— С какой радости ты взбесилась?.. — насмешливо спросила она. — Что с тобой?..
— Со мной?.. Ничего!.. — пропела Нина из «Евгения Онегина», захохотала, дернула Колю за волосы и побежала в сад. — Догоняйте меня!..
Коля Вязовкин грузно, вприпрыжку, побежал за ней.
— Сядем, — серьезно и даже важно сказала Нина, когда они, запыхавшись, остановились у скамейки, в самом отдаленном углу сада.
Коля Вязовкин послушно поместился рядом.
— Знаете, Коля, — торжественно начала девушка, — о чем я хочу вас спросить?..
— Нет, не знаю… — уныло ответил Коля Вязовкин.
Наступило молчание. Вечер уже близился, и зелень деревьев была тиха и бледна. Ни одна веточка не шевелилась кругом.
Совершенно неожиданно Нина заплакала. Она опустила голову, закрыла лицо руками и, согнувшись к самым коленям, сжалась в комочек, который страдает и никому не может рассказать о своих страданиях.
Коля Вязовкин ничего не понял. Он суетился вокруг Нины, толокся на одном месте и только повторял:
— Нина Сергеевна!.. Нина Сергеевна!..
Должно быть, у него был очень глупый вид, потому что Нина, мельком взглянув на него, вдруг перестала плакать и истерически засмеялась.
— Ах, какой вы смешной, Коля!.. Какой вы глупый, глупый!..
Но бедный Коля Вязовкин, сердце которого, сдавленное узкой тужуркой, разрывалось от жалости, любви и каких-то смутных догадок, не обиделся. Он стал преглупо улыбаться и опять повторял одно и то же:
— Ну, и свава Богу!.. И свава Богу!..
— Слава, слава!.. — машинально поправляла Нина. — И чего вы так испугались?.. Это так, глупости!.. А я сегодня счастлива, Коля!.. Очень счастлива!.. — повторила она и посмотрела на него расширенными, как будто недоумевающими глазами.
— Почему?.. — глупо спросил Коля Вязовкин.
— Почему?.. — лукаво переспросила девушка. — А я почем знаю?.. Счастлива, и все!.. Разве можно сказать, почему бываешь счастлива?..
— Я думаю, что можно, — солидно подумав, решил Коля.
Нина долго молчала, глядя себе под ноги, потом вдруг стала дышать все чаще и плечи ее задрожали. Тысячи чувств и вопросов, мучивших ее душу, требовали исхода. Ей хотелось хоть кому-нибудь высказаться, поделиться своим счастьем и страхом.
— А разве думаете, что нельзя?.. — подождав, спросил Коля.
— Я думаю… — медленно начала Нина, все так же неподвижно глядя перед собою, — я ничего не думаю!.. — быстро и совершенно неожиданно закончила она.
Коля Вязовкин, уже наставивший уши, осекся и тяжело вздохнул.
— Слушайте, Коля, — вдруг заговорила девушка торопливо и не глядя, — вы очень меня уважаете?..
— Я вас очень уважаю, Нина Сергеевна!.. — без улыбки подтвердил Коля.
— И всегда будете уважать?..
— Всегда.
— Что бы ни случилось?..
Коля Вязовкин вдруг что-то понял и побледнел. Однако ответил так же тихо и твердо:
— Что бы ни случилось, я вас всегда буду уважать, Нина Сергеевна!..
Нина дернула плечом, как бы в досаде, и руки ее задрожали.
— Ну, а если бы я, например… ну, полюбила бы кого-нибудь?.. — со страшным усилием выговорила она.
Коля не поднял головы и ничего не ответил. Он догадался, что она подразумевает под словом «полюбила». Нина не поняла его молчания.
— Ну?.. — с капризной настойчивостью спросила она.
Коля Вязовкин совсем потупился и не глядя ответил:
— И тогда…
— Что — тогда?..
— И тогда буду вас уважать…
— Ну, так я… — начала девушка стремительно. Но Коля Вязовкин быстро встал, не глядя и делая руками какие-то странные жесты.
— Не надо, Нина Сергеевна!.. Не надо!.. — торопливо заговорил он с бесконечной мукой в голосе.
Нина с испугом посмотрела на него и вдруг густо покраснела.
— Что — не надо?..
Но Коля Вязовкин поспешно отошел в сторону, повернулся носом к дереву и закрыл лицо руками.
С минуту Нина неподвижно глядела на него, ничего не понимая, потом вскочила и кинулась.
— Коля, Коля!.. — закричала она, хватая за плечи и стараясь повернуть к себе. — Перестаньте!.. Слышите!.. Вы не смеете!..
Но Коля Вязовкин не давался. Он совсем уперся лбом в сосну и ни за что на свете не показал бы Нине своих слез.
— Оставьте меня… — бормотал он, — зачем вы меня мучите!..
Тогда Нина заплакала сама. Она обняла Колю за шею и своим платком утирала ему лицо.
— Коля, милый!.. Если бы вы знали!.. Не надо!..
Девушка хотела сказать, что она одинока среди людей, ничего не понимает в жизни, а только чувствует, как затягивает ее какая-то трясина. Но она не умела высказать этого и только повторяла:
— Если бы вы знали!..
Потом они сидели на той же скамеечке, и Коле было хорошо, как никогда: Нина держала его за руку и улыбалась сквозь слезы.
— Какие мы оба еще глупые, Коля!.. Как дети!.. Значит, вы меня очень любите?..
Коля Вязовкин хотел сказать «люблю» и сказал «вубью».
И Нина стала хохотать так весело и искренно, как давно не смеялась.
— И когда вы научитесь говорить по-человечески, Коля!.. Ну, скажите: люб-лю!..
— Вубью!.. — старательно повторил Коля Вязовкин.
Нина хохотала, а Коля сконфуженно и радостно улыбался, пыхтел, краснел и все-таки говорил:
— Вубью!..
Внезапно из-за зеленых деревьев донесся зов:
— Нина, Нина!.. Алексей Михайлович пришел!..
Нина выпрямилась, и вся кровь бросилась ей в лицо. Одно мгновение она оставалась неподвижной, как бы с ужасом глядя по направлению голоса, потом вдруг вскочила, опять села, и сквозь густой румянец на щеках у нее выступили белые пятна.
Коля Вязовкин, оборвавшись на полуслове и весь посерев, молчал. Ему было жаль Нину и стыдно за нее. В эту минуту, раз и навсегда, из души его исчезли те маленькие, слабенькие надежды, которые он тайком от самого себя носил в самом потайном уголке своего сердца. Он встал с таким трудом, точно подымал непосильную тяжесть.
— Ну, я пойду…
Нина взглянула на него и поспешно опустила глаза, растерянная и виноватая. Коля Вязовкин подождал. Быть может, он все-таки надеялся, что она остановит его. Но девушка молчала.
— До свиданья, Нина Сергеевна, — сказал Коля, не дождавшись ответа.
Нина опять взглянула на него, и в ее влажных глазах, в кривой улыбке было что-то робкое, жалкое, молящее о снисхождении.
— Куда же вы?.. — через силу спросила она, протягивая руку.
— Да, там… я обещал еще зайти… — не глядя на нее и как будто не заметив руки, ответил Коля Вязовкин, повернулся и быстро пошел прочь.
— Коля!.. — позвала Нина, когда студент отошел уже довольно далеко. Голос у нее был неверен и тороплив, как будто девушка и хотела его остановить, и боялась, что он услышит и останется. Но Коля Вязовкин не вернулся. Быть может, он и слышал.
Навстречу студенту, по широкой садовой аллее, щеголевато и свободно, как победитель, шел Высоцкий, улыбаясь улыбкой, приготовленной для Нины.
— А, это вы?.. — сказал он развязно и небрежно. — А где же Нина Сергеевна?
Коля Вязовкин неопределенно махнул рукой.
— А вы что же? Уходите?..
Инженер снисходительно протянул руку. Коля посмотрел на руку, потом на Высоцкого, потом опять на руку, подумал и подал свою.
— Что так рано?
Коля Вязовкин опять посмотрел на Высоцкого, неожиданно повернулся и пошел назад. Инженер последовал за ним. Коля прямо и твердо прошел мимо Нины, все еще сидевшей на скамейке и испуганно посмотревшей на него, и, не оглядываясь, скрылся за деревьями. Нина растерянно проводила его глазами, и ни она, ни Высоцкий не поняли, что в эту минуту инженер был ровно на четверть секунды от смерти. Но Коля Вязовкин ушел, и, когда спина его скрылась за деревьями, Нина подумала, что он ушел навсегда.
Еще охваченная искрой жалости и сознанием своей вины, девушка смотрела вслед уходящему Коле, когда заскрипел песок и, быстро обернувшись, она увидела инженера.
В порыве ветра не улетает так быстро никому не нужный сухой листок, как Коля вылетел из головы Нины. На мгновение побледневшее лицо ее опять вспыхнуло нежным румянцем, и вся она затрепетала, порываясь не то бежать, не то броситься ему на шею.
Они не сказали ни слова. Высоцкий быстро сел на скамейку верхом, так что Нина оказалась у него меж колен, властно перегнул ее в объятиях и стал целовать в губы, глаза, волосы и уши. Минуты две Нина не могла перевести дыхания, и ей казалось, что кругом стоит оглушающий звон. И когда инженер выпустил ее, лицо девушки было бледно, глаза закрыты. Она не могла сидеть сама и, точно надломленная, склонилась к нему.
