Хроники Арбайтенграунда. Часть 2 - Кристина Устинова

Все закончилось в понедельник после обеда. Йозеф проснулся на диване совершенно разбитый; в голове звенело, словно по ней били молотком, в горле пересохло. Девицы давно ушли, Хассе спал на полу и громко храпел. Кое-как Йозеф нашел среди хлама аспирин, умылся и поглядел на себя в зеркало: на него пялился небритый белобрысый немец с красными глазами и в заляпанной одежде. Чистого белья нет, принимать душ в черной ванне Ренау не стал, поэтому решил выпить кофе и потихоньку смыться. Не понравился ему эксперимент с марихуаной. «Все, этого больше не повторится, – решил он, пока ставил на плиту джезву. – Господи, самому от себя противно: весь грязный, небритый. Да и такое ощущение, будто полжизни проспал! Все, никаких наркотиков. Наркотики – плохо». Впрочем, то же самое Йозеф и про алкоголь подумал, когда впервые напился в баре и проснулся под стойкой в одних трусах. Однако же «можно иногда снять стресс от быта», как он любил говорить.

Пока Йозеф варил кофе, а Хассе валялся на полу, в дверь постучали. Ренау разбудил хозяина квартиры и стал уже разливать жидкость по вымытым кружкам, когда раздался такой грохот, что он подскочил и бросился в коридор. Руки вцепились в джезву с намерением облить злоумышленников остатками кофе, но дуло пистолета, направленное в упор, подавило это желание. Двое мужчин, представившись Джо и Джеком, скрутили обитателей квартиры, связали и усадили на диван. За чашечкой кофе Джек разразился длинной тирадой о том, какой Хассе идиот. Тот попытался оправдаться, но Джо прервал дискуссию, разбил кружку с остатками кофе о пол и сказал:

– Больше мы тебе товар не дадим, так и знай. И вот это мы забираем себе.

Он бережно, словно мёртвых пчелок, сгреб со стола в баночку несколько целых самокруток и спрятал за пазуху. Хассе взвыл.

– Но Джо, как же я буду теперь жить?

– Молча, как и все. Нам уже надоело тебя жалеть: сначала платишь не вовремя, а потом еще в газеты, даже если они любительские, сообщаешь о нас. Ты прекрасно знаешь наше положение.

– Я могу пойти туда и сказать, что просто пошутил. Ну пожалуйста, Джо, верни мархушу! Честно-честно, я буду вам двоим платить в два раза больше денег, у меня их навалом.

– Тогда что раньше не платил?

– Ну… времени не было.

– Ну да, ну да, с девочками надо первым делом поразвлечься, лучше на них деньги тратить. Ты говоришь, бабла навалом? Хватит, чтобы «шестерок» купить? Чтобы нас перестали разыскивать.

– Нет, но…

– На нет и суда нет. Все, тема закрыта.

Писатель запрокинул голову и взвыл, словно простреленный насквозь кобель в предсмертных судорогах. «Ну и дурак», – подумал Йозеф и попробовал пнуть приятеля, но вдруг Джек схватил Ренау за воротник рубахи и прошипел:

– А ты что еще за черт?

– Самый обычный, из пролетариата, – в таком же духе ответил Йозеф. – Вам чего от меня надо? Могли бы и отпустить.

Джо усмехнулся.

– Ты посмотри, Джек, какой он хитрец! Думаешь, мы тебя так просто отпустим, чтобы ты побежал в полицию? Хе, размечтался!

– Но что нам с ним делать – ума не приложу, – сказал Джек. – Нам надо найти этого Яффе. Судя по фото в газете, этот на него совсем не похож…

– Иосиф Яффе снимает у него комнату, он мне сам говорил! – выл Хассе. – Дайте мне мою мархушу!

Джек расплылся в улыбке и кинул тому самый маленький окурок. Писатель тут же сбагрил его и затянулся, запыхтел. Йозеф побелел от ярости. «Грязная, мерзкая крыса!»

– Вы что,– сказал Джо, – сожители?

– Тьфу на вас! – не выдержал Йозеф. – Он снимает комнату во время учебы.

– Ладно, допустим. Тогда где он? Ты же должен знать.

Арендодатель молчал. Ни один мускул не дрогнул на лице Джо, когда он направил на пленника пистолет.

– Где он?

Йозеф понял одно: тягаться с вооруженными бандитами бессмысленно, хотя и старался оттянуть время. Не получилось, и он все-таки назвал адрес магазина, где сейчас должен быть Иосиф. На его удивление дальше бандиты допытываться не стали. Джо стряхнул всю грязную посуду и журналы с туалетного столика на пол, поставил посередине печатную машинку и кипу бумаг. Перед уходом он обратился к Джеку и указал на Йозефа:

– Что с ним будем делать?

– Да ничего, потом разберемся. Сейчас время тратить не охота. Чем скорее, тем лучше.

Они ушли. Их не было целый час.

Едва дверь захлопнулась, Йозеф стал изо всех сил извиваться. Веревки вонзались в запястья и в ноги даже сквозь брюки, а узел впивался в спину. Ренау добился одного: он повалился на пол и очутился рядом с ближайшим осколком, довольно-таки большим, от разбитой кружки; аромат кофе щекотал ноздри. Хассе за все время допроса сидел неподвижно, забившись в угол; он отсутствующим взглядом смотрел в одну точку и даже не вздрогнул, когда Йозеф упал. Почти полностью догоревший окурок дымился возле его ног.

– Эй, – сказал Ренау, – помоги мне. Пододвинь вон тот осколок слева. Эй, ты чего, оглох?

– Моя мархуша…

– В гробу я ее видел! Да пни уже этот чертов осколок, олух! Тебе чего, жить надоело?

– Жизнь не имеет смысла.

Йозеф вздохнул и перевалился набок, спиной к осколку. Ренау нащупал его пальцами и стал разрезать узел. Через пять минут запястья свободно орудовали стеклом, резали путы. Спустя десять минут Йозеф уже встряхивал затекшие конечности. Хассе сидел неподвижно, даже когда его распутали. Он ни на что не реагировал: ни на уговоры, ни на угрозы, даже пощечины не помогли.

– Ну и сиди тут, – сказал Йозеф и направился к выходу, однако дверь бандиты заперли снаружи.

«Стоп, они же сейчас за Иосифом поехали, – подумал он. – Что они с ним сделают? Убьют? Это им по-любому не выгодно, много шума будет. Скорее всего, привезут сюда, но зачем? Для пыток или переговоров? Возможно, и то, и то. Я чего могу сделать? Ну, можно вызвать полицию и дождаться в засаде, но… Нет, так не пойдет. Иосиф будет в заложниках, его пристрелят. Тьфу!»

Мозг Йозефа лихорадочно соображал. Надо спасать Иосифа. Без полиции не обойтись, однако стоит тогда задержать преступников. Иначе вдруг сбегут, а тогда либо Иосифу хана (застрелят они его от безысходности в засаде), либо их двоих посадят за ложный вызов. Но как, черт возьми, он задержит в одиночку двух вооруженных преступников?! На Хассе даже надеяться не стоит. Вдруг в голове всплыли черно-белые кадры