Есть люди, которые завидуют ~ Шекспиру и Брамбеусу, Крезу и Синебрюхову; есть другие, которые завидуют Палемону и Бавкиде, Петрарку и Лауре, Петру и Ивану, Станиславу и Анне ~ Манфреду и Фаусту… — комический перечень имен. О Брамбеусе см. комментарий на с. 539. Крез (ок. 560–546 до н. э.) — царь Лидии, по древнегреческому преданию, обладавший несметными богатствами. Имя его превратилось в нарицательное для обозначения богача. Синебрюхов — купеческая фамилия. Палемон (Филемон) и Бавкида — герои обработанного, Овидием в «Метаморфозах» древнегреческого мифа, стали синонимом неразлучной четы престарелых супругов. Петрарка (1304–1374) — знаменитый итальянский поэт-гуманист, его сонеты к Лауре — бессмертный образец любовной лирики. Станислав и Анна — русские ордена (по именам святых), орден Станислава был трех степеней (по убывающей), Анны — четырех. Манфред — герой одноименной драматической поамы Байрона. Фауст — герой народного предания и одноименной философской поэмы Гете.
…зависть ~ читающую «Русский инвалид»… — «Русский инвалид, или Военные ведомости» — официальная газета, издававшаяся с 1813 г. П. П. Пезаровиусом, в которой печатались приказы по армии, в том числе приказы о награждениях и повышениях.
…от благородных, но бедных родителей. — Словосочетание, часто употреблявшееся в ироническом значении в литературе того времени. Ср., например, в повести И. И. Панаева «Актеон» (1841): «Волнение Прасковьи Павловны было так велико, что находившаяся при ней с незапамятных времен девушка-сирота лет тридцати шести, дочь бедных, но благородных родителей, в испуге бросилась к Антону и закричала…» (Панаев И. И. Полн. собр. соч., т. II. СПб., 1888, с. 157).
«Сколько людей ездят в каретах!.. — Историк Петербурга И. Пушкарев в 1841 г. писал: „Роскошь экипажей с каждым годом усиливается приметно. Лет за 20 назад можно было перечесть здесь все отличные кареты, коляски и всех дорогих лошадей, которые тогда принадлежали исключительно одним только людям из высшего сословия или первостатейным гражданам. Ныне совсем не то: иметь своих лошадей, коляску, дрожки, карету сделалось необходимости“) почти каждого коренного обывателя Петербурга, несколько побогаче, посметливее другого. Редкий портной и каретник не содержит теперь по четыре и пяти лошадей с экипажами и парадными и вседневными. Пока ремесленник на паре лихих бегунов в пролетных дрожках разъезжает со счетами по городу к своим должникам, жена ого посещает в кабриолете модные магазины, для уплаты старых долгов и для новых заказов. Вечером, в хорошую летнюю погоду, все семейство в прекрасной карете отправляется гулять на острова. Таков быт и потребности житейские ремесленника; что же делать высшему сословию, которое из приличия должно превосходить низшее в предметах внешней роскоши. По достоверным сведениям полиции, всех карет считалось в Петербурге в 1840 году 3 835, колясок 3 442, дрожек 10 533, саней 12 187, едва ли только половина из них извозчичьих, последние принадлежат благородному сословию и ремесленникам! После этого можно ли удивляться дороговизне работы здесь экипажей. Простые, или так называемые пролетные, дрожки стоят от 700 до 1 200 руб. ассиг., коляска самая обыкновенная — 2 000 руб. ассигн., а отличная карета дороже иногда двухэтажного дома в Симбирске» (Пушкарев, т. III, с. 35–36). Тема кареты — признака благополучия, знатности и богатства — обыгрывается в водевиле Ф. А. Кони «Карета, или По платью встречают, по уму провожают» (1836). Заключительные куплеты этого водевиля:
Поглядишь, на белом свете
Уж куда народ смешной!
Тот уважен, кто в карете
Разъезжает четверней…
(Театр Ф. А. Кони, т. IV. СПб. — М., 1872, с. 47).
…как шильонский узник… — Шильонский узник — герой одноименной поэмы Байрона, в 1822 г. переведенной на русский язык В. А. Жуковским.
…проклинал, как Байрон… — Романтические мотивы проклятий миру, свету, людям, деньгам часты в поэзии Байрона (см., например, «Дон-Жуан», песнь третья, строфа 55; песнь шестая, строфы 22–23 и др.).
Латинская грамматика Цумпта… — «Латинская грамматика, составленная по Цумпту Д. Поповым, бывшим профессором греческой словесности в С.-Петербургском университете» (СПб., 1839, 860 с.), к тому времени наиболее полная латинская грамматика на русском языке.
Жизнь Александры Ивановны*
Печатается по тексту первой публикации.
Впервые опубликовано: Л Г, 1841, 29 июля, № 84, с. 333–335; 31 июля, № 85, с. 337–340; 2 авг., № 86, с. 341–344; 5 авг., № 87, с. 345–348, с подзаголовком: «Соч. Н. Перепельского».
В собранно сочинений впервые включено; ПСС, т. V.
Автограф не найден,
В повести «Жизнь Александры Ивановны» Некрасов впервые затрагивает проблему положения женщины, изображает ее стремление к независимости, к самостоятельному труду. О героине повести В. Е. Евгеньев-Максимов писал: «Александра Ивановна в глазах общества если не падшая, то опозоренная женщина. Считая себя таковой, она предпочитает умереть от непосильной работы, чем принимать помощь от своей благодетельницы, перед которой она чувствует себя бесконечно виноватой. Однако если говорить по существу, то в моральном отношении она неизмеримо выше и своего соблазнителя, и беспощадно эксплуатирующей ее старухи-мачехи. К этому выводу приводит все содержание повести, в которой Некрасов впервые выступает в роли певца женщины и ее несчастной доли. В рассказе Александры Ивановны об ее жизни в доме ее благодетельницы графини и о том, как резко изменилась ее судьба после отъезда графини за границу, есть черты, позволяющие усмотреть некоторое сюжетное сходство со стихотворением „В дороге“. И там и здесь крепостную девушку воспитывают в барском доме, и там и здесь после смерти ли барина (уж не отец ли он героини?), после отъезда ли барыни (уж не мать ли она героини?) ее возвращают в прежнее состояние. В конечном результате и в том и в другом случае героини гибнут, хотя причины их гибели и неодинаковы» (Евгеньев-Максимов, т. I, с. 270). А. Н. Зимина сопоставила заключительные слова повести с концовками некоторых гоголевских повестей, заметив, что их роднит грустный лиризм автора (Зимина, с. 172).
С. 164. …у английского магазина… — Английский магазин — один из лучших в Петербурге универсальных магазинов. Особенно славился шелковыми, бумажными и шерстяными изделиями, принадлежал Никольсу и Плинке, помещался в нижнем этаже дома Васильчикова (Невский пр., 16) (см.: Нистрем К. М. Книга адресов С.-Петербурга на 1837 год… СПб., 1837, с. 1456).
С. 164. …на Английскую набережную. — Английская набережная — район аристократических особняков, ныне набережная Красного флота.
С. 165. …швейцар с огромной гетманской булавою. — В парадную форму швейцаров, стоявших у входа в крупные учреждения и частные аристократические дома, входила и булава — длинная палка с шаровидным набалдашником. Ср. в поэме «Кому на Руси жить хорошо»: «Надел ливрею шитую, Взял в руки булаву…» (наст. изд., т. V, с. 180).
С. 166. …в Грязной. — Грязная — ныне улица Марата.
С. 168. …на Исакиевской площади около балаганов… — На пространстве от Главного Штаба до Исаакиевского собора, перед Адмиралтейством (на Адмиралтейской площади), два раза в году, на пасху и на масленицу, устраивались народные гулянья, которые длились неделю. Современник Некрасова И. Пушкарев так их описал: «…К этому времени Адмиралтейская площадь застраивается горами, качелями, балаганами. Настанет праздник, и здесь со всех, сторон раздается шумная музыка, слышится говор, смех, пение, визг, хохот, и длинные ряды экипажей, зимних и летних, тянутся вокруг гор. Странно, что постройка балаганов на площади производится всякий год в одном и том же виде, по тем же планам, с прежними фасадами. Также и репертуар балаганов почти без изменений каждый год один и тот же. Легат, Готье, общества волтижеров: Роббы, Клейшнека, Мекгольд со своею ученою корсиканскою лошадкою, кукольный театр, несколько геркулесов и другие банкисты — повторяют всякой год свои представления. Однако же, несмотря на это, гулянье на Адмиралтейской площади, среди балаганов, гор и качелей, всегда многочисленнее прочих гульбищ в Петербурге, особенно если благоприятствует погода» (Пушкарев, т. III, с. 188).
…не Исакиевский мост… — См. комментарий на с. 554.
…в дальней линии Васильевского острова за Средним проспектом… — т. е. на окраине Петербурга.
…даже позволяла мне часто по целым дням проводить вместе с ее дочерью… — Вероятно, поспешностью (или небрежностью) автора следует объяснить логическое противоречие этого замечания героини и признания графини: «детей у меня нет» (см. выше, с. 186).
…без штрипок… — См. комментарий на с. 558.
