В 1956 г., по общему снятию ссылки, переехал в сельскую местность Средней России, во Владимирскую область. 1956/57 учебный год преподавал в школе в посёлке Мезиновском, жил в доме крестьянки Матрёны Васильевны Захаровой, о которой позже написал рассказ «Матрёнин двор». В начале 1957 г. реабилитирован. С 1957 по 1962-й – учительствовал в Рязани.
В 1962 г. стараниями главного редактора «Нового мира» А. Т. Твардовского разрешён был к печати рассказ А. С. «Один день Ивана Денисовича» («Новый мир». 1962. № 11). В последующие годы «Новый мир» напечатал ещё четыре его рассказа, а все остальные произведения (роман «В круге первом», повесть «Раковый корпус», пьесы, киносценарии и др.) были наглухо запрещены, но некоторые из них ходили в самиздате.
В 1967 г. А. С. распространил «Письмо IV Всесоюзному съезду Союза советских писателей», в котором потребовал отмены цензуры и реабилитации писателей, уничтоженных во время репрессий. В 1968–1969 гг. за рубежом вышли «В круге первом» и «Раковый корпус».
В 1969 г. начал писать «Красное Колесо» – эпопею о российской революции. В том же году исключён из Союза писателей СССР.
В 1970 г. А. С. присуждена Нобелевская премия по литературе «за нравственную силу, с какой он продолжил исконную традицию русской литературы».
В феврале 1974 г., вскоре после издания на Западе книги «Архипелаг ГУЛАГ», трёхтомного исследования сталинских лагерей, А. С. был арестован и насильственно выслан на Запад с лишением советского гражданства. После ареста писателя по рукам стал ходить его манифест «Жить не по лжи!».
Сразу по высылке А. С. основал «Русский Общественный Фонд» помощи узникам ГУЛАГа, куда передал все мировые гонорары за «Архипелаг ГУЛАГ».
На Западе А. С. завершил мемуарную книгу «Бодался телёнок с дубом: Очерки литературной жизни», впервые напечатал три лагерные пьесы, два киносценария, в 1983 начал и в 1991 г. завершил публикацию «Красного Колеса», много выступал с публицистикой.
С 1989 г. произведения А. С. вновь стали печатать на родине. В 1990 г. ему возвращено советское гражданство. Осенью того же года тиражом 27 миллионов экземпляров опубликована статья «Как нам обустроить Россию?». В мае 1994 г. писатель вернулся домой, прилетев из Аляски во Владивосток и проехав поездом до Москвы через всю страну.
На родине А. С. написал и опубликовал восемь «двучастных» рассказов, военную повесть, новый цикл миниатюр «Крохотки», печатает серию литературно-критических этюдов из своей «Литературной коллекции». Оценку «шоковой терапии» и состояния страны выразил в книге «Россия в обвале» (1998). В 2001–2002 гг. вышло в свет двухтомное исследование русско-еврейских отношений «Двести лет вместе».
В 2003 г. завершена журнальная публикация «очерков изгнания» – «Угодило зёрнышко промеж двух жерновов».
В 1997 г. «Русский Общественный Фонд» учредил в России ежегодную «Литературную премию Александра Солженицына», лауреатами которой стали крупные учёные, писатели, кинематографисты.
Один день Ивана Денисовича
Почти треть тюремно-лагерного срока – с августа 1950 по февраль 1953 г. – Александр Исаевич Солженицын отсидел в Экибастузском особом лагере на севере Казахстана. Там, на общих работах, и мелькнул долгим зимним днём замысел рассказа об одном дне одного зэка. «Просто был такой лагерный день, тяжёлая работа, я таскал носилки с напарником и подумал, как нужно бы описать весь лагерный мир – одним днём, – рассказал автор в телеинтервью с Никитой Струве (март 1976 г.). – Конечно, можно описать вот свои десять лет лагеря, там всю историю лагерей, – а достаточно в одном дне всё собрать, как по осколочкам, достаточно описать только один день одного среднего, ничем не примечательного человека с утра и до вечера. И будет всё».[18]
Рассказ написан в Рязани, где А. С. поселился в июне 1957 г. и с нового учебного года стал учителем физики и астрономии в средней школе № 2. Начат 18 мая 1959 г., закончен 30 июня. Работа заняла меньше полутора месяцев. «Это всегда получается так, если пишешь из густой жизни, быт которой ты чрезмерно знаешь, и не то что не надо там догадываться до чего-то, что-то пытаться понять, а только отбиваешься от лишнего материала, только-только чтобы лишнее не лезло, а вот вместить самое необходимое», – говорил автор в радиоинтервью для Би-би-си (8 июня 1982 г.), которое вёл Барри Холланд.[19]
Сочиняя в лагере, А. С., чтобы сохранить сочинённое в тайне и с ним самого себя, заучивал наизусть сначала одни стихи, а под конец срока диалоги в прозе и даже сплошную прозу. В ссылке, а затем и реабилитированным он мог работать, не уничтожая отрывок за отрывком, но должен был таиться по-прежнему, чтобы избежать нового ареста. После перепечатки на машинке рукопись сжигалась. Сожжена и рукопись лагерного рассказа. А поскольку машинопись нужно было прятать, текст печатался на обеих сторонах листа, без полей и без пробелов между строчками.
Только через два с лишним года, после внезапной яростной атаки на Сталина, предпринятой его преемником Н. С. Хрущёвым на XXII съезде партии (17–31 октября 1961 г.), А. С. рискнул предложить рассказ в печать. «Пещерная машинопись» (из осторожности – без имени автора) 10 ноября 1961 г. была передана Р. Д. Орловой, женой тюремного друга А. С. – Льва Копелева, в отдел прозы журнала «Новый мир» Анне Самойловне Берзер. Машинистки переписали оригинал, у зашедшего в редакцию Льва Копелева Анна Самойловна спросила, как назвать автора, и Копелев предложил псевдоним по месту его жительства – А. Рязанский.
8 декабря 1961 г., едва главный редактор «Нового мира» Александр Трифонович Твардовский после месячного отсутствия появился в редакции, А. С. Берзер попросила его прочитать две непростых для прохождения рукописи. Одна не нуждалась в особой рекомендации хотя бы по наслышанности об авторе: это была повесть Лидии Чуковской «Софья Петровна». О другой же Анна Самойловна сказала: «Лагерь глазами мужика, очень народная вещь». Её-то Твардовский и взял с собой до утра. В ночь с 8 на 9 декабря он читает и перечитывает рассказ. Утром по цепочке до-званивается до того же Копелева, расспрашивает об авторе, узнаёт его адрес и через день телеграммой вызывает в Москву. 11 декабря, в день своего 43-летия, А. С. получил эту телеграмму: «Прошу возможно срочно приехать редакцию нового мира зпт расходы будут оплачены = Твардовский».[20] А Копелев уже 9 декабря телеграфировал в Рязань: «Александр Трифонович восхищён статьёй» (так бывшие зэки договорились между собой шифровать небезопасный рассказ). Для себя же Твардовский записал в рабочей тетради 12 декабря: «Сильнейшее впечатление последних дней – рукопись А. Рязанского (Солонжицына), с которым встречусь сегодня».[21] Настоящую фамилию автора Твардовский записал с голоса.
12 декабря Твардовский принял А. С., созвав для знакомства и беседы с ним всю головку редакции. «Предупредил меня Твардовский, – замечает А. С., – что напечатания твёрдо не обещает (Господи, да я рад был, что в ЧКГБ не передали!), и срока не укажет, но не пожалеет усилий».[22] Тут же главный редактор распорядился заключить с автором договор, как отмечает А. С… «по высшей принятой у них ставке (один аванс – моя двухлетняя зарплата)». Преподаванием А. С. зарабатывал тогда «шестьдесят рублей в месяц».[23]
Первоначальные названия рассказа – «Щ-854», «Один день одного зэка». Окончательное заглавие сочинено в редакции «Нового мира» в первый приезд автора по настоянию Твардовского «переброской предположений через стол с участием Копелева».[24]
По всем правилам советских аппаратных игр Твардовский стал исподволь готовить многоходовую комбинацию, чтобы в конце концов заручиться поддержкой главного аппаратчика страны Хрущёва – единственного человека, который мог разрешить публикацию лагерного рассказа. По просьбе Твардовского для передачи наверх письменные отзывы об «Иване Денисовиче» написали К. И. Чуковский (его заметка называлась «Литературное чудо»), С. Я. Маршак, К. Г. Паустовский, К. М. Симонов… Сам Твардовский составил краткое предисловие к повести и письмо на имя Первого секретаря ЦК КПСС, Председателя Совета Министров СССР Н. С. Хрущёва. 6 августа 1962 г. после девятимесячной редакционной страды рукопись «Одного дня Ивана Денисовича» с письмом Твардовского была отправлена помощнику Хрущёва – В. С. Лебедеву, согласившемуся, выждав благоприятный момент, познакомить патрона с необычным сочинением.
Твардовский писал:
«Дорогой Никита Сергеевич!
Я не счёл бы возможным посягать на Ваше время по частному литературному делу, если бы не этот поистине исключительный случай.
Речь идёт о поразительно талантливой повести А. Солженицына „Один день Ивана Денисовича“. Имя этого автора до сих пор никому не было известно, но завтра может стать одним из замечательных имён нашей литературы.
