Фиона сделала шаг и покачнулась. Луч света проник в помещение и выхватил человеческую спину и затылок, а затем и все остальное. То, что хотелось навсегда развидеть. Огромная лужа крови на земле, слева детские ноги, справа – часть головы и раскиданные рыженькие волосы, лица не рассмотреть. Главную же часть закрывает склонившийся над девочкой человек. Он быстро жует и перебирает руками где-то внизу.
– Ясперс? – на грани слышимости произносит Фиона, и человек медленно поворачивается, заставив ее в ужасе отступить. Нижняя часть его лица в черной крови, как и руки по локоть, как и одежда на груди. Он открывает рот, и оттуда вываливается пережеванное в фарш мясо. Фиона переводит взгляд на растерзанный живот девочки. Из зияющей дыры наружу выглядывают маленькие детские ребра.
– Ясперс, – повторяет она и начинает трястись.
– Фиона. Я за тобой пришел, – человек отвечает голосом, который она не узнает. – Я же обещал тебе.
Раздается пронзительный крик, и следом опускается занавес, скрывая от шокированных зрителей жестокую и излишне натуралистичную финальную сцену. Ошеломленная публика пытается прийти в себя, осознать, что представление кончилось. Фаина сидит в оцепенении, не смея пошевелиться. Ее тело покрыто холодной испариной, от кожи на губах не осталось живого места, а сердце как будто обледенело, отказываясь биться дальше.
Проходит около двадцати секунд, прежде чем раздаются первые робкие аплодисменты, которые быстро перерастают в бурные овации, оглушившие Фаину. Все встают со своих мест в знак восхищения и признания, одна она не может даже приподнять руки с колен. Перед глазами у нее стоит окровавленное лицо Ясперса, а в ушах звенит душераздирающий крик Фионы, которая все поняла.
Глава 32, в которой Фаину злостно игнорируют
«Мало кто знает сегодня, что такое человек. Многие чувствуют это, и потому им легче умирать, как и мне будет легче умереть, когда допишу эту историю».
Герман Гессе – «Демиан»
Фаина не могла отделаться от ощущения, что под сильным впечатлением от сюжета упускает нечто катастрофически для себя важное. Последняя сцена так и стояла перед глазами. Она была излишне жестока – подозрительно натурально выглядели и растерзанный труп, и кровь, и внутренности. Кто вообще осмелился бы показать подобное на сцене классического театра? Кто, кроме наглого Яна, способен на столь откровенную провокацию?
Публика была эпатирована и ошеломлена во всех возможных смыслах, Фаина также не могла прийти в себя. Актерская игра, декорации, звук, костюмы, сам сценарий – все было исполнено на высшем уровне, но негативный осадок, оставшийся по завершении, не отпускал, словно дурман.
Когда овации смолкли, свет включили, возвращая людей из реалий средневековой деревни в современный мир, и не успело общее впечатление до конца рассеяться, как на сцену вспорхнул стройный молодой мужчина с пышными волосами. Все жадно следили за его легкими, верными движениями, восхищенные как проделанной работой, так и природным магнетизмом юноши. Но вот он поднял на уровень лица красивые белые ладони с длинными пальцами, и зал затих в трепетном ожидании заключительной речи.
– Добрый вечер, наша обворожительная публика, – Фаину пробрало до костей от тембра его голоса – равно далекого и близкого, властного и нежного, такого привычного, но до сих пор поразительного, обволакивающего баритона. – Меня зовут Ян, я – студент УКВИ, как и мой коллега Кирилл. Надеюсь, вы получили удовольствие от просмотренного спектакля, и эти три часа прошли для вас незаметно.
«Три часа???» – подумала Фаина.
– Не забывайте, что у нас запланировал скромный бал-маскарад в честь Вальпургиевой ночи, все желающие могут остаться и получить маски в холле на первом этаже. Еще раз благодарю за ваше внимание и желаю приятно провести вечер, – Ян посмотрел прямо на Фаину, даже не прилагая усилий, чтобы найти ее лицо среди множества других лиц, – и ночь. Ведь эта ночь – особенная.
Ему еще долго аплодировали после того, как он скрылся за кулисами, но все же мог слышать оттуда рукоплескания в свою честь. Фаина пыталась поднять из кресла свое окаменевшее тело. Когда это у нее, наконец, получилось, зал практически опустел. Последние зрители медленно покидали свои места, на ходу оборачиваясь, словно ждали чего-то еще. Фаина тоже ждала, за что бы зацепиться, чтобы подольше остаться здесь, где она только что прожила еще одну жизнь помимо своей.
Ее подмывало кое-что проверить, когда она остается одна. Может, за опустившимся занавесом до сих пор стоит Фиона, не в силах двинуться от шока и наблюдая, как ее возлюбленный поедает ребенка?.. Почему не отпускало впечатление, словно все это было по-настоящему, почти что произошло с нею лично? Ян, конечно, перестарался с аллегориями, даже имена подобрал такие, чтобы сомнений не осталось. Но кто еще в зрительном зале уловил бы отсылку к реальным людям и ситуациям? Она, он и, скорее всего, Кирилл, который знает очень многое и во всем помогает Яну.
Но что конкретно хотел донести Ян этим сюжетом? То, что зло незримо и неуловимо, но последствия его ужасны? Что человек не должен предаваться искушению? Что любая слабость наказуема? Что истинное зло неистребимо и остается безнаказанным? Что сам Ян – такой же, как Ясперс? Что Фаину ждет то же самое, что и эту девочку? Что Фаине стоит держаться от него подальше, а не поддаваться чарам, как Фиона? Или что она должна сдаться ему и не сопротивляться, преумножая свои муки, потому что он все равно выиграет эту битву? Что вскоре он покажет ей свою истинную натуру? Или это намек на то, что даже самые сильные духом и достойные из людей не могут противиться очарованию зла?
Было бы проще понять смысл послания верно, если бы коммуникативные навыки Фаины не стремились к абсолютному нулю, если бы она только умела по общению понимать, как люди относятся к ней, на что намекают, чего ожидают от нее. За размышлениями Фаина не заметила, как приблизилась к ступеням, ведущим на сцену. Минут пятнадцать назад по ним поднимался Ян… Девушке вспомнилось, как ночью на балконе она касалась перил, на которые опирался сосед, и ощущала оставленное им тепло. Магическое чувство неозвученной близости между этими двумя и сейчас трепетало в воздухе, словно волшебная пыльца. Фаина гипнотизировала плотную ткань темно-синего занавеса. Сам он не двигался, но за ним наверняка что-то происходило, несмотря на полное отсутствие звуков.
Сколько бы она ни силилась услышать хотя бы чьи-то шаги, ответом была мертвая тишина. Значит, эта история завершена, и не стоит искусственно продлевать ее. Хотя так хочется. Но подняться и отодвинусь завесу слишком боязно, несмотря на здравый смысл, который подсказывает, что ничего опасного там нет. С другой стороны, все, что связано с Яном, в какой-то мере опасно. Даже
