Согласно с другим письмом генерала Эльфингстона, находящегося теперь в Константинополе, эту столицу по-прежнему наделяют продовольствием Одесса и Крым.
Сообщаю вам об этом, граф, с тем, чтобы дать понятие о здешних слухах и о том действии, которое они могут произвести на решение персидского правительства.
Примите и проч.
Нессельроде К. В., 23 октября 1828 («Господин Граф…»)*
(Перевод с французского)
Господин граф,
осмеливаюсь беспокоить ваше сиятельство по поводу, который очень важен для меня и моих подчиненных. Мы живем здесь в таких ужасных условиях, что все от этого болеют. Если вашему сиятельству было бы угодно разрешить мне взять некоторую сумму денег от персидского платежа, то я смог бы купить поблизости две или три хибарки, которые я бы переделал на европейский лад, пусть они не будут элегантными, но по крайней мере пригодными для жилья. Для этого мне потребны всего лишь 3000 туманов, а если сверх того я располагал бы еще 7000 туманов, то впоследствии я бы смог поступить таким же образом и в Тегеране.
Любой английский офицер живет в гораздо лучших условиях, чем я. Я уже издержал 900 дукатов на ремонт и меблировку комнат, которые я занимаю.
В случае, если получение наличных денег от персидского правительства представится слишком затруднительным, я с радостью соглашусь получить эквивалент указанной суммы строительными материалами и выставлю счет только за ремонтные работы и жалованье рабочим. Все это позволит достичь цели, то есть получить возможность жить в более или менее пристойных условиях.
Мой дом переполнен; кроме моих людей, в нем живут пленники, которых мне удалось отыскать, и их родственники, приехавшие за ними. Все они люди бедные, и у них нет другой возможности найти крышу над головой, кроме как в помещении миссии. До настоящего времени все мои люди, исключая меня и генерального консула, то есть секретари, переводчики и 10 казаков, которых я взял с собой, вынуждены квартировать в хибарах, из которых были выселены их владельцы, что, разумеется, не способствует поддержанию хорошего отношения к нам со стороны местных жителей. Однако во всем этом нельзя винить Аббаса-Мирзу, так как в его дворце царит полное запустение; жалость берет, когда видишь, в каких условиях живут его пять не то шесть сыновей, которых я недавно посетил.
Не смея больше задерживать вашего внимания на сем предмете, я буду ждать ответа, который соблаговолит дать ваше сиятельство. Осмелюсь лишь только обратить внимание на то, что от решения вашего сиятельства в значительной мере зависит здоровье всех членов миссии.
Господин граф, примите уверения в глубочайшем и совершенном почтении и преданности. Вашего сиятельства нижайший и всепокорнейший слуга Александр Грибоедов.
№ 86
Тавриз, 23 октября 1828.
Паскевичу И. Ф., 26 октября 1828. Отношение № 97*
26-го октября 1828 г. Тавриз.
Избегая пересочинения одних и тех же бумаг, честь имею представить вашему сиятельству в копии две депеши мои к вице-канцлеру. Содержание их слишком близко касается важных поручений и обширного круга действия, высочайшей властью предоставленного вашему сиятельству, и потому я почел нужным неукоснительно довести их до вашего сведения. Замечания, которые угодно будет вам сделать по разным предметам, мною излагаемым, могут раскрыть новые виды, которые по отдаленности избежали бы внимания министерства иностранных дел. Честь имею присовокупить следующее:
1) Аббас-Мирза если уплатит 400 т. туманов, то решительно не в состоянии дать более наличными деньгами, ибо ни он их не имеет, ни край ему подвластный, в котором все вообще обеднели. Не благоугодно ли будет вашему сиятельству принять в уплату вещи, ценностью своею равняющиеся вполне или частью требуемой сумме, иначе мы ввек не выручим последних 100 т. туманов. Если вам угодно будет сделать здесь закупку хлеба или скота, верблюдов, катеров и лошадей, то сие в теперешних обстоятельствах весьма удобно. Не знаю, до какой степени теперь войска действующего отряда нуждаются в продовольствии; может быть, они снабжены им достаточно, но что касается до крупного рогатого скота, то я, во время пребывания моего в Грузии, удостоверился, что его там весьма мало.
2) По получении с персиян четырех пятых долей осьмого курура, за остальные 100 т., ни под каким уже благовидным предлогом нельзя нам удерживать Хой, имея в руках наших залог из драгоценных камней на сумму, превосходящую наше требование. Я всемерно старался негоциировать дальнейшее пребывание войск наших в Хое, согласно с желанием вашего сиятельства, предлагал даже возвращение драгоценных камней, но здешнему правительству слишком ощутителен убыток, который оно претерпевает от занятия нами сей области, и доводы его неоспоримы, ибо тем временем, как мы требуем с них следующую нам контрибуцию, они платят вдвойне, быв лишены хойских доходов.
3) Последнее условие Аббас-Мирзы такого рода, что он сверх 350 т. чрез сорок дней уплатит еще 50 т. туманов по ракаму, вытребованному мною английскому майору Гарту1, для собрания сих денег в различных здешних уездах с помещиков, купцов, ремесленников и проч., но с тем условием, чтобы я, перед отбытием моим в Тегеран, снабдил его бумагою к генералу Панкратьеву касательно очищения Хойской области, коль скоро сии деньги получатся. Я на сие согласился, имея в виду, что без понуждения моего деньги сии так скоро не уплатятся и наши войска могут зимовать в Хое, по желанию вашего сиятельства. С другой стороны, нельзя, однако, так верно рассчитывать на неаккуратность персидскую. В таком случае, если деньги сии через сорок дней будут уплачены, то не угодно ли будет вашему сиятельству перевести в Аббас-Абад или Нахичевань комитет для получения остальных 100 т. туманов, весьма, впрочем, сомнительных.
4) Аббас-Мирза не противится пребыванию войск наших в Хое, лишь бы поставить ему для собирания податей и внутреннего управления своих собственных чиновников, а нашим более ни во что не вмешиваться. Если на сие будет разрешение вашего сиятельства, то войска наши могут там остаться всю зиму; но сам я не решился принять сие предложение, опасаясь столкновения властей весьма неприятного и даже беспорядков в самом народонаселении той области.
5) Получение остальных 100 т. туманов, по обоюдному условию Аббас-Мирзы со мною, отдалено до науруза2следующего года, т. е. до 10-го марта. Между тем посылается им агент его к шаху, чтобы под залог тех же драгоценных камней, которые теперь у нас в руках, или акта, которым Аббас-Мирза поступается доходами с одной из своих областей в пользу отца своего, получить от его величества взаймы означенные 100 т. туманов. Я с моей стороны буду подкреплять при шахе старание сына его3, чтобы еще до науруза получить сию сумму. Но все сие весьма ненадежно.
6) Надеюсь, что и ваше сиятельство одобрите несовершенную мою доверенность к английскому ручательству. Оно было основано на слове и фирмане шахском. Но шах отказался, – следовательно, и ручательство Макдональда – личное, не обеспеченное полномочием на то от его правительства. Но хотя я всемерно стараюсь от самих персиян выручить те 100 т. туманов, за которые поручился Макдональд и половина коих уже отправлена в Хой, чем избавляю и его, и себя от ответственности; со всем тем я имею в руках бумагу с подписью английского посланника, в силу коей он обязывается платить нам, если бы персияне оказались несостоятельными.
В заключение честь имею испросить окончательного распоряжения вашего сиятельства насчет очищения Хойской провинции. Конвенция, одобренная как вами, так и по представлению вашему государем императором, остается во всей силе. За 300 т. ваше сиятельство согласны были вызвать оттуда войска наши; сия сумма и сверх того 50 т. уже уплачены, и 50 т. других также будут отданы в свое время или несколько позже, по обычаю здешнему. Но тогда уже не поздно ли будет войскам нашим выступать в поход, по испорченности дорог в зимнее время? Если же принуждены они будут зазимовать в Хое, то будете ли ваше сиятельство согласны, чтобы мы не взимали никаких денежных податей с тамошних жителей? В таком случае и Аббас-Мирза не станет домогаться скорейшего очищения сей области. Прошу ваше сиятельство почтить меня как можно поспешнее вашим ответом. Если я уже к тому времени отбуду в Тегеран, то генеральному консулу4 нашему предоставлю право распечатывать официальные конверты, которые присылаемы будут на мое имя, и он по сему предмету будет руководствоваться вашим предписанием.
Паскевичу И. Ф., 30 октября 1828*
30 октября 1828. Тавриз.
Тесть мой1 завоевал в Баязете несколько восточных манускриптов; сделайте милость, не посылайте их в императорскую библиотеку, где никто почти грамоте не знает, а в Академию наук, где профессора Френ2 и Сенковский извлекут из сего приобретения возможную пользу для ученого света.
