Ну, тут, я думаю, сами вы уж догадались, что такую славу на бедную девушку навести напрасно нельзя. Пришлось мельнику жениться. Да и сам Филипп признавался мне не один раз, что Галю вдовину всегда любил, а после той ночи, как побывал в когтях у нечистой силы, да Галя его вызволила,- такая она ему стала приятная, что уж его бы никто и палкой от нее не мог отогнать.
Живут теперь на мельнице и уж детвору навели. А о шинке мельник больше не думал и процентов не брал. И когда, бывало, при нем станет кто толковать, чтобы спровадить жида Янкеля к чертовой матери из села, он только рукой махнет.
- А шинок,- спрашивает у такого человека,- как вы думаете, останется?
- А шинок останется,- куда ж его девать.
- А кто ж в нем сидеть будет?.. Может, часом, вы не сядете ли?
- А что ж, пожалуй, и я бы сел... Так он, бывало, только свистнет.
XIII
Да, так вот какая история случилась с мельником,- такая история, что и до сих пор никак не разберешь: было это все или этого вовсе-таки не было. Если сказать - брехня, так не такой мельник человек, чтобы брехать. Да и подсыпка Гаврило тоже еще живет на мельнице, и хоть сам признается, что здорово был пьян в эту ночь, а все-таки помнит хорошо, как мельник ему сам двери отворил, и еще Гаврило заметил, что у хозяина лицо белее муки. И Янкель пришел на заре, и Опанас приехал домой босой и пьяный... Значит, и присниться все это мельнику - не приснилось.
Ну, а опять же и то взять: как же оно могло быть, когда для всего этого нужно целый год, а мельник на другое утро уже к Гале прибежал босиком...
Э, лучше уж, я думаю, и не разбирать этого дела. Было оно там или не было, а только вот что я вам от себя уже скажу: может, есть у вас где-нибудь знакомый мельник или хоть не мельник, да такой человек, у которого два шинка... Да еще, может, жидов ругает, а сам обдирает людей, как липку,- так прочитайте вы тому своему знакомому вот этот рассказ. Уж я вам поручусь, дело пробованное, бросить он, может, своего дела не бросит,- ну, а вам чарку водки поднесет и хоть на этот раз водой ее не разбавит.
Ну, а есть и такие люди (это тоже дело виданное), что как выслушают эту историю, так и начнут лаяться на тебя, как собаки. Так я таким скажу вот что: лайтесь себе, сколько охота, а только я вам посоветую по правде,берегитесь, как бы не случилось чего с вами, как с мельником.
Потому что, видите ли, ново-каменские люди не раз после того видели того самого чертяку: с тех пор как попробовал мельника, уже не хочет вернуться к себе без хорошей добычи... Летает, как отставшая птица, и все высматривает...
Так вот, добрые люди, берегитесь вы немного, как бы не случилось с вами чего недоброго...
А пока что прощайте! Если рассказалось что не так, как бы вам хотелось,не взыщите с меня, простого человека.
1890
ПРИМЕЧАНИЯ
Рассказ написан в 1890 году. На черновой рукописи имеются пометки Короленко о начале работы - "17 декабря 1890 г. с вечера" и об окончании ее - "31 декабря - 1 января. Канун нового года". Первоначальное заглавие рассказа "Жид, чорт и мельник" с подзаголовком "Может быль, а может и небывальщина" зачеркнуто и надписано: "Иом-Кипур или Судный день". Впервые напечатан рассказ в 1891 году в "Русских ведомостях" NN 43, 47, 48, 58, 61, 69, 77 По своему содержанию печатный текст значительно отличается от черновика: введены новые сцены, многие диалоги написаны по-иному, украинские слова и обороты заменены русскими Короленко писал впоследствии А. Я. Конисскому, просившему у него разрешения перевести "Судный день" на украинский язык: "Я сам не владею настолько малорусским языком, чтобы с полной уверенностью взяться за такую работу, но, странное дело,- когда я писал "Лес шумит" и "Иом-Кипур", то по большей части сам как бы переводил, и черновые оказались до такой степени испещренными малорусскими оборотами и словами, что мне приходилось сильно выправлять их при переписке".
Одно время Короленко хотел сам перевести "Судный день" на украинский язык. Так в письме к И В. Лучицкому 25 января 1893 года Короленко писал: "Насчет "Иом-Кипура" у меня уже раз спрашивали из Киева, и я не могу и теперь ответить ничего другого:
У меня насчет этого рассказа есть свой план. Хочу попытаться изложить его по-малорусски сам, потом попрошу добрых земляков исправить и издам с картинками, которые у меня вот так и стоят перед глазами... Поэтому пока что должен отклонить предложение о переводе. Разве уж у меня ничего не выйдет". Однако это намерение Короленко осталось неосуществленным. Никаких следов этой работы в архиве писателя не обнаружено.
К писателю неоднократно обращались с просьбой разрешить переделать "Судный день" для сцены. Короленко отвечал на эти предложения решительным отказом. В письме к С. Ф. Соколову от 19 января 1909 года Короленко писал; "...мне самому приходил в голову план такой переделки "Иом-Кипура" для сцены; говорил мне также Карпенко-Карый, что он серьезно думал об этом (а он был человек опытный в сценическом деле), но что тут встречаются огромные затруднения. Главное из них - чрезвычайная трудность избежать балаганщины. Этого можно было бы избегнуть лишь при серьезной художественной переработке самой фабулы, а это возможно только автору".
В основу рассказа положена легенда, слышанная писателем еще в детстве. В очерке "Ночью" Короленко передает эту легенду - о полупомешанном еврее Юдке, которого унес Хапун.
