"Черт знает что! - продолжал Август, выходя из ванной.- Ключи, незамеченные, выпадают из карманов, приглашая на непреднамеренное свидание, десять часов пролетают как час, нет, Город навевает беспамятство. И не служит ли здесь crime amnesiac ("преступление, совершенное в беспамятстве") таким же основанием для оправдания преступника, как во Франции crime passionel ("преступление, совершенное из страсти")? Кстати, о страсти. Надеюсь, ты не исчезнешь при появлении Вебстера?" "Разумеется, нет. Да он, я думаю, расстроился бы, не найдя меня здесь. Чуть не забыла тебе сказать. Я дала твой телефон моему другу, чтобы в случае необходимости он мне сюда позвонил. Вчера он плохо себя чувствовал, и я за него очень беспокоюсь".- "Другу в смысле любовнику?" - "Нет, другу в смысле бывшему любовнику".- "А Вебстер настоящий?" - "Какой ты идиот! Настоящий - ты. Вебстер никогда не был моим любовником. Он - друг, и уж тут действительно настоящий".- "А тот, бывший, он давно перестал быть настоящим?" - "Вчера утром. Не притворяйся ревнивым. Ты по натуре не ревнивец, а педант. Но ты мне все равно страшно нравишься".- "Это не педантизм, а историческая любознательность..." - начал он, но тут постучали в дверь, и появился Вебстер.
"За работу, за работу,- ни на кого не глядя, проговорил Вебстер, грузно усаживаясь в кожаное кресло перед письменным столом.- Начнем с археологии, разумеется. Нельзя же заниматься этим до бесконечности". "Это зависит от точки зрения,- добродушно возразил Август,- но уверяю вас, Вебстер, никакие археология и секс не спасут вас от моих вопросов о Древнем Человеке"."Хорошо, но начнем все-таки с археологии. Александра, первое дуновение теплого весеннего ветра в зимней пустыне моей души, кофе, много кофе! И еще круассанов, тоже много, пожалуйста".
"Хорошо, начну с археологии. Я проштудировал последние карты стратиграфии культурных слоев Северной Трети Города и обнаружил престранную вещь. Культура "В", то есть относящаяся ко второму культурному слою, повторяется, почти точно в том же составе, в пятом и девятом слоях, а потом еще раз, хотя не полностью, в тринадцатом. Я не археолог и даже не геолог, а простой геофизик, но трудно удержаться от фантазии, что какое-то племя пожило здесь лет так четыреста пятьсот, потом, будто устав от однообразия, ушло себе преспокойно, чтобы, прожив лет триста в другом месте и при этом практически ничего не изменив в своем образе жизни, возвратиться - не от ностальгии ли? - на старое пепелище. А затем, в течение последующего тысячелетия, повторить это еще два раза. Не превратилось ли это у них в своего рода "культурную привычку"? Не понимаю, как это могло не стать очевидным любому дураку при первом взгляде на стратиграфию Северной Трети!"
"Важно не то, на ЧТО ваш дурак смотрит, а ОТКУДА, из какого места он это делает,- сказал Вебстер убежденно.- В тот момент, когда ВЫ на нее посмотрели, карта перестала быть тем, чем она была до того момента, и стала ДРУГИМ СОБЫТИЕМ - назовем его "вы посмотрели на карту". То есть вы оказались местом, в котором карта СНОВА СЛУЧИЛАСЬ, а смотрящие на нее дураки - местом, где она осталась такой, какой была раньше, иначе говоря, местом, где НИЧЕГО не случилось. Может быть, так оттого, что вы - ЧУЖОЙ, как и Валентин Иванович и даже тот сумасшедший аристократ с Севера по прозвищу Студент".
"Ох, какая тоска была с этим недоделком! - не совсем своевременно вставила Александра.- Тот профессор, Каматэр, кажется, тот хоть замечал, слушаешь ты его или нет, хотя тоже, конечно, недоделок..." "Неблагородно спать с человеком, а потом называть его недоделком..." - наставительно произнес Вебстер. "Боюсь, мне придется испытать все это на себе,- Август намазывал круассан маслом,- но я безумно хочу, чтобы прекрасная Александра меня слушала, и буду безумно несчастен, если она не будет этого делать или, слушая, будет думать о ком-нибудь другом, хотя бы и недоделке".
"Бывали и исключения",- начала Александра, но в этот момент Вебстер, хлопнув себя по лбу, сказал, что забыл заплатить за отель и что сейчас же вернется. "Теперь - быстро! - Александра сбросила туфли.- У нас десять минут".
"Какие бывали исключения?" - спросил Август, застегивая верхние пуговицы рубашки и допивая холодный кофе. "Последний, с которым я вчера решила больше не спать".- "А он знает о твоем решении, этот последний?" - "Нет. Я решила уже после того, как ушла от него рано утром".
Вебстер вошел без стука и сказал, что завтрак принесут в номер. "Вернемся к археологии. Состав культурных слоев говорит не только о повторении, но и о почти полном отсутствии так называемых "катастрофических перерывов" землетрясений, наводнений, пожаров, разрушений, причиненных войной, и так далее. Город действительно долго, очень долго не воевал..." "Странная археология,- заметил Август.- Не будет ли полным безумием предположить, что все специально происходило так, чтобы запутать нас, случайно и беспардонно лезущих не в свое дело?" - "Кто знает, кто знает,- скороговоркой произнес Вебстер, но тут же, как если бы испугался, что именно эти его слова и послужат для бестактного собеседника удобнейшим предлогом спросить: "Да, в самом деле, КТО знает?", добавил голосом опытного докладчика, твердо намеревающегося не отходить от рутины семинара.- Но раз уж мы договорились насчет нашей общей позиции, то ни о каком случайном вмешательстве и вообще ни о чем случайном не может быть речи..."
Принесли завтрак.
Августу не хотелось есть. Он с удовольствием смотрел, как Александра и Вебстер наслаждаются бараньими почками в соусе из помидоров и укропа, а сам удовольствовался булочкой и земляничным компотом. Нет, пока он ничего не добился от Вебстера. Но есть еще время. Немного, но есть. Зато (он несколько раз повторил про себя это слово) он получил Александру, не успев даже начать ее добиваться. Потом может возникнуть нужда во времени, бесконечном, непонятно каком, чтобы быть с ней... Ход этих соображений был прерван телефонным звонком. Он взял трубку. "Александра, звонит какая-то дама с очень взволнованным голосом". "Случилось самое плохое,- сказала Александра, положив трубку.- У моего друга, о котором я тебе говорила, приступ грудной жабы.
С ним сестра из больницы, она умоляет меня приехать. Говорит, что он тогда успокоится и не надо будет вызывать "скорую". Я сейчас же еду".- "Я тоже".
"Опять авантюры! - ворчал Вебстер, провожая их до такси.- Не забудь на обратном пути завезти его ко мне". "Он давно готовился к этому, если сам не наслал это на себя,- быстро говорила Александра, сжимая его пальцы в такт речи.- Избегая называть это своим именем, все время давал понять, что оно - в нем. Нет, он не трус. Он слишком хрупок для своего тела. Он сказал, что не может быть один, когда это придет, и что его мать и обе ее сестры умерли от того же, когда с ними никого не было".- "Господи, от чего - ТОГО?" - "От аневризмы сердечной аорты, их семейного проклятия".- "Но почему же тогда сразу не отправить его на "скорой" в больницу?" - "Ничего проще, только это будет ему стоить таких денег, каких он и в год не зарабатывает, поскольку у него нет городской страховки, а никакая другая здесь недействительна. Купить же городскую страховку безумно дорого".- "Сколько?" - "Сейчас объясню. Страховка на всю жизнь для человека в возрасте от одного до пятидесяти лет стоит столько тысяч долларов, сколько ему лет. Если тебе один год, то твои родителя платят одну тысячу на всю твою жизнь и больше ни цента. После пятидесяти страховка стоит пятьдесят тысяч плюс полторы тысячи за каждый год, а после семидесяти плюс две".- "Боже милостивый, значит, моя будет стоить около восьмидесяти! И жители Города добровольно идут на такой грабеж?" - "С радостью, только не забывай, они-то платят всего лишь одну тысячу. Тогда это самая дешевая страховка в мире. И еще одно: имея страховку, ты из любой точки земного шара, будь то Аляска или Огненная Земля, прилетаешь за счет страховой компании в Город и остаешься в нем за ее же счет, пока не вылечишься или не умрешь. Похороны тоже за счет компании".
Машина остановилась у огромного дома с фасадом из выкрашенного белой краской кирпича и широкой стеклянной дверью с надписью "Пансион Акараф". Сестра, ждавшая в маленькой приемной, провела их на второй этаж и, не постучав, первой вошла в небольшую, ярко освещенную комнату. На узкой постели, вытянувшись, лежал человек с длинным, худым лицом и длинным хрящеватым носом, смотревший на них узкими выцветшими глазами. Это был Сергей Селиверстов.
Сергей Селиверстов был двумя выпусками моложе Августа по Льежскому политехникуму. Никто точно не знал его возраста; говорили, что он поступил пятнадцати лет и был самым молодым студентом в истории этого знаменитого учреждения. О нем было также известно, что он не ходил в бордели, не пил пива, не курил анаши, не был гомосексуалистом и перерешал все задачи по теоретической механике, которые мог найти в факультетской библиотеке. Что-то около двадцати тысяч. Некоторые считали, что именно последнее обстоятельство полностью исключало все другие возможные привязанности и предпочтения. Он подошел к Августу в курительном салоне технологического корпуса летом 1950-го и сказал: "Глупо, что мы с тобой до сих пор не познакомились, русские же все-таки". "Очень относительно",- срезонировал Август и протянул ему руку, но разговор продолжал на французском.
