– это что-то на грани психического расстройства.
– Да ладно, ладно, понял. Только не бей.
– Заткнись, – Андрей развернулся и пошел к выходу из пещеры.
Вода стекала по стенкам высокого железного бака с потрескавшейся бледно-желтой краской, плавно переходящей в самое обычное коричневое железо к низу. Он наполнился. Я переставил шланг в другой, более цивильный металлический бак, предназначенный для холодной воды, немного промочив кроссовки. Андрей стоял в пороге, между самой баней и предбанником, и смотрел на меня с улыбкой.
– Я поджег, – сказал он, отдав мне честь.
Правая рука потянулась к виску, и шланг, до того поддерживаемый этой самой рукой, упал. Прямо на мои ноги. Я полминуты бранился, пнув шланг куда подальше, а Андрей тем временем еле сдерживал надрывающийся живот.
– За что мне такая напасть, – в конце концов, так закончился мой нецензурный монолог.
– Откуда ты берешь все эти умные слова? – спросил Андрей, с третьей попытки вставший в полный рост, – Даже не умные, а, скорее, старые. Моя бабка так может сказать, но из наших ребят мало кто поймет. У тебя фетиш такой? Типа, собираешь древнерусский язык по частям?
Я снова выругался, хлюпая мокрыми кроссовками к выходу.
– А ты почему умный?
– Тупой вопрос, – Андрей пошел следом, – Так получилось. Ты думаешь, я выбирал это? Просто… книг много читал, от нечего делать. Как ты уже заметил, я не гожусь в роль нормального подростка, у меня, если честно, маловато друзей, да и… скучно мне как-то с ними. Поэтому я тратил время на всякую парашу, вроде чтения или делание уроков. Я как-то даже два лишних часа просидел за математикой: когда решил домашку, заметил какой-то странный пример, и вот. Из следующей темы был.
– Ага, то есть ты просто зануда, ботаник, хикки и как еще это называют.., – я дернул краник, и вода остановилась. Дело сделано – баня топится, вода набрана, – Придурок, короче.
Я повернулся к нему. Все те же голубые глаза с примесью чего-то тайного, отрешенного. Он далеко не все время проводил в реальном мире, хотя это можно было понять и по его рассказам о монстрах…
Каштановые волосы хаотично спадали вниз, прикрывая его лопоухость.
– Ну так что в итоге, решил пример?
– Нет. Я пошел есть, а потом… потом ушел спать.
– Дрочил, значит.
Он рассмеялся, и я следом.
– Шерлок? – Андрей облокотился об изгородь из темного, покрытого лаком дерева, огораживающего открытую часть бани, – Ты хоть понимаешь, как сложно смотреть здесь порно?
– А-а-а, – я только вспомнил, – Ну да, соболезную, друг. Держись. Все пройдет.
– Спасибо.
Мы пошли в сторону леса. Сухая трава хрустела под подошвой. Я провел рукой по кусту жимолости, и веточки, как домино, одна за другой начали отскакивать и качаться туда-сюда, пока вновь не приняли обычное, неподвижное состояние.
– Как думаешь, успеем сегодня закончить? – я задал вопрос, смотря на уходящее в багровый вечер солнце. Еще часа два-три, и начнет темнеть.
– Вряд ли.
Мы прошли семьдесят два шага до нашей березы. Я считал. Копья деревьев все также вздымались ввысь, листья шептались, редкие кузнечики издавали дробь коротких стрекотаний, как пулеметные очереди, и замолкали всего лишь на миг. В глубине леса кузнечиков нет. Зато птички щебечут.
Мы остановились в метре от самодельной лестницы и в унисон подняли головы к прямоугольной ветке.
– Ты ведь взял гвозди? – вдруг спросил Андрей.
Я усмехнулся.
– А ты?
Мы переглянулись, тяжело вздохнули и пошли назад. Сделав круг, снова встали перед березой, но уже с гвоздями.
Следующие два часа мы делали своеобразный пол нашего домика: было заколочено семь досок, истрачено двадцать три гвоздя(довольно больших), причем два из них – впустую. Я запыхался, два раза свалился с ветки и разодрал коленки. Андрей, впрочем, не пострадал. Он стоял, опираясь на вторую ветку, что росла на полтора метра выше – она как бы служила нам стеной и вторым этажом одновременно, но росла все же под углом, хоть и небольшим. Андрей заколотил еще одну доску там, перпендикулярно полу. Получилось тридцать сантиметров нормальной стены.
Он тяжело вздохнул и сел рядом со мной, свесив ноги. Я рассматривал засохшую кровь, водя пальцами по коленке. В лесу было темно.
– Я задолбался.
– Понимаю.
– Ничего ты не понимаешь. Только и делал, что падал вниз. От тебя толку, как от кота.
– А как же моральная поддержка? Да и к тому же, падать больно, да и коты нормальные ребята, че ты быкуешь?
– Я заебался.
– Что так?
Он нахмурился и запустил руку в волосы.
– Ты… ты когда-нибудь чувствовал что-то такое, что… словно жизнь стала ненастоящей, – Андрей повернулся ко мне, – Словно будущее вдруг стало… ну… ненужным. Иногда бывает так, что я как-будто вылетаю сам из себя и просто наблюдаю за своим телом. Будто это игра, вид от третьего лица, – он опустил голову, – И, знаешь… я потом останавливаюсь, и понимаю, что мне было плевать. Это было не страшно, это было… мне было все равно.
– М-да, – ответил я, пытаясь что-нибудь придумать. Я понимал, может и не до конца, но понимал, – Да, я… окей, что-то в этом роде я встречал. Дерьмово, но… бывает. Вот ты любишь жизнь?
– Не особо.
– Ее никто не любит, но все живут, – я начал сдирать корку крови, – Интересно, да?
– Боятся смерти. Поэтому живут.
– Может, а может и нет. Человек, которому действительно херово, вряд ли станет бояться смерти. Он о ней даже думать то не будет. Почему люди убивают себя?
– Не знаю. Все. Твоя философия убивает, закрой рот.
– Ай! – по коленке потекла струйка свежей крови, – Потому что боятся жизни больше, чем смерти.
– Ты в этом уверен?
– Нет. Я не знаю правды, просто думаю.
– И кто тогда знает правду?
– А её нет.
– Удручающе. И как же теперь жить?
– А это хороший вопрос…
Мы улыбнулись, вяло и грустно.
– Ладно, пошли домой, холодновато уже.
– И темно.
– Ну так ночь.
Еще одно утро. Я позавтракал вишневым пирогом, который бабушка испекла еще вчера вечером. Я не видел вишневых деревьев в саду, поэтому задал закономерный вопрос: “А где ты взяла вишню?”.
– У твоей тетки, моей дочки. У Юли.
– А-а-а, точно.
Я ее знал, хоть и виделись мы не часто. Помню, у нее росло три дерева, доверху забитые вишней.
– Она же рядом живет?
– Да, в Бугуруслане, где вы с мамой такси брали.
Тут раздался тяжелый удар в дверь. Через две секунды еще один.
– Кто это дверь ломает? – с этими словами бабушка пошла к порогу.
Я услышал приветствие,
