не качнувшись.
В тот сухой осенний вечер на пути ему попался я. Я как раз произносил финальное четверостишие моего нового стихотворения на кулинарную тему и для пущего эффекта делал это с протяжными интонациями Иосифа Бродского:
– Ну а больше всего я люблю винегрет,
В его вкусе таится какой-то секрет.
То солёный, то кислый, то сладкий…
Заходи и отведай, ребятки!
Алексей Алексеевич, в эту минуту проходивший мимо меня к дверям заведения, остановился и внимательно дослушал.
– Молодой человек, если позволите, два слова! – сказал он, дождавшись, когда я замолкну. – Рифма ваша довольно точна и небанальна. Стихотворный размер соответствует поставленной задаче. Однако в последней, самой важной строке произведения слышится небольшой диссонанс. Вы обращаетесь к аудитории, состоящей из множества слушателей, но используете глаголы в единственном числе. «Заходи и отведай». Ошибка незначительная, заметная лишь чуткому уху. Зная, как зачастую непросто поэты от-носятся к критическим замечаниям, добавлю, что это легко поправить. Что вы скажете, например, о таком коррективе: «Заходите отведать, ребятки»?
– Пожалуй, стоит подумать, – ответил я неуверенно.
– Извините, что помешал работать.
– Ничего. А вы поэт?
– К сожалению, несостоявшийся. – И он, к вящему моему удивлению, протянул мне руку. – Алексей Темчинов, философ-натуралист.
Рука была твёрдая, как бейсбольная бита, и мне пришлось напрячься изо всей силы, чтобы соответствовать рукопожатию, да ещё и не показать виду, что сила эта – вся.
– Михаил Медвежонок, – ответил я вежливо и непринуждённо, – художник в творческом поиске.
– Превосходно! Вам нет необходимости придумывать себе псевдоним. Рад познакомиться! Служили?
– Так точно.
– В каком полку?
– Будучи облечён доверием общества… в строи-тельном батальоне.
– Отлично! – Алексей Алексеевич даже рассмеялся коротко. – В наше печальное своей инфантильностью время приятно встретить молодого человека, читающего классику советской литературы, а не только разглядывающего комиксы. Значит, кубы катать и шары носить приходилось?
– Увы! – Я кивнул в ответ.
– Почему же «увы»? – удивился он. – Судя по вашей руке, служба не прошла зря. У меня к вам, Михаил, есть предложение. Скажите, очень ли дорожите вы этой своей работой?
Я пожал плечами.
– Должен сказать вам вот что, – продолжал он. – Почти каждый молодой человек пытается сочинять рифмованные четверостишия, но не у каждого это получается, и не у каждого такая… довольно крепкая рука, как у вас. Поскольку вы человек творческий, я готов поделиться с вами одной весьма действенной, на себе опробованной методой составления художественного текста. Как в прозе, так и в стихах. Вас это интересует?
– Весьма, – признался я.
Алексей Алексеевич сразу же перешёл к делу:
– Метод заключается в очищении разума от посторонних мыслей путём однообразной и тяжёлой физической работы. С нарастанием усталости организма мозг начинает работать более чётко и скупо, концентрируясь на главной идее и не разбрасываясь на второстепенные. В конце концов перед внутренним взором ясно встаёт, я бы даже сказал, выкристаллизовывается искомая фраза или рифма. А предложение моё заключается в том, что я готов предоставить вам возможность испытать эту теорию на себе и пригласить вас на такую работу.
Видя моё недоумение, он поспешил добавить:
– Я не сказал одну важную вещь: работа будет хорошо оплачиваться. Не спрашиваю о размере причитающегося вам здесь вознаграждения, полагаю, однако, что у меня вы будете зарабатывать на порядок больше, ну, скажем… – И он назвал сумму.
Мне захотелось сорвать костюм хот-дога, так сказать, разодрать на себе одежды и немедля приступить к новым обязанностям, но некоторые сомнения у меня всё же оставались.
– Дело в том, – озвучил их я, – что я связан договорённостью со здешним хозяином…
– То, что вы беспокоитесь об этом, делает вам честь. – Чингисхан заметил мои колебания. – Но я некоторым образом знаком с Гоги Гурамовичем и думаю, мы придём к консенсусу.
Слушая его, я поражался сразу нескольким вещам. Тому, как изысканно он строит фразы, используя перлы типа «диссонанс», «консенсус», «выкристаллизовывается искомая» и тому подобные. Лёгкости, с какой он решает вопросы. Да и просто тому, что он, человек вдвое старше, умнее и сильнее меня, обращается ко мне на «вы». Личность его, его доводы, образование и обхождение не оставляли ни малейшей возможности с ним не соглашаться.
– Простите, Алексей…
– Алексеевич.
– Алексей Алексеевич, в чём будут заключаться мои обязанности? – спросил я на всякий случай. – Хотелось бы, так сказать, в общих чертах…
Чингисхан обнадеживающе улыбнулся:
– Официально наша профессия красиво называется «стивидор». Специалист по перемещению грузов. Проще говоря – портовый грузчик. Вижу, вы не испугались, и разочарования во взгляде я тоже не заметил. Это правильно. Любой труд почётен, а хорошо оплачиваемый ещё и приятен. Напоследок, чтобы снять оставшиеся вопросы, добавлю, что я работаю вместе со всеми, являюсь как бы первым среди равных и для своих подчинённых с момента поступления на службу, пардон, на работу становлюсь гарантом всех своевременных выплат и льгот. Однако требую неукоснительного и точного исполнения моих поручений и ваших обязанностей, а равно и трудовой дисциплины. Надеюсь, Михаил, у вас нет возражений?
– Отнюдь! – Я помотал головой.
– Чудесно! Сейчас я пройду в заведение, поговорю там, помимо прочего, с его владельцем и договорюсь о вашем переходе на другую работу. Вы же после смены сдадите униформу и получите расчёт. Завтра ровно в восемь тридцать утра буду ждать вас у первой проходной. Знаете, где это?
Я кивнул.
– Тогда до встречи. Не смею больше задерживать. – И Чингисхан снова так пожал мне руку, что пальцы мои онемели, а костяшки побелели. Каким-то чудом мне опять удалось не скривиться от боли, а он ушёл в «Го-Го» походкой Каменного гостя.
Так я попал в бригаду Чингисхана. Товарищи мои по стивидорству оказались отличными ребятами. Все были рослыми и крепкими, все бывшие спортсмены и бандиты плюс один десантник Вася по прозвищу Вакуум, хороший парень из какой-то староверской семьи. О нём я расскажу позднее, а сейчас в качестве иллюстрации открою только небольшой бригадирский секрет проверки готовности к работе. Каждое утро Чингисхан здоровался со всеми нами за руку, и всем приходилось терпеть. Тому, кто руки не подавал, понимая, что сегодня не сдюжит, Алексей Алексеевич мягко предлагал: «Вам, друг мой, нынче нужно отдохнуть, держите меня в курсе дела относительно вашего самочувствия». И предоставлял отгул. Но, повторяю, утром, до выхода на работу, пред его очи должны были явиться все без исключения.
Атмосферу во время работы Чингисхан поддерживал подчёркнуто деловую, но дружескую, порой и с добрыми подколками. Ко всем обращался на «вы» и не был против, когда меж собой мы, его подчинённые, переходили на «ты». Профессия стивидора и правда оказалась занятием довольно нелёгким, но мой работодатель был
