дергаю ручку. Внутренний голос лепечет что-то насчет того, что это бесполезно и что вообще лучше не шуметь, а попробовать еще раз осмотреться по сторонам. Может быть, и правда, не стоит пока себя обнаруживать? Оглядываюсь. Если меня втащили сюда, когда я был без сознания, то могли остаться какие-то следы. Надо взять себя в руки. Подышать. Сообразить. Присев на корточки, смотрю на пол. Прищуриваюсь. Да нет, ничего я здесь не отыщу. Следов, царапин полным-полно и установить, какие из них свежие можно разве что с увеличительным стеклом при нормальном освещении. У меня нет ни того, ни другого. Бросаю еще один торопливый взгляд на стены, на потолок. Стены как стены, потолок как потолок. Бред какой-то. Не понимаю. Обшариваю матрац, плед, подушку, пиджак. Я и сам не знаю, что ищу. Хоть что-то подозрительное. Ну же!
Нет, все впустую. В чем дело-то, черт побери?!
Грозно смотрю на дверь, будто приказываю ей открыться. Это не поможет. Делаю несколько решительных шагов и сжимаю кулаки. На этот раз внутренний голос озадаченно молчит. Да, что уж тут скажешь. Ситуация не из приятных. И не из понятных. Итак. Вдохнули…
Усаживаюсь прямо на каменный пол, прислоняюсь спиной к стене. Перекур. Надо отдышаться.
Барабанил в эту треклятую дверь не меньше двадцати минут, наверное. С каждой минутой злясь все больше и осыпая проклятьями неизвестно кого. Но ни стук, ни ругательные тирады, видимо, так никто не услышал. Либо они не произвели никакого впечатления ни на кого, кроме меня.
И все же мне как будто стало чуть легче. Это в какой-то мере даже кажется забавным – слышать свой надсадно орущий голос и молотящие по железу кулаки. Нечасто доводится. Подступившая паника улетучилась, появился некий кураж. Жаль, что мне не оставили хотя бы какую-нибудь табуретку – в таком состоянии я бы ее с удовольствием расколошматил о ту же дверь. Возможно, это лишь моя защитная реакция на страх, который, скорее всего, и не исчез никуда, а просто затаился внутри меня. Ждет новой возможности появиться позже. Сейчас мне скорее смешно. Хотя понятно, что нездоровый это смех, опасный.
Нужно отвлечься. Подумать. Наверняка есть причина, по которой я здесь. Ведь главное, что пугает – это непонимание.
Что я помню. Утро. Сегодняшнее? Допустим.
Ничего особенного. Проснулся. Побрился. Оделся. На кухню. Алена за столом с чашкой кофе. Смотрит на меня своим особенным тяжелым взглядом. Молчит. У нее опять с утра плохое настроение. Или я снова чем-то провинился. На этот раз не интересуюсь, чем именно. Позже узнаю. Выслушивать ее в таком состоянии – занятие довольно утомительное, а мне некогда. Я опаздываю на встречу…
На встречу?
О, Господи. Семаков.
Вскидываю к глазам руку, забыв, что часов на ней уже нет.
Всё. Уплыл контракт. По направлению к конкурентам. Серж без меня не справится, из него такой же переговорщик, как из меня скрипач. Позвонить! Но телефон… А-а-а, зараза! Всего один разговор, всего один звонок! В конце концов, если я под арестом, то у меня есть такое право! Эй!…
Это, конечно, должно было обязательно случиться сегодня, когда в нашу пользу мог решиться такой важный вопрос. Заказы. Деньги. Попробуй теперь объясни, почему это глава фирмы, по его же словам весь из себя такой ответственный и надежный, не смог явиться на переговоры в назначенное время. Да вот, знаете ли, решил отдохнуть, сидя под замком на каменном полу. И прислал зама, который ни одной крупной сделки без присмотра не может провернуть. Эх, Серж-Серж… Почему не ты здесь, а я. По-че-му.
Почему?
Да потому что меня тихонько убрали в сторону. Чем не причина этих моих внеплановых посиделок за закрытой дверью?
Поднимаюсь с пола. Еще один гневный удар в дверь. Еще. Еще. Ногами.
Неужели из-за контракта. Но кто? Величко? Ведь теперь Семаков обратится к нему?
Нет, не может быть. Это серьезный человек, с опытом, репутацией. Да и отношения у нас с ним всегда были нормальные. А запереть человека на складе, чтобы не дать ему действовать – это уже беспредел какой-то подростковый. Нет-нет. Кто-то другой. Но кто? Крылов? Шальных? Тимофеев? Да нет, не те это люди, чтобы опуститься до такого абсурда. Может, бандиты? Но, тогда как-то уж слишком нежно они со мной обошлись. Да и с какой стати, собственно?
Не могу понять.
Помню, как, кивнув на прощание Алене, направился в прихожую. Как закрыл дверь в квартиру. Как спустился по лестнице. Вышел из подъезда. Пошел за дом, к машине. Достал ключи. Отключил сигналку. Отключил? Вроде. Или нет? Дальше не помню. Как отрубило. Или меня отрубили.
Да, следствие зашло в тупик. Это мог бы быть кто угодно, и одновременно нет человека, на которого я мог бы с уверенностью указать. Кроме того, версия космически глупой шутки по-прежнему не исключается. Может, в этот самый момент на меня откуда-то из угла нацелена мини-камера слежения, и кто-то покатывается со смеху, тыча в мое изображение на мониторе? Ну? Представляем новое отечественное реалити-шоу «Русский олдбой»? Или добро пожаловать на съемки кинокомедии ужасов «Пила-25»? Куда поклониться-то?
Снова пинаю дверь. Губы сами выплевывают слова, от которых мне самому еще утром стало бы неловко. Теперь все равно. Откройте дверь!!!
Между прочим, пора бы подкрепиться. Странно, что об этом никто, кроме меня, не вспоминает. Даже в самых заброшенных уголках планеты пленным полагается питание в той или иной мере съедобное. Но для того, чтобы покормить меня, кому-то придется-таки отворить дверь, так? Если только в этой заброшенной каморке не предусмотрен самовыдвигающийся тайник, что маловероятно. Еще есть оконца, но через них можно разве что пустить усыпляющий газ, чтобы затем беспрепятственно открыть дверь. А что, вполне рабочий вариант. Теоретически. Кстати, с окнами связан и мой пока единственный пришедший в голову шанс на спасение. Или, во всяком случае, на короткое свидание с внешним миром. Ремень все еще на мне. Забыли снять или посчитали необязательным. Толку от него и правда немного. Разве что зацепить решетку и либо сорвать ее, если она меня не выдержит, либо подтянуться на ремне ближе к свету. Кто знает, может быть, я хотя бы пойму, где нахожусь или смогу что-нибудь прокричать, и кто-то случайно меня услышит. Пустые надежды всё это, скорее всего, но… Нужен же какой-то план, пусть даже и безнадежный.
Да, наверное. Но сейчас я чувствую лишь усталость и тупое безразличие. Уже несколько часов я бесцельно меряю шагами это помещение. Видимо, замкнутое пространство и интерьер так
