у тебя попросили, ты, вряд ли, и сюда приехал бы.
— Ну, и хорошо! — поспешил закрыть эту тему Данила, не желая это обсуждать, и чтобы в этот разговор влезали бабушка с дедушкой. Молодой человек точно знал, что если этот разговор продлится, то он не закончится ничем хорошим. — Раз я ничего не должен говорить, то это даже к лучшему. Потому что в голову мне даже ничего дельного и не идёт. Так что это даже к лучшему!
— Данечка, милый, тебе, что настолько тяжело, что ты сидишь целыми днями в полном одиночестве в комнате? — ласково погладила по плечу внука бабушка. — Бедный мой! Бедняжка! Может, ты хотя бы сейчас поговоришь с нами? Поделишься, что тебя беспокоит? Мы же все родные. Поговори с нами! Тебе тут же станет легче.
— Со мной всё хорошо, — покачал головой Данил. — Не надо за меня волноваться! Я в норме и давайте лучше….
— Даня, мы же ведь волнуемся за тебя, — с беспокойством смотрел на внука дедушка. — Мы не понимаем, что с тобой происходит. Мы понимаем, что мы только приехали и тебе сложно сразу нам раскрыться, но прошу тебя, поговори с нами. Что тебя беспокоит?! Что тебя тревожит?! Нам казалось, что тебе уже легче. Хотя,… что за глупости я говорю? — махнул рукой дедушка. — Конечно же, тебе тяжело. И тебе ещё долго будет тяжело. Ведь ты больше не сможешь ходить…. Данила, нам не понять, что ты чувствуешь и насколько тебе больно, но мы все видим, что тебе больно. И мы, правда, хотим тебе помочь! Быть рядом с тобой! Поддержать тебя! Помочь тебе! Правда! Мы ведь твои родные!
— Давайте лучше обсудим что-нибудь другое?! — попросила мама, видя, что сыну тяжело это всё слышать и снова про это говорить. — Я понимаю, вы волнуетесь за Даню, но это не самая лучшая тема для разговора во время праздника. К тому же я уверена, Дане не очень приятно говорить на эту тему. Может, лучше спросите у ребят как у них дела в институте? Они уже перешли на третий курс. У них в институте большие успехи! Особенно Даня так хорошо учится….
— Да, представляю, как теперь Данечке будет трудно в институте, — вздохнула бабушка, и стоило ей это сказать, как выражение лица Данилы тут же изменилось. — Это для него будет большим испытанием. Всё время подниматься и спускаться по лестницам, ездить по коридорам…. Представляю, как все будут на него посматривать первое время…. Придётся заново налаживать контакт с однокурсниками, ведь они его таким ещё не видели, и также придётся всем объяснять, что случилось и почему он теперь такой. Надеюсь, они на него отреагируют понимающе. И будут его поддерживать и помогать ему! А с преподавателями, скорее всего, будет ещё тяжелее. Хорошо хотя бы у Дани есть Вадим, и он ему, если что, во всём поможет, — продолжала говорить бабушка, даже не замечая, как меняется выражение лица молодого человека, а губы плотно сжимаются. — Первое время ему будет очень сложно. Ты, Данечка, даже, наверное, первое время будешь чувствовать себя некомфортно, и тебе будет казаться, что ты не на своём месте, но ты привыкнешь. Просто надо некоторое время потерпеть и ты освоишься. Не бросать же учёбу из-за этой травмы. Она никак не влияет на получение знаний, и даже инвалид может спокойно учиться в институте. Никаких запретов на это нет! И никто не имеет права запрещать тебе учиться в институте, даже если ты больше никогда не сможешь ходить.
— Пожалуйста, хватит! — остановил жену дедушка. — Мне кажется, Диана имела в виду не это, когда говорила спросить про институт. И она попросила закрыть эту тему. И мне кажется, нам лучше, и правда, это сделать и начать обсуждать что-то другое. Даня, может, расскажешь нам про институт? Как вы его закончили? Вам нравится учиться? Что вы там проходите? — задав эти вопросы, дедушка замолчал, смотря на внука. Данил сидел, не двигаясь, уставившись в свою тарелку. У молодого человека было отсутствующее выражение лица. Больше у парня не было никакого желания и сил общаться и тем более делать вид, что всё хорошо. — Данила! — позвал внука дедушка. Вадим переглянулся с родителями. Они понимали, что Данила снова впадает в свою депрессию, но ничего изменить не могли. Что-то делать было поздно!
— Я лучше пойду, полежу, — решительно сказал Данил, понимая, что ему срочно надо побыть одному, и отодвинулся от стола.
Молодой человек даже ничуть не удивил этими словами родителей и Вадима, потому что они чувствовали, что всё так закончится. Единственное он только немного расстроил их, ведь они так обрадовались, что Данила вместе с ними сидит за столом, но долго это не продлилось. Было очень печально, что общение не слишком хорошо завершилось. И теперь становилось ясно, что было правильным решением мамы пока никого не звать домой, потому что все эти разговора на такие темы сильно давили на Данилу, и он пока не мог спокойно это обсуждать и слышать такое. Ему пока что было нужно ещё время, чтобы привыкнуть к этому и освоиться к новой жизни.
— Может тебя проводить в комнату? — был готов пойти следом за внуком дедушка.
— Нет! — отрезал Данил. — Продолжайте праздновать! Мне надо немного полежать.
— У тебя что-то болит? — заволновалась бабушка.
— Мне просто надо полежать, — с этими словами Данила поспешил покинуть комнату под обеспокоенными взглядами родных. Все смотрели на него с жалостью, но не знали, как ему помочь, что сказать и как лучше его поддержать.
Данила как можно быстрее доехал до комнаты, ловко маневрируя на кресле и обходя все ненужные предметы и вещи. Больше парень ни во что не врезался и мог ездить на кресле по квартире достаточно быстро. Заехав в комнату, Данила сразу же завалился на свою кровать. Откинув голову на подушку, молодой человек уставился в потолок. Даниле просто необходимо было побыть одному и подумать. Подумать обо всём на свете, что его беспокоило.
А на данный все мысли парня были об институте и именно институт сейчас его больше всего беспокоил. Он не мог его не беспокоить. До учёбы оставалось всего ничего. Данила так старательно избегал мыслей об институте, понимая, что ничем хорошим эти мысли не закончатся, но всё же задуматься об этом пришлось. Ведь там ему, и правда, будет очень тяжело. Раньше он был в институте на своих ногах и был совершенно обычным парнем, и то у него не было друзей и некоторые ребята не слишком хорошо к нему относились, а теперь….
