В коридоре у дверей ее квартиры толклась Нина, терзала звонок. Вот заело человека, вот разобидело - раньше срока сейчас деньги швырнет. Было страшно некогда, нервы напряжены, но смотреть на поджатые губы соседки-товарки, на ее брызжущие обидой глаза тошно. Нина шагнула навстречу, протянула пачечку бумажек.
- Вот, забери свои деньги! Спасибочки за помощь!
Зоя обошла ее, открыла один замок, второй, третий. Распахнула дверь, убедительно попросила:
- Зайди.
Нина, задрав подбородок, подчинилась, переступила порог. Зоя скинула туфли, включила в прихожей оба светильника, сходила на кухню, принесла уже заледеневший сверточек, развернула перед носом Нины. Та вскрикнула, всплеснула руками - радужные сотенные и двухсотки посыпались на циновку.
- Это, Нина, - часть моего Игоря, - тихо, внешне бесстрастно пояснила Зоя. - Если к шести часам я не наберу полмиллиона - мне пришлют в посылке его голову... Вот так, милая. Так что уж прости меня за жадность.
Что? Как? Когда?.. Зоя вкратце рассказала. Нина даже побледнела, брызнула слезами.
- Ой, Зоенька, ой! Ужас-то!.. Стой, я щас...
Она крутнула замок, опрометью бросилась вон, через минуту ворвалась обратно, задыхаясь, сунула в руку Зое три тысячных билета.
- Вот! Я пятнадцать перехватила... Ничего, хлеб есть, картошка есть, вермишель - до получки дотянем.
Зоя было воспротивилась, но Нина снова принялась обижаться всерьез, теперь уже на то, что у нее последних денег не берут. Потом Нина захотела выспросить подробности, но Зоя растолковала: времени уже мало и денег еще мало - потом. Соседка, побожившись все удержать втайне, исчезла.
Итак, уже сто тысяч наскреблось. Теперь - следующий этап. Зоя вынула из серванта шкатулку с документами, отыскала сначала сберегательную книжку, затем два ваучера, которые, слава тебе Господи, благополучно долежали до сего дня вопреки теле- и радиовымогательствам всяких чековых сомнительных фондов. На счету имеется восемнадцать тысяч рубликов, да за каждый ваучер, говорят, уже по двадцать тысяч перекупщики выкладывают: итого - почти шестьдесят тысяч добавится.
Но действительность тут же разбила в пух и прах все расчеты непрактичной женщины. Сначала она ткнулась в запертые двери Сбербанка и узнала под старость лет, что сие финучреждение в воскресенье бастует. Плакали ее кровные денежки! На рынке тоже все пошло кувырком. Зоя вообще не любила базар - его грязь, вонь, толкотню, наглость и шум. Торговаться и вовсе не умела - торгаши подавляли ее своей напористостью, хапужестью, зычным голосом. При случае, если надо было купить, к примеру, лук-репку или, в сезон, арбуз, она пристраивалась к другим покупателям, вслушивалась в их диалоги с торговцами, узнавала цены и тогда уже, выбрав, почти молча покупала товар.
Вот и теперь она с полчаса, теряя драгоценное время, бродила по бурлящей площади городского торжища, не решаясь приступить к делу. На каждом шагу встречались дельцы обоего пола с табличками на груди или животе: "Куплю ваучер, золото, валюту". Но всё была такая публика, что подойти противно: грязные цыгане, плотные наглые кавказцы, лоснящиеся буйволы из местных с похмельными взглядами, замызганные бабенки с беззубыми ртами, размалеванные девки проститутского вида...
Наконец, у одного более-менее благообразного старичка с седенькой бородкой Зоя поинтересовалась: почем? Ответ поверг в уныние - шесть тысяч. Зоя метнулась к другому покупателю - женщине преклонных лет: шесть с половиной. Она сунулась было к одному бугаю в иностранной майке и шортах, но тот и вовсе огорошил: плати, тетя, сперва стольник за информацию о цене...
Целый час металась Зоя среди бедламной толпы, уже сама разгорячилась, разохотилась, вошла в роль продавца ваучеров и в конце концов сбыла свою и мужнину часть государственного имущества за восемнадцать тысяч деревянных. Вот и обогатилась - спасибо родному правительству, чтоб ему ни дна ни покрышки!
Было уже начало одиннадцатого. Пора приступать к третьему этапу добывания денег. Зоя побежала в барахольные ряды. Здесь на длинных прилавках и просто на земле теснились-громоздились товары всех видов, размеров, расцветок и степеней изношенности. От швейных иголок до мотоциклов, от новеньких импортных компьютеров до потрепанных детских пинеток. Зоя высматривала среди продавцов человека с хорошим лицом. Один мужчина, степенный, деревенского вида - в полосатой рубашке-косоворотке и кепке-шестиклинке - ей глянулся. Он продавал стиральную машину "Малютку", трехрожковую люстру и голубой унитаз. Зоя приблизилась, спросила с заминкой, робко
- Простите, вам пылесос не нужен? Новый, в упаковке. Очень недорого...
- Нет, милая, не нуждаемся. Свое бы добро распродать до вечера.
Обескураженная Зоя отошла, призадумалась. Вдруг
- Зоя Михайловна!
Она вгляделась: ба! Ее студент, Ковалев - в этом году закончил. Она только-только у него экзамен принимала - фюнф поставила. Ну и ну! Ковалев стоял в торгашеском ряду, сверкая толстенными стеклами очков, предлагал на продажу всякую мелочь: видеокассеты, женские трусики-недельку, батарейки, жвачку и что-то маленькое в блестящих упаковках - чуть ли не презервативы. Зоя уж и вглядываться не стала.
- Зоя Михайловна, - поздоровавшись, сразу приступил к делу вчерашний студент, - у вас, вижу - проблемы?
- Д-да... - Зоя подумала, а почему бы и нет? А вдруг? - Видите ли... э-э-э... Яков, мне срочно надо продать новый пылесос, а я не знаю, как это делается
- Пылесос? Советский?
- Да, "Ракета"... Но совершенно новый, в упаковке - последней модели.
Студент-торгаш сдвинул на затылок бейсбольную кепочку, протер профессорские окуляры, поразмышлял с полминуты.
- Ладно. Ради вас, Зоя Михайловна, так и быть - рискну. Да и пора мне дело укрупнять. Пойдемте
Ковалев собрал в громадную наплечную сумку свое товарное барахло, попросил соседа по прилавку приглядеть за местом.
По дороге Зоя не утерпела, спросила:
- Вы меня, Яков, извините, но я поражена. Ведь вы учились отлично, немецким владеете уже на уровне...
- На "отлично" учиться не трудно, Зоя Михайловна, если голова есть. С дипломом учителя прожить трудно - вот в чем беда-то. Я ведь, если откровенно, поступал на иняз от души, и вправду хотел учителем стать. Вроде героя Тихонова в "Доживем до понедельника"... Э-э, да что там! Сейчас всё перестроилось, и планы мои тоже перевернулись. А немецкий... Он не пропадет, спасибо вам, Зоя Михайловна. Вот поднакоплю, как по политэкономии учили, первоначальный капитал, язык тогда и пригодится - будем с Германией связи налаживать. И все будет зэр гут...
Зоя слушала вполуха, а сама все пыталась утвердиться - какую цену запросить?
В квартире Ковалев разулся в прихожей, оставил здесь же сумку, прошел в комнату, цепко осмотрелся. Помог хозяйке вытащить из угла, из-за тумбочки с телевизором, резервный пылесос в коробке. Раскрыл, вынул машину, осмотрел-ощупал со всех сторон, включил в розетку, послушал гул, провел щеткой по ковру.
- Ну и сколько же, Зоя Михайловна?
- Тридцать пять.
- Гм, - начинающий бизнесмен наморщил лоб, еще раз оценивающе осмотрел "Ракету".
- Простите, Зоя Михайловна, но он в магазине за сорок пять "штук" свободно стоит. На нем трудно навар сделать... Тридцать.
Зоя взглянула в глаза бывшего именного стипендиата через его стеклянную броню - креста на нем нет! Впрочем, крестик у Ковалева как раз имелся-болтался поверх майки. Все ее расчеты предварительные продолжали рушиться. Ковалев вынес коробку в прихожую, покопался в сумке, вынул полиэтиленовый сверток, выудил оттуда запечатанную пачку пятисотрублевок, послюнявил пальцы, отсчитал шестьдесят ассигнаций. Зоя молча стояла, смотрела на бывшую гордость факультета иностранных языков.
- Зоя Михайловна, а может еще что хотите загнать? - неожиданно спросил Ковалев. - Я возьму, если - вещь.
Зоя встрепенулась: и правда, что бы еще продать?
- Может, книги?
Скупщик прошел в комнату, глянул мельком на стеллажи - Достоевский, Чехов, Пушкин, - скривился, пренебрежительно хмыкнул:
- Ну нет, на таких книгах сейчас не заработаешь. Вещи нужны.
- А-а, - вспомнила Зоя, - вон музыкальный центр. Мы им редко пользуемся, он практически новый.
Ковалев опять лишь бегло осмотрел сборную горку радиоаппаратуры в углу у серванта: усилитель "Вега", магнитофон-приставка "Радиотехника", проигрыватель "Ария", усилители "С-30Б" - задумчиво посвистал, приложив палец к губам, вынес наконец вердикт:
- Нет-с, Зоя Михайловна, на этом тоже много не огребешь - громоздко, а спрос небольшой. Вот если б импортная музыка была... А вот, я вижу вон там пишмашиночку - "Унис", кажется? Вот это я бы взял.
Зоя автоматически, не раздумывая, сразу и наотрез: нет, ни в коем случае! Этой портативной пишущей машинкой более всего дорожил Игорь. Он даже не раз, в пылу семейной конфронтации, заикался, что-де, если уйдет из дома, то прихватит с собою только "Унис" и 30-томник Достоевского...
