в тонкой рамке из камыша, что висел на стене возле стеклянного шкафа. На картине была изображена сцена из египетской «Книги Мертвых»: Осирис вершил суд в загробном мире, а его подручные, Анубис и Гор, взвешивали на весах сердце умершего. Древние боги хладнокровно решали судьбу несчастного смертного. В эту минуту только от их приговора зависело: быть ему сожранным чудовищем Амамат или блаженствовать в цветущих полях Иалу…
Я отошел от проема, присел на диван и закурил. Сигарету стряхивал в хрустальную пепельницу, выполненную в виде перевернутой пирамиды на серебряных ножках. Потом поднялся, зашел в кухню и заглянул в холодильник. Камера была забита различной снедью. Есть мне пока не хотелось, я отыскал на полках коробку виноградного сока, налил на треть в высокий бокал и вернулся к кофейному столику.
Я заметно устал от полета, поэтому решил провести остаток дня, не покидая квартиры. Все равно у меня в запасе имелось еще достаточно времени. Я лег на диван и, привыкая к новому положению, начал лениво потягивать сок.
Немного передохнув, я решил сполоснуться.
В необъятной, сверкающей кафелем комнате стояли вместительная купальня и душевая кабина. Я оголился по пояс, повернул кран и склонился над ванной. Стараясь не намочить бумажный лоскут, я осторожно плескал ледяную воду на грудь, живот и бока. Было одновременно приятно и холодно. Струйки воды сбегали по пояснице, а между лопаток нестерпимо щипало. Кожа в татуированном месте так невозможно зудела, что хотелось немедля сдернуть салфетку и изо всех сил растереться мочалкой. Я крепился, как мог, хотя это и давалось с великим трудом. Наконец, я закончил, вытерся досуха и накинул рубаху.
После купания мне сделалось легче.
Выйдя из ванной, я опять заглянул в холодильник. Кроме сока, водки и колы, других напитков в нем не было. Тогда я принялся открывать дверцы шкафов и вскоре в одном из отделов нашел с десяток винных бутылок, плотно стоявших друг к дружке. Вино было в основном полусладкое — французское и грузинское. Я откупорил «Ахашени» и вместе с бутылкой прошел к телевизору.
Возле тумбы я сел на паркет, поставил бутылку рядом и стал выбирать что послушать. Коллекция оказалась действительно интересной. Тут были блюзы, классика, ирландский фолк, немного рока. Порывшись в названиях, я поставил пластинку с блюзами Джона Ли Хукера и сел на диван.
Музыка заполнила комнату без остатка. Она набегала широкими волнами, билась прибоем, отступала и снова накатывала. Я вытянул ноги и стал наслаждаться вином, оказавшимся очень хорошим. Незаметно я выпил половину бутылки, задремал и скоро уснул.
Проснулся я, когда по комнате уже расплылись ранние сумерки. Было тихо. Диск давно доиграл до конца, и система автоматически выключилась. Я бездумно сел на диване, привалившись спиной к крутому отвалу, потер руками лицо и принялся искать выключатель. Он оказался там, где ему и положено было быть — у входа в залу. Я нехотя встал, подошел к стене и щелкнул кнопкой. Свет нескольких электрических лампочек ударил в специальный рельефный экран и, отразившись, распространился вокруг спокойным ровным сиянием. «Высший класс, — отметил я про себя, похвалив того, кто это придумал, — как раз то, что надо».
Возиться с приготовлением ужина мне не хотелось, поэтому я решил ограничиться бутербродами. Тем более что отыскал в холодильнике две банки лососевой икры и брусок финского масла. «Интересно, — размышлял я, вынимая масло с икрой, — кто заботится о продуктах? Ведь должен же за этим кто-то следить. Может, Сергей? Или у них есть прислуга?..»
Я быстро соорудил бутерброды, перекусил и довольно обвел глазами гостиную. Внезапно мне показалось невероятным, что я сейчас здесь нахожусь. Еще утром я завтракал дома, видел родителей, а теперь сижу за тысячи километров и вглядываюсь в полумрак гигантского телевизора. По сравнению с моей прежней малосодержательной жизнью, сегодняшний день был чрезвычайно насыщен событиями. Утром посыльный с пакетом, потом самолет и новая «Ауди»… А теперь я наслаждаюсь вином в настоящих апартаментах…
Я тронул плечами. Место, где был набит дракон, жгло. Я снял рубаху, включил в прихожей светильник и, приблизившись к высокому прямоугольному зеркалу в полированной раме, повернулся спиной. На салфетке в нескольких местах проступили кровавые пятна. Кожу тянуло, точно бальзаковскую шагрень. Я сходил в ванную и перерыл все флаконы и баночки, хранившиеся на полках, но ничего подходящего не нашел.
«Черт! — ругнулся я. — Сколько всего, а того, что сейчас действительно нужно, этого нет!» Я бросил взгляд на часы на руке. Уже было поздно, магазины закрылись. Придется отложить до утра. Я смирился, вернулся в гостиную и, не натягивая рубахи, прилег на диван. Через десять минут, пощелкав без интереса пультом, я отыскал в тумбе «Цареубийцу» с Макдауэллом и начал смотреть.
К финалу картины я прикончил бутылку, затем поставил «Ночного портье». Но фильм одолеть не сумел — сделалось скучно.
Выспавшись, я не знал теперь чем заняться. Вставать завтра рано необходимости не было. Впереди меня ожидало три дня безделья. Я пошатался по комнатам, повыглядывал в окна. Чутко прислушиваясь, постарался различить соседей за стенами, но ни единого звука не уловил. Изоляция в доме была превосходной, не то, что в моей «ленинградке».
Послонявшись без цели и не найдя иного занятия, я решил провести инвентаризацию шкафов. Обыскивать взялся с кухни. В гарнитуре помимо ложек, вилок и чайных пар, двух дорогих сервизов за стеклянными дверцами, ничего не нашел. В гостиной, в буфете — та же история. Только дорогие резные фужеры, хрусталь и фарфоровая посуда. В ванной комнате, в аптечке, рядом с йодом и с аспирином, наткнулся на пачку презервативов — хозяева оказались предусмотрительными. Я сунул презервативы назад, убрал аптечку на место и перешел в спальную комнату.
Здесь, в купейном шкафу, сиротливо висели деревянные плечики, а на полках были аккуратно разложены стопки новых, с магазинными этикетками, постельных комплектов. В соседнем отделе лежали цветные халаты и несколько мужских и женских пижам. На этом содержимое полок исчерпывалось. Вот и все, больше обследовать мне было нечего. На осмотр шкафов ушло пятнадцать минут. Разочарованный, я принес в спальню сумку, развесил по плечикам вещи, разделся и забрался в постель. Даже зубы чистить не стал. Спать по-прежнему не хотелось. Я полежал неукрытым, раскинувшись на кровати и наблюдая себя в потолочное зеркало, потом выключил бра, натянул покрывало и повернулся на бок.
Утром меня разбудил телефон. Сквозь вязкую марь внезапного пробуждения мне показалось, что спятивший аппарат зашелся в истерике. Я с трудом выдрался из душного сна и кинулся к верещавшему телефону в прихожую.
База
