хлопал красноватыми глазами, кому-то звонил, а потом позвал Сашу в темноту:
– Тока закрой там. А мне говорят, бард, на. Я думал, старпёр какой-то. А ты вроде нормальный пацан. Пиво будешь?
– Не, я не пью.
– Ну точно бард.
Это был бывший стриптиз-клуб, переделанный в караоке. На тёмно-синих стенах с огромными цветами зияли озёрами зеркала, а в них жили блестящие шесты, столы, нелепый человечек с гитарой в пальто, плечистые кресла. Сладко пахло застарелым кальянным дымом. Бар высился цветным стеклом, словно церковный витраж, ровно напротив неё. Она была только маленьким прямоугольным островком высотой в десять сантиметров, она только изображала клавиатуру пианино: десяток крупных черно-белых клавиш, ребёнок великана забыл погремушку. Интересно, сколько их танцевало на ней. И сколько из них дотянуло до привата. Плохо припудренные прыщики от бритья по линии бикини, тощие задницы, брошенный техникум. В клубе было тихо, темно. Саша привалился на диван, даже не распутывая гитары и рюкзака. Вот он я, тёмное пятно посреди роскоши. Удвоенная неуместность.
Изначально Алина искала какое-то место в Белолипецке, потому что в Чернозёмске всегда было плохо со зрителями. Надо было добивать ещё одним городом. Алина смогла найти только площадку в местном бард-клубе. Владельцы – барды-супруги, преподаватели в местном институте – хотели устроить вечер-солянку, где авторы старшего поколения встречаются на одной сцене с молодыми. Они предложили название «Возьмёмся за руки, друзья…». В программе – местные поэты, барды, наследники заозёрной школы и Саша. Они готовы были оплатить дорогу, проживание, показать достопримечательности, вписать к престарелому поэту – ученику самого Жукова. И даже заплатить каких-то денег, если они соберут зрителей. А зрители у них были, судя по фотоотчётам – сплошь мужчины в потёртых вельветовых пиджаках, постаревшие музы с пронзительным взглядом, и сами пииты – седобородые, лысеющие, пузатые, простатит, алкоголизм, одышка. Вспоминались вечера, куда отец брал его в детстве. Тесные кухни или костры в лесу, где собирались, пили и пели. И папа пел, и подмигивал маленькому сыну, и всё крутилось в табачным дыму, дыму костра. И те же унылые песни по кругу, до оскомины. Но вдруг случалась какая-то особенная, заедала в голове на несколько недель, ходил с ней, напевал под нос, постепенно меняя мелодию, слова. А отец говорил: «Да не так! Не так же!».
Саша не хотел бард-клуба. Алина в последний момент нашла «GentelClub». Новый арт-директор Серёжа искал, чем заполнять дни, и сам откликнулся на пост о поиске площадки. Он предложил им восемьдесят процентов, когда большинство площадок отдавали артисту семьдесят.
Охранник сказал, что Серёжа опаздывает, тогда Саша попросился в гримёрку, охранник сказал, что не может пустить туда без разрешения арт-директора. Подошёл бармен, они громко обсуждали с охранником вчерашнюю драку в баре, косясь в сторону Саши. Саша ещё раз спросил про гримёрку, бармен – паренёк с недовольным лицом в красноватых пятнах – то ли с перепоя, то ли аллергия – неохотно набрал Серёже. Сашу наконец-то впустили в каморку у бара, и он заперся в тёмном кубе, где также был бильярдный стол в отставке с разорванным сукном в треугольных ожогах и вскинутый утюг с пятном ржавчины.
Он сидел в темноте в полулотосе с прямой спиной, следя за дыханием, водил лучом внимания по телу. Он почти расправился с этой тревогой, и вдруг темнота гримёрки осветилась голубым. Свет айфона, Алина:
«Привет, хорошо. Я пока на работе»
«Слушай, вчера всё было более-менее. Не лучшая площадка, но я понимаю, что другой не было»
Он хотел написать «Прости, я был резок», но Алина прислала:
«В Поволжске проблема. Администрация узнала, что мы берём деньги за билеты. Оказывается, Ремизов не сказал. Короче, они говорят – отменяйте»
«Блин»
Чёртов Ремизов, подумал Саша. Всегда он так. Где-нибудь да накосячит.
«Там тётка заведующая противная. И она взъелась, что Ремизов без её ведома сделал платный вход. Теперь ни в какую»
«Ох. А сколько уже продано»
«Шестьдесят. Отменять не вариант. Я решаю»
«Перенести?»
«Куда? Там нет ничего, а Реку мы не потянем по аренде. 50 к. Ремизова тереблю. Не думай про это. Думай пока про концерт»
«Легко сказать. Когда такие новости.»
«Ну извини.»
Звукач должен был прийти за два часа до концерта, но уже опаздывал на час. Саша хотел отчекаться сам, но, конечно, его не пустили к пульту, хотя у него были свои провода, и он знал, как выставить себе базовые настройки. Потом ввалился парень лет двадцати пяти, двинулся шальной походкой в пультовую, Саше потащился за ним. Парень был замедленный и явно обкуренный. Под шапкой прятались дреды, под очками – выпуклые глаза-льдинки, которые то бегали, то зависали в одной точке. Явно привык просыпаться в полдень, подумал Саша, соскребать смол с бутылок. Он двигался словно под водой, понимал Сашины фразы со второго раза, но протянул кабели, усадил его на барном стуле на чёрной клавише, соль бемоль. Охранник и бармен лыбились и наблюдали: один стоял за барной стойкой, другой – перед, облокотившись:
– Милая моя…
– …солнышко лесное, а-ха-ха-ха!
Звукач настраивал звук, не выключив фоновую музыку.
– А можно фон убрать?
– А это с бара приходит.
– Мужики, а можно выключить музыку?
– Можно…
– …но не нужно, а-ха-ха!
Они окончательно превратились в хихикающих школьников, последняя парта, жвачка в волосы, жёваная бумага.
– Слушайте, мешает. Мы договаривались с Серёжей…
– Да ща выключим, не кипишуй.
Музыку выключили. Звукач попросил поиграть. Саша заиграл «Дождись». Парочка за баром зашлась беззвучным смехом. Звукач попросил что-нибудь погромче. Саша тронул струны, перебирая варианты, а потом дал погромче. Он запел «Паруса». Он запел так, будто не было клуба, запел, вспоминая. Они застыли. В «Парусах» не было припева – вся песня была как сплошной припев, размашистое лезвие. Бармен замолчал сразу, охранник ещё тянул его за рукав, как сынок мамку, а потом сбежал курить, хлопнул дверью.
Всё началось, когда она запостила «Паруса».
Когда он проходил Випассану в Непале, и они уже были разведены. После того, как он так глупо сбежал четыре месяца назад. Она выложила «Паруса».
– Отлично, слушай. Тебе в мониторе норм?
Подошедший бармен благодарил и спрашивал, где найти песни. Пока они достраивали звук до звонких летящих нитей, которые так любил Саша, начали подходить первые зрители. Бармен сказал, что арт-директор не может приехать, Саша помедитировал в гримёрке. И начался концерт.
10. Жанна. Белолипецк, 26 лет, караоке «Джентел Клаб», с подругой
Ты прикинь! Он остался. Витёк мой. Ну слушать этого приезжего. С гитарой. Вообще. Лизка, я
