еще раз вам говорю: это не мое решение, это позиция Ивана Валерьевича, и она принципиальна.
«Кто бы сомневался».
– Сергей Петрович, вы же понимаете, что вы – руководитель. И именно вам предстоит подписывать приказ о снижении мне зарплаты. – Даша начала давить в ответ. – А значит, и отвечать за этот приказ и его последствия будете именно вы, а не кто-то другой, поэтому неважно, чье это решение.
Пару минут Луноликий молчал, переваривая услышанное. Наконец он резко произнес:
– Я предлагаю вам отказаться от этой бесполезной борьбы, в которой вы все равно ничего не добьетесь, и идти вместе, одной командой, в новую, объединенную организацию.
В других обстоятельствах Даша бы рассмеялась, но сейчас было не до смеха. Около минуты оба молчали. Луноликий заговорил первым:
– Итак, что вы решили?
Даша посмотрела ему прямо в глаза.
– Я настаиваю на соблюдении установленного порядка. Выдайте мне уведомление.
Даша вернулась к себе в кабинет и устало закрыла глаза. Этот разговор дался ей нелегко. Луноликий – мастер психологического насилия. Ему вовсе незачем повышать голос, кричать, размахивать руками. Он говорит очень вкрадчиво, давит на собеседника и словами, и интонацией, с которой он эти слова произносит. Не гнушается и весьма дешевыми приемами – угроза увольнением, как банально! Но фантазию он все же включил: чего стоит только его фраза про потенциальное замужество, из-за которого ее никто не возьмет на работу.
Даша понимала, что никто не обрадуется тому, что она стала защищаться. Никто не ждал такого поворота, все думали: ну совсем молодая девчонка, только после института, работает здесь – и хватит с нее. Они хотели сделать все тихо и без лишнего шума, а оно вон как обернулось… Теперь им придется выдать ей официальное уведомление о снижении зарплаты. Относительно этого уведомления у Даши был план. Уведомление будет действовать два месяца, все это время она продолжит получать зарплату в прежнем размере. Даша надеялась, что, когда этот срок истечет, уже произойдет объединение, и уведомление утратит свою силу. В том, что Главный не знает о происходящем, Даша не сомневалась ни минуты. Так же она не сомневалась и в том, что теперь в отношении нее начата война: людей, имеющих свое мнение, еще более-менее терпят, а вот от тех, кто начинает это самое мнение отстаивать, избавляются всеми доступными способами.
– Слушай, это ужас какой-то. Как ты собираешься дальше работать?
Даша только что закончила свой рассказ о последних событиях прошедшего дня. Аня реагировала очень эмоционально:
– Почему ты до сих пор не ушла? Я просто поражаюсь, что ты вообще там делаешь? Это же самый настоящий гадюшник!
– Аня, я тебе уже говорила: я пришла туда работать. Сейчас у меня появилась отличная возможность получить новый опыт и наработать стаж, – устало, уже, казалось, в сотый раз повторила Даша. – Ты же работала в подобной организации, понимаешь, что это значит для молодого специалиста.
Даша никак не могла взять в толк, почему Аня ее не понимает. Ведь как часто бывает страшно что-то сделать или не сделать. Особенно когда решение уже принято и очень сложно сделать шаг. И когда мы находим в себе смелость сказать о своих сомнениях друзьям, мы не ждем, чтобы они высказали свое мнение или начали отговаривать: «Если боишься – не делай». Мы ждем, чтобы нас подбодрили: «Ты обязательно справишься». И Даша очень хотела это услышать.
– Да, работала. Но не относилась к административному персоналу. А ты – относишься. Главный юрист как-никак. – Аня хмыкнула. – И меня не прессовали, тем более так. Ты уверена, что бумаги, которые ты написала, помогут и тебе сохранят зарплату? И вообще оставят в покое?
Даша покачала головой.
– Нет, не уверена. Но очень на это надеюсь. Надеюсь, что они просто побоятся возможных проблем, особенно на фоне слияния. Все-таки государственное учреждение.
Подруга задумалась.
– Подожди, ты же будешь как юрист готовить документы по слиянию?
– Да, я буду составлять бумаги на заключительной стадии, – кивнула Даша, откусывая шоколадное печенье. – А что?
Аня внимательно на нее посмотрела.
– То есть теоретически ты можешь сорвать слияние?
От неожиданности высказанной подругой мысли Даша поперхнулась чаем.
– Теоретически могу, конечно. Но делать этого не стану.
– Но почему? – Аня вдруг заговорила быстрее: – Если они все-таки отберут у тебя деньги, ты же все равно не останешься у них работать. А так хоть какое-то моральное удовлетворение.
Даша остолбенела. Это даже для Ани – человека весьма циничного – было слишком.
– Аня, я не стану намеренно срывать процесс слияния из чувства мести! Потому что это объединение – результат труда множества людей, рядовых сотрудников, которые не имеют никакого отношения к тому, что сейчас со мной происходит. Это люди, которых заставляют работать сверхурочно и за бесплатно на это слияние, а они боятся возразить, чтобы не потерять работу. – Внезапно Даша запнулась. – Ты хочешь, чтобы я по своей прихоти все это разрушила? Потому что меня обидели? Чем я тогда буду отличаться от тех, с кем сейчас пытаюсь бороться?
Аня зло рассмеялась.
– Ты наивная! Веришь в добро? Да об тебя сейчас ноги как следует вытрут и забудут. А ты просто придешь домой и снова начнешь мне на них жаловаться и плакаться в жилетку, вместо того чтобы сейчас за себя как следует, по-настоящему постоять – тем более что у тебя в руках такая потрясающая возможность. Нет, я больше не собираюсь участвовать в этой театрализации ненависти. Даже не подходи ко мне с этим больше.
– Я не стану срывать объединение! Это исключено. Я не стану этого делать. Я выполню свою работу честно, независимо от того, заберут у меня половину зарплаты или нет. Хотя бы потому, что я – не они!
Не допив чай, Даша с силой оттолкнула от себя кружку – остатки уже остывшего чая выплеснулись на скатерть и моментально впитались в белую ткань – и, выскочив из-за стола, пулей вылетела из кухни. Но, к своему сожалению, она успела услышать последнюю фразу, негромко сказанную Аней:
– Ты уже такая же, как они. А если еще нет, то очень скоро станешь.
Хотя Даша всячески гнала от себя эти мысли, она не могла не замечать, как менялся взгляд и интонации Ани, когда речь заходила о ее работе в целом и новой должности в частности. У подруги моментально портилось настроение, взгляд холодел, а интонации становились еще более язвительными, чем обычно. Даша не хотела себе признаваться в этом, но, похоже, их многолетняя дружба оказалась под угрозой из-за банальной зависти.
На самом
