Но все четыре советских стороны не желали прописывать жильца с "меченым" паспортом. Статья к тому же нехорошая...
Битва за прописку продолжалась два года. И шла однообразно-страшновато.
Москва: чтоб в двадцать четыре часа вас тут и ноги их не было! В Ленинграде к матери Гали,.у которой неделю прожили, милицейские фуражки нагрянули заполночь. и - все! -Вон из города-героя...
Счастье, дозволили здесь сынка оставить.
В Петрозаводске у дяди - пограничная зона. "Как попали, к кому собрались?"
Это Леонид переносил спокойно. Привык. А вот от того, что московский дружок, в одной команде играли, а ныне - профсоюзный босс, депутат, его не принял, зубами скрипел.
Помыкались-помыкались, и, хотя Галя готова была ехать с Леонидом хоть к черту на рога, Леонид сказал себе, что не имеет он права калечить жизнь любимой. Как-то после большого выигрыша в карты притащил домой полный рюкзак денег, оставил ей все, что выиграл, и записку: "Не ищи" -и исчез. .. А вот как все обернулось...
Проснулся Леонид, схватил Галю на руки, закружился с ней по высокому, в солнечных лучах, двухкомнатному номеру-люксу и - вдруг во весь голос памятное, закружившее ей голову:
"Если б милые девицы так могли летать как птицы..." - Оба захохотали, возбужденные, счастливые. Полистали на радостях стишата, которые гуляли в российском самиздате, давно.
...Сочинены таким же зеком-бедолагой, как ты, - сказала Галя, - а вышли там только что. Захватила вместе с томиками Гоголя.
Стали читать вслух. Леониду больше всего понравилось такое четверостишие:
- "В объятьях водки и режима
лежит Россия недвижимо,
и только жид, хотя дрожит,
но по веревочке бежит..."
У Гали самыми любимыми были другие, и целых два. Она декламировала их по памяти с виноватой улыбкой:
- "Возраст одолев, гляжу я сверху:
все - мираж, иллюзия, химера;
жизнь моя - возведенная церковь,
из которой выветрилась вера."
- А вот, - сказала, - финал российского феминизма:
"Ключ к женщине - восторг и фимиам,
ей больше ничего от нас не надо,
и стоит нам упасть к ее ногам,
как женщина, вздохнув, ложится рядом."
Читали, веселясь, пока не стало садиться солнце. Побежали - океану.
Здесь, на белых топчанах, и произошел решающий разговор.
- Ленчик, родной мой, чего ты как заведенная пружина. Расслабься, наконец... Коль ты и дочек моих берешь, как своих, буду с тобой до гроба. Но... при одном условии: ты расстаешься со всеми своими криминальными дружками.
- Леня поклялся машинально: - Все! Завязал!
Глаза у Галчонка стали печальными, почувствовала: брешет ее любимый Ленечка как сивый мерин.
Вернулись в отель, принял Леонид ванну, пришел в спальню, Галчонок его плачет навзрыд. Присел на край постели, сказал вполголоса:
- Люблю я тебя, Галчонок. Как сказал, так и будет: ты моя законная... Но... законов мы ихних не ведаем и ведать не хотим. В их мэрию не пойдем. В случае чего ты и девчонки твои как были, так и останутся незамаранными. Заметано? Счет в банках будет у вас свой... Ты одно знай: "завязал".
В тот же вечер улетел с несколькими помощниками в Колумбию, в город Меделин -к Эскобару. Закупили наркотиков на четыре миллиона долларов. Американский бизнесмен, авантюрист, шулер Ашли Мур, искавший связи с русскими мафиози, предоставил Леониду свой самолет.
Приземлились в небольшом поселке, около Нью-Джерси, миновав благополучно все посты американских пограничников. Самолет встречали российские гангстеры, подготовленные к этой операции. Началась перегрузка товара в машины. Неожиданно как из-под земли десяток фар осветили площадку, на которой остановился самолет. Шквал огня обрушился на головы "братвы". Это было так неожиданно, чти русаки даже не смогли оказать сопротивления. Погибли почти все. прибывшие к самолету. Леню-Доктора тяжело ранили, пуля прошла в миллиметре от сердца, и он более двух месяцеп отлеживался в госпитале.
Налет был проведен молодцами Мазури. Наркотики был их профиль; дали понять сразу, что в этом деле конкуренции русских не потерпят. Весь груз, естественно, они забрали.
Между русскими и итальянцами началась настоящая война, которая закончилась так же внезапно, как и началась: к Федору Ивановичу прибыл посланник Мазури. Предложил дружбу, единство действий и "размежевание по профессиональным интересам...
Полное замирение произошло гораздо позднее, на свадьбе Федора Ивановича. Пока что шла война, взаимный отстрел...
Пришла беда - отворяй ворота. И недели не прошло - новая неприятность. Арестовали в Африке Исаака-Цаплю. Мы узнаем это вместе с Леней, который лежит в госпитале. Госпитальная палата. Леня в кислородной маске. Пылесос в белом халате сообщает ему:
Исаак-Цапля погорел в Заире, там аукцион. "Толкали" золотые прииски. Исаак дал, в натуре, больше всех, купил их говенное "рыжье". А местный пахан полковник Кобуту начал по радио лепить горбатого: мол. Цапля - израильский шпион. А прииски захапал себе, назвал, как в России,-национализация.
Леонид попросил сестру снять на минутку кислородную маску... Нельзя снимать? А - поправить? Заменить?
Успел позвонить по телефону Пылесоса израильскому дельцу Шептуну: мол, выручай.
Исаака-Цаплю спас Ицхак Шамир, бывший премьер-министр Израиля. Как еврей еврея. Шамир позвонил полковнику Кобуту, подтвердил: "Исаак не шпион". Что было чистой правдой.
Исаак на радостях собрался в Израиль переселиться. На постоянное жительство. Ну, лопух длинный...
...Счастливое спасение Исаака отпраздновали в ресторане "Samovar". Федор Иванович, человек известный, но склонный к философии, целую речь произнес. С бокалом в руках. В честь государства Израиль.
- Рванул я, ребятки, тогда из Норильска. Из каторжного лагеря. У молодки-вольнонаемной хоронился три месяца, пережидал шухер, вызванный моим побегом. Времена были темные, злые - сталинские... Истинно говорю, как свидетель: рождение Израиля сразу улучшило отношение нашего цивилизованного ворья к евреям. Раньше считали, что евреи придумали социализм со зла, чтобы держать весь мир за горло. А тут что оказывается? Создали свое государство и взяли социализм самим себе. Значит, они никакие не злодеи вовсе, - дураки. Очень улучшилось к евреям отношение.
Хоть и пили в честь Исаака - праздновали, а настроение было мрачноватое. С Эскобаром - прокол. С итальянцами - перестрелка. Исаак-Цапля из Заира вернулся с убытком. А в Израиле и того хуже. Леня прямо из госпиталя умчал туда, рассказал Федору Ивановичу, вернувшись.
.. .На экране типография в Тель-Авиве: лучший художник там - специалист по яйцам Фаберже, во всем пошли навстречу, и - сорвалось дело. Когда полиция нагрянула, фальшивые стодолларовые купюры вылетали из печатного станка первый сорт.
Грузинский еврей, человек горячий, увидел полицию и вcкpичал:
- Где вы были, когда у меня не получалось?! ЗачЭм пришли, когда все так хорошо?! Вай, нет художнику хода!
Снова Леня и Федор Иванович. Беседа продолжается. Леня опал с лица. Госпиталь да неудачи в Израиле сказались.
Федор Иванович: - Не стоит тебе окопаться там, Ленчик? В Израиле этом? Для поправки. У них знаменитая "бурса". Бриллиантовая биржа...
Там, Федор Иванович, своих воров - не продохнуть. На что им иностранный специалист!
- Ленечка, дорогой! Где стрельба не утихает, там госпиталь - первое дело. Дай деньги на госпиталь. Назовут его именем Лени-Доктора. Тебя, как еврея при хорошей мошне, тут же посадят в Кнессет...
- Шутите, Федор Иванович.
- Плато-Шарон, матерый чернушник, половину Франции обобрал, его не только не выдали, а толкнули-подсадили в Кнессет. Общеизвестный факт, Ленечка...
- Менять профессию, Федор Иванович? Политика - грязное дело. Лезть в эту клоаку?
- Да не надо никуда лезть. Ты, Ленчик, в каком деле руку на набил? Трясти мошну - у кого большая... А там это наипервейшее дело. "Донейшен" называется.
- "Донейшен", Федор Иванович, это пожертвования. Добровольные пожертвования.
- Не смеши меня, Ленчик. Добровольно жертвуют у кого денег нет. Шептун рассказывал, как "донейшен" собирают. Самые жирные. В Лондоне созвали в клубе евреев помордастее - магазинщиков, дорогих портных, ремесло самоходное-годами налаженное... Встреча с израильским консулом. Двери клуба - на запор. Разъяснили-успокоили от террористов. Консул излагает обстановку, как раз очередная война прошла, и обращается лично к каждому:
- Мистер Файн... - Поздравляет этого Файна с успехом: его магазины "Золото и бриллианты" по всей Европе. - Сколько даете на Израиль, высокочтимый мистер Файн? Тот назвал сумму. Бо-ольшую!
Меньше миллиона фунтов? Не позорьте свое доброе имя, мистер Файн! Подумайте еще, я к вам вернусь. И к следующему. Тем же манером... Так что, Ленечка, отдай "донейшен" - это как раз по-нашему и есть: "отдай положенное"... Твое прямое дело. И ты не пришелся бы ко двору? В Кнессете твое место, Ленечка! И я бы к тебе прилепился на старость глядя.
Леня-Доктор, вернувшись из Израиля, взял дело в свои руки. Понял: они идут ко дну... А тут еще Федор Иванович влюбился, как мальчик, в американку, шальную ресторанную певицу. Седина бороду, бес в ребро. Повез ее в Париж, в Ниццу. Та-акие "бабки" пошли! Горят, как солома.
