- Это оттого, что тело еще не готово, - раздался голос за спиной. - В груди напряжение, и в животе тоже. Меня всегда удивляло, почему люди так напряжены и сжаты.
Он повернулся и увидел ее. Брюки, куртка, за плечами рюкзак.
- Я - Йу. А ты Саах. Я знаю, Феб мне сказал.
Лучи ее глаз расплавили его взгляд, который вспух и заструился слезами по щекам. Она тихо подошла, достала платок и стала утирать слезы с его лица. А они все бежали и бежали из черных глазниц, оставляя на пыльных, грязных щеках розовые, чистые дорожки. Текли и текли.
- Что там у тебя, источник новый открылся, что ли? Как странно. Я видела сон, как я лежу в стеклянном коконе. И подходишь ты, берешь камень и разбиваешь кокон. Мы беремся за руки и улетаем розовыми чайками в космическую нежность, обнимающую нас своим незримым взглядом... Милый, как давно это было. Как долго я ждала этого часа. Странно. Что я говорю?
Они сели на траву и взялись за руки. Он вздрагивал, моргал, но постепенно успокаивался. И начался прилив Силы. Ослепительный свет, по сравнению с которым солнце казалось свечкой, ударил ему в глаза и вывернул, вытряхнул, промыл его всего, заполнив светлой, сияющей мощью, монолитной, как скала и мягкой и податливой, как воздух. Он знал Йу миллионы лет. Нет, года здесь ни при чем. То бескрайнее мгновение вечности, которым он являлся, немыслимо было без него же, но называемого Йу. Он смотрел долго. Это было узнаванием. Это была вселенская игра, и радость была основным правилом этой игры.
x x x
Они ушли от людей. Куда?.. Они долго шагали просто вдаль, дни и ночи. Они шли. Это было все, чем они занимались. Неистовая, изматывающая гонка, марафон длиною в поиск еще не созданного. Временами нужно было выныривать и, отдышавшись и замерев на мгновение, оценивать свое состояние с высоты надчеловечьего полета. Затем вновь погружаться в то, в чем лишь великая Любовь создать сможет нечто, искореняющее пошлость в ее зародыше, но в чем пока еще пребывала великая Скорбь.
Когда, когда это произошло?.. Они обнаружили себя: кто-то - он и она шли лесами, полями, болотами, продирались очертя голову зарослями ограниченного существования органической субстанции, и она временами рвала цветы, создавая дивные букеты, а он порою застывал, уйдя в восход. А вот они же - он и она - и в маленьком домике на опушке, старом, ветхом, но очень уютном. Живут они здесь уже много лет, но поселились только вчера. Года убегали вереницей, и он недоуменно смотрел им вслед... Как давно это было!.. Он видел могилы Феба и Лин...
- Саах, ты знаешь, там тебя какой-то человек спрашивает. - Йу вошла и тревожно прошелестела к печке, приложила озябшие вдруг ладони к теплой кирпичной кладке. - Говорит, его имя Свет.
- О, Господи! - только и вымолвил Саах, встал, бросил изумленный взгляд на Йу, быстро вышел.
Свет сидел на веранде, подперев щеку кулаком, все тот же и... Убогая человеческая развалина с трясущимися руками и бородой, и горящими вопреки распаду глазами. Он встал, вынырнул из глубин своего взгляда, протянул руки, и они заключили друг друга в объятья небывалой силы и нежности, как два кусочка одного астероида, внезапно встретившиеся на путях межзвездных, вероятность чего исчезающе мала, как и ужасающе велика невозможность сей встречи.
Закат едва тлел.
- Ты посмотри, посмотри на меня, сколько лет прошло! - рубил Свет, тряся седой бородой. - А ты... ты все тот же! Что происходит?!. Где реальность?.. Как-то, очень давно, я жил в одном поселке. Люди, уцелевшие после Перехода, кажется, так ты это назвал. Тот, кто все это создал, состроил, собрал всех в одном месте, его звали... Фа-.., Фу-.., Феб. Этот поселок... О, Боже, как давно это было...
- ... Мы пришли оттуда только вчера. - еле слышно прошептала Йу. Саах чуть заметно кивнул, пронизав блеск ее глаз.
- ... Поселка теперь нет, с месяц назад я проходил мимо него, там остались одни кирпичные коттеджи, да и те рассыпаются. Пусто! Никого!.. Они, то есть жители, боролись с каким-то врагом. Не знаю, похоже они победили. Феб мне только сказал, что этот враг в нас, это наше невежество, наша тьма. пустота, смерть нашей жизни, и еще что-то абстрактное. Но, знаешь, люди умирали от этого врага очень конкретно! Саах, я ничего не понимаю! Я подвешен в своей некомпетентности, как муха в паутине. Что происходит? Где я? Что? Как? А, может быть, я не Свет? Но кто? Скажи! Саах, скажи!!
Свет скочил, потряс ладонью перед носом Сааха, заглянул в его зрачки.., это он зря! Все равно, что окунулся в прорубь, утонул в отблесках закатного солнца, растворился в сверкающей снежной белизне; быстро восстановилась нарушенная тишина, и неподвижность монолитно опустилась на разгоряченный лоб, отпустив все зажимы, развеяв все импульсы. Свет глубоко вздохнул, расслабился, медленно сел; плети рук мягко опустились на стол, ладонями вниз. Он не отрывал взгляда от Сааха. Застыв, они сидели так, пока небо россыпью звезд не притянуло, разъединив, их взгляды к безднам дальних миров. Свет был спокоен, словно, устав, остыв, заснул действующий вулкан... Ночь прокатилась волной прозрачной черноты и сгинула за горизонтом... Рассвет медлил, боясь спугнуть уединенность двух бессмертных: один в кровати, другой у изголовья. В дыры окон улыбались звезды.
- Я скоро умру. - Свет глядел на Сааха слезящимися глазами. - Не надо ставить плиту на могилу, она будет давить мне грудь. Не надо слез на поминках, они будут держать меня у земли, тянуть назад. Не надо вообще ничего. Обидно, что жизнь осталась нереализованной. Моей целью были поиски счастья; я забыл, что в мире, каков он есть, счастье невозможно, что цель человеческой жизни: найти Божественное. Это сказала мне Мать...
Саах встрепенулся, выпрямился, впился взглядом в блестевшие в темноте глаза друга... О, Она была там; Ее Милость была безгранична! Что ж поделаешь, если мы умеем воспринять от этой Милости лишь соразмерно нашей вере в нее... Мать была и там.
- ... да, Мать. О, как жаль, свет меркнет в сознании Света, и немощно все существо его. Саах, любовь - это безграничная свобода; не верь тем, кто желает ее опошлить. Ах, они низводят ее до уровня секса, либо сентиментальных завихов прогнивших эмоций. Они делаю из нее мешок Санта Клауса, ввергая себя в пучину лжи. О!.. Мать, прости, что я узнал о тебе слишком поздно... - Свет повернулся к стене и перестал дышать.
Блеснул луч светила; но не успело еще оно оторваться от кромки дальних гор, а Саах и Йу уже были далеко от хижины, забывая обратный путь навсегда, заметая следы, веря лишь в будущее.
"...не единожды я пошлю тебе неисчислимые горести, трудности, испытания. Не единожды ввергну тебя в океан несознания, тьмы, жестокости и ограниченности. Но человек, обладающий величайшими достоинствами, не тот ли, кто в-прошлом обладал величайшими недостатками. И не тотальность ли всех проявлений будет наградой..." Вероятно, даже стремление не является тем, что мы сами творим в себе, но даром Высшего. А кто же тогда ты? Канал, по которому пламенным напитком благоговения изливается любовь к Высочайшему от одного его полюса - в тебе, в твоих глубинах, к другому - пребывающему в высшей славе горнего величия? Ты - взгляд, в котором бесконечность отражает сама себя...
Они легли под куст и заснули, даря друг другу тепло собственных тел.
- Где ты, Сейчас? О! Где ты, Теперь?! Свет разума моего угас, задуло ветром страдания чувства и вмиг обесценились вещи близкие, уже ставшие родными... - голосило что-то. Саах как бы вдруг проснулся, взглянул издалека в это то, что было его частью, что большинство людей называют всем собою, не ведая о других, более обширных, частях себя; он глядел, и это замолкало, растворялось, становилось сознательным, расширялось. Это был последний вопль умирающего Стерха, смакующего свои страдания... А кто из нас в этом не преуспел?.. Но вопль затихал.
Возможно, кто-то перестал существовать; возможно, даже, его друг Свет... Абсурд! Сколько он ни пытался, он не мог увидеть отличия жизни от смерти. Что до Сааха, то он и сейчас преспокойно общается со Светом, когда ему вздумается; и Феб протягивает ему руку и улыбается лучезарно... Этого нет? Нет. И это есть. А как же иначе? Это ведь только ум разделяет: либо то, либо это. Для него есть лишь "или", и ум не знает по самой своей природе, что такое "и". Значит, все есть и ничего нет. Все абсолютно гармонично, но должно быть изменено, так как не является гармонией в сути своей...
- Саах, мы долго изучали твои действия, наблюдали за тобой, - Саах поднял голову, уставился на незнакомца с пронзительным взором, взявшегося неизвестно откуда, полунагого, с повязкой на голове, босого, волосы до плеч, - конкретно, ты ищешь гармонии с миром, хочешь помочь людям, а...
Саах ничего не искал, никому не помогал; не его вина, что внешне все его действия, всю его жизнь можно было интерпретировать в таком свете; но он не перебивал человека, слушал, что тот скажет дальше.
-... а мы можем помочь тебе. Я Луссар Аирам.
Человек выждал некоторое время, подошел и сел рядом на кочку;
