Антон Чехов - Полное собрание сочинений и писем в тридцати томах. Сочинения т 4-7

{04088}

(Нечто современное) СЦЕНКА - А вы, я слышал, женитесь! - обратился к Петру Петровичу Милкину на дачном балу один из его знакомых. - Когда же мальчишник справлять будете? - Откуда вы взяли, что я женюсь? - вспыхнул Милкин. - Какой это дурак вам сказал? - Все говорят, да и по всему видно... Нечего скрытничать, батенька... Вы думаете, что нам ничего не известно, а мы вас насквозь видим и знаем! Хе-хе-хе... По всему видно... Целые дни просиживаете вы у Кондрашкиных, обедаете там, ужинаете, романсы поете... Гуляете только с Настенькой Кондрашкиной, ей одной только букеты и таскаете... Всё видим-с! Намедни встречается мне сам Кондрашкин-папенька и говорит, что ваше дело совсем уже в шляпе, что как только переедете с дачи в город, то сейчас же и свадьба... Что ж? Дай бог! Не так я за вас рад, как за самого Кондрашкина... Ведь семь дочек у бедняги! Семь! Шутка ли? Хоть бы одну бог привел пристроить... "Чёрт побери... - подумал Милкин. - Это уж десятый говорит мне про женитьбу на Настеньке. И из чего заключили, чёрт их возьми совсем! Из того, что ежедневно обедаю у Кондрашкиных, гуляю с Настенькой... Не-ет, пора уж прекратить эти толки, пора, а то того и гляди, что женят, анафемы!.. Схожу завтра объяснюсь с этим болваном Кондрашкиным, чтоб не надеялся попусту, и - айда!" На другой день после описанного разговора Милкин, чувствуя смущение и некоторый страх, входил в дачный кабинет надворного советника Кондрашкина. - Петру Петровичу! - встретил его хозяин. - Как живем-можем? Соскучились, ангел? Хе-хе-хе... Сейчас Настенька придет... На минутку к Гусевым побежала... - Я, собственно говоря, не к Настасье Кирилловне, - пробормотал Милкин, почесывая в смущении глаз, - а

{04089}

к вам... Мне нужно поговорить с вами кое о чем... В глаз что-то попало... - О чем же это вы собираетесь поговорить? - мигнул глазом Кондрашкин. - Хе-хе-хе... Чего же вы смущены так, милаша? Ах, мужчина, мужчина! Беда с вами, с молодежью! Знаю, о чем это вы хотите поговорить! Хе-хе-хе... Давно пора... - Собственно говоря, некоторым образом... дело, видите ли, в том, что я... пришел проститься с вами... Уезжаю завтра... - То есть как уезжаете? - спросил Кондрашкин, вытаращив глаза. - Очень просто... Уезжаю, вот и всё... Позвольте поблагодарить вас за любезное гостеприимство... Дочери ваши такие милые... Никогда не забуду минут, которые... - Позвольте-с... - побагровел Кондрашкин. - Я не совсем вас понимаю. Конечно, каждый человек имеет право уезжать... можете вы делать всё, что вам угодно, но, милостивый государь, вы... отвиливаете... Нечестно-с! - Я... я... я не знаю, как же это я отвиливаю? - Ходил сюда целое лето, ел, пил, обнадеживал, балясы тут с девчонками от зари до зари точил, и вдруг, на тебе, уезжаю! - Я... я не обнадеживал. - Конечно, предложения вы не делали, да разве не видно было, к чему клонились ваши поступки? Каждый день обедал, с Настей по целым ночам под ручку... да нешто всё это спроста делается? Женихи только ежедневно обедают, а не будь вы женихом, нешто я стал бы вас кормить? Да-с! нечестно! Я и слушать не желаю! Извольте делать предложение, иначе я... тово... - Настасья Кирилловна очень милая... хорошая девица... Уважаю я ее и... лучшей жены не желал бы себе, но... мы не сошлись убеждениями, взглядами. - В этом и причина? - улыбнулся Кондрашкин. - Только-то? Да душенька ты моя, разве можно найти такую жену, чтоб взглядами была на мужа похожа? Ах, молодец, молодец! Зелень, зелень! Как запустит какую-нибудь теорию, так ей-богу... хе-хе-хе... в жар даже бросает... Теперь взглядами не сошлись, а поживете, так все эти шероховатости и сгладятся... Мостовая, пока

{04090}

новая - ездить нельзя, а как пообъездят ее немножко, то мое почтение! - Так-то так, но... я недостоин Настасьи Кирилловны... - Достоин, достоин! Пустяки! Ты славный парень! - Вы не знаете всех моих недостатков... Я беден... - Пустое! Жалованье получаете и слава богу... - Я... пьяница... - Ни-ни-ни!.. Ни разу не видал пьяным!.. - замахал руками Кондрашкин. - Молодежь не может не пить... Сам был молод, переливал через край. Нельзя без этого... - Но ведь я запоем. Во мне наследственный порок! - Не верю! Такой розан и вдруг - запой! Не верю! "Не обманешь чёрта! - подумал Милкин. - Как ему, однако, дочек спихнуть хочется!" - Мало того, что я запоем страдаю, - продолжал он вслух, - но я наделен еще и другими пороками. Взятки беру... - Милаша, да кто же их не берет? Хе-хе-хе. Эка, поразил! - И к тому же я не имею права жениться до тех пор, пока я не узнаю решения моей судьбы... Я скрывал от вас, но теперь вы должны всё узнать... Я... я состою под судом за растрату... - Под су-дом? - обомлел Кондрашкин. - Н-да... новость... Не знал я этого. Действительно, нельзя жениться, покуда судьбы не узнаешь... А вы много растратили? - Сто сорок четыре тысячи. - Н-да, сумма! Да, действительно, Сибирью история пахнет... Этак девчонка может ни за грош пропасть. В таком случае нечего делать, бог с вами... Милкин свободно вздохнул и потянулся к шляпе... - Впрочем, - продолжал Кондрашкин, немного подумав, - если Настенька вас любит, то она может за вами туда следовать. Что за любовь, ежели она жертв боится? И к тому же, Томская губерния плодородная. В Сибири, батенька, лучше живется, чем здесь. Сам бы поехал, коли б не семья. Можете делать предложение! "Экий чёрт несговорчивый! - подумал Милкин. - За нечистого готов бы дочку выдать, лишь бы только с плеч спихнуть".

{04091}

- Но это не всё... - продолжал он вслух. - Меня будут судить не за одну только растрату, но и за подлог. - Всё равно! Одно наказание! - Тьфу! - Чего это вы так громко плюете? - Так... Послушайте, я вам еще не всё открыл... Не заставляйте меня высказывать вам то, что составляет тайну моей жизни... страшную тайну! - Не желаю я знать ваших тайн! Пустяки! - Не пустяки, Кирилл Трофимыч! Если вы услышите... узнаете, кто я, то отшатнетесь... Я... я беглый каторжник!!. Кондрашкин отскочил от Милкина, как ужаленный, и окаменел. Минуту он стоял молча, неподвижно и глазами, полными ужаса, глядел на Милкина, потом упал в кресло и простонал: - Не ожидал... - промычал он. - Кого согрел на груди своей! Идите! Ради бога уходите! Чтоб я и не видел вас! Ох! Милкин взял шляпу и, торжествуя победу, направился к двери... - Постоите! - остановил его Кондрашкин. - Отчего же вас до сих пор еще не задержали? - Под чужой фамилией живу... Трудно меня задержать... - Может быть, вы и до самой смерти этак проживете, что никто и не узнает, кто вы... Постойте! Теперь ведь вы честный человек, раскаялись уже давно... Бог с вами, так и быть уж, женитесь! Милкина бросило в пот... Врать дальше беглого каторжника было бы уже некуда, и оставалось одно только: позорно бежать, не мотивируя своего бегства... И он готов уж был юркнуть в дверь, как в его голове мелькнула мысль... - Послушайте, вы еще не всё знаете! - сказал он. - Я... я сумасшедший, а безумным и сумасшедшим брак возбраняется... - Не верю! Сумасшедшие не рассуждают так логично... - Стало быть, не понимаете, если так рассуждаете! Разве вы не знаете, что многие сумасшедшие только в известное время сумасшествуют, а в промежутках ничем не отличаются от обыкновенных людей?

{04092}

- Не верю! И не говорите! - В таком случае я вам от доктора свидетельство доставлю! - Свидетельству поверю, а вам нет... Хорош сумасшедший! - Через полчаса я принесу вам свидетельство... Пока прощайте... Милкин схватил шляпу и поспешно выбежал. Минут через пять он уже входил к своему приятелю доктору Фитюеву, но, к несчастью, попал к нему именно в то время, когда он поправлял свою куафюру после маленькой ссоры со своей женой. - Друг мой, я к тебе с просьбой! - обратился он к доктору. - Дело вот в чем... Меня хотят окрутить во что бы то ни стало... Чтобы избегнуть этой напасти, я придумал показать себя сумасшедшим... Гамлетовский прием, в некотором роде... Сумасшедшим, понимаешь, нельзя жениться... Будь другом, дай мне удостоверение в том, что я сумасшедший! - Ты не хочешь жениться? - спросил доктор. - Ни за какие коврижки! - В таком случае не дам я тебе свидетельства, - сказал доктор, трогаясь за свою куафюру. - Кто не хочет жениться, тот не сумасшедший, а напротив, умнейший человек... А вот когда захочешь жениться, ну тогда приходи за свидетельством... Тогда ясно будет, что ты сошел с ума...

{04093}

(СЦЕНКА) У частного поверенного Зельтерского слипались глаза. Природа погрузилась в потемки. Затихли ветерки, замолкли птичек хоры, и прилегли стада. Жена Зельтерского давно уже пошла спать, прислуга тоже спала, вся живность уснула, одному только Зельтерскому нельзя было идти в спальную, хотя на его веках и висела трехпудовая тяжесть. Дело в том, что у него сидел гость, сосед по даче, отставной полковник Перегарин. Как пришел он после обеда и как сел на диван, так с той поры ни разу не поднимался, словно прилип. Он сидел и хриплым, гнусавым голосом рассказывал, как в 1842 г. в городе Кременчуге его бешеная собака укусила. Рассказал и опять начал снова. Зельтерский был в отчаянии. Чего он только ни делал, чтобы выжить гостя! Он то и дело посматривал на часы, говорил, что у него голова болит, то и дело выходил из комнаты, где сидел гость, но ничто не помогало. Гость не понимал и продолжал про бешеную собаку. "Этот старый хрыч до утра просидит! - злился Зельтерский. - Такая дубина! Ну, уж если он не понимает обыкновенных намеков, то придется пустить в ход более грубые приемы". - Послушайте, - сказал он вслух, - знаете, чем нравится мне дачная жизнь? - Чем-с? - Тем, что здесь можно жизнь регулировать. В городе трудно держаться какого-нибудь определенного режима, здесь же наоборот. В девять мы встаем, в три обедаем, в десять ужинаем, в двенадцать спим. В двенадцать я всегда в постели. Храни меня бог лечь позже: не отделаться на другой день от мигрени! - Скажите... Кто как привык, это действительно. Был у меня, знаете ли, один знакомый, некто Клюшкин,