в один голос гаркнули:
– Да, ja. – Олег немного шпрекал по-немецки.
Финансовый директор задумчиво произнёс:
– С кем же вас связать? Разве что с Rheinmetall Group. – Что такое «Рейнметалл», я тогда не знал, но понял, что это очень солидное.
Одновременно понял, что хитрый немец прокныкал, что мы два заурядных пройдохи, и тонко нас троллит. Но я, на всякий случай, строил серьёзную рожу. Впрочем, немцу быстро всё это надоело, и, наклонившись ко мне, он негромко произнёс:
– Lunch.
Я сообразил, что немец предложил пообедать, но вопросительно поглядел на переводчика, который подтвердил, что мы правильно его поняли – нас приглашают пообедать. Мы погуляли по Франкфурту и к оговорённому времени были у банка, где нас ждали немец с переводчиком. Немец спросил:
– Как вы бы хотели, чтобы вас принимали? Нейтрально-европейски или по-немецки?
– По-немецки.
Немцу наше решение явно пришлось по душе – пошли в классический немецкий ресторан. На аперитив мы с Олегом взяли пива, я заказал себе рождественского гуся, запивая его винишком. Каждый лопал и пил, что ему нравится, помню, что Олег пил водочку. Обед наш сопровождался общим разговором ни о чём. После обеда немец, поглядев на нас, произнёс:
– Linie Aquavit?
Мы, в свою очередь, поглядели на переводчика – он разъяснил:
– Финансовый директор на дижестив предлагает выпить Linie Aquavit.
– А это чо?
Переводчик перетёр с немцем, и тот ответил:
– Что-то вроде рома. Термин «линье» в названии означает, что напиток пересекал экватор. Назван так потому, что сначала его везут морским путём в Южное полушарие и обратно, при этом он дважды пересекает экватор. Из-за морской качки содержимое бочек всё время взбалтывается, жара способствует тому, что аквавит впитывает аромат дерева, приобретает бархатный вкус и золотистый цвет. После этого напиток разливается в бутылки и поступает в продажу.
– Тогда надо попробовать, – заявили мы в один голос.
Принесли аквавит – что-то налитое в тонюсенькие высокие рюмочки в ледяном панцире, в которые также были вморожены ленточки с надписью Linie Aquavit. Хлопнув по рюмашке, мы с Олегом недоумённо поглядели друг на друга. Заметив нашу реакцию, немец заинтересованно спросил:
– Как вам напиток?
Я ответил:
– Кто его знает, он, наверно, хороший, но в силу малости сосуда понять это сложно.
Немец расхохотался:
– О-го-го, узнаю этих больших русских парней. Мне они всегда нравятся тем, что никогда не манерничают, берут сразу нормальный мужской тон в разговоре.
Он подозвал официанта, что-то ему сказал, после чего тот приволок поднос, на котором этих аквавитов стояло штук двенадцать. Сидящие вокруг немцы поглядывали кто с опаской, кто с весельем, как мы опрокидывали в себя эти мини-напёрсточки. Разобравшись во вкусе Linie Aquavit, который мне, кстати, не понравился, о чём, впрочем, я умолчал, не желая огорчать симпатичного мне немца, мы отправились прогуляться по вечернему Франкфурту. Посетили рождественский базар, где Олег с немцем прокатились на карусели, после чего немец сказал мне:
– Я обратил внимание, что вы крепким напиткам предпочитаете вина. А не хотели бы вы посетить настоящий винный ресторан?
Странный вопрос. Да разбуди меня в четыре утра в больничной палате, в горячечном бреду и спроси: «А чего бы ты сейчас хотел?» – и я отвечу: «Хотелось бы посетить винный ресторан», так что я произнёс:
– Warum nicht? – А чо, знай наших, тоже могём не по-нашенски.
Олег тоже горячо поддержал идею посещения винного ресторана. В ресторане меня прежде всего удивил контингент гостей – в основном это были чопорные старухи, сидящие поодиночке или небольшими группами. Хорошо одетые, ухоженные, с прямыми спинами, сидящие с бокалами вина, кто-то вглядывался в страницы огромных фолиантов, которые держали в руках официанты. Заметив моё удивление, немец сказал:
– Удивила клиентура ресторана? Это вдовы богатых стариков, которые приходят сюда скоротать зимние вечера. Выпивают бокал за вечер, редко кто чуть больше, не потому что ресторан дорогой – следят за состоянием здоровья. У каждой свои любимые вина, отопьёт бокал из бутылки – её снова укупоривают, и она ждёт её следующего посещения. Система хранения откупоренных бутылок такова, что позволяет не терять качество напитка после многократного открывания и укупоривания.
Сели за стол, нам тоже приволокли четыре огромных тома с перечислением вин, были и какие-то закуски. Финдиректор предлагал вина, мы кивали головами, потом выпивали, высказывали своё мнение, после чего заказывали новое. В отличие от старушек у нас ничего закупоривать не приходилось – зачем персонал напрягать лишней работой? Потом, что такое семьсот пятьдесят граммов на четверых мужиков? Это ж сто восемьдесят семь с половиной миллилитров на рыло, всего делов. Так, чисто голову подправить после аквавита.
Немец расслабился, тоже явно любил бухнуть. Рассказал, что родился он во Франции, учился и жил в Германии, а потом много работал в Париже валютным брокером на бирже от банка. Работа эта адова – большие риски, но он был успешным брокером, очень уставал. Совсем недавно банк отметил его многолетнюю успешную работу и повысил, сделав финансовым директором. Новая его работа – это, по сути, курорт.
Я рассказал что-то про себя, что был учёным, преподавал в вузе, теперь занимаюсь бизнесом.
Так сидели, мило беседовали, немец заметил:
– Россия – северная страна, для таких, как ты, людей, предпочитающих вино крепкому алкоголю, там с выбором напитка сложнее. Нет своих вин.
Я, как и большинство граждан СССР, тогда ещё не придал значения Беловежским отношениям, думал, что вожди поколбасятся и страна под названием СССР будет продолжать своё существование, только под другим названием – СНГ. Будет какая-то незначительная передача власти сверху вниз, но принципиально ничего не изменится. Поэтому своей страной по-прежнему считал всё постсоветское пространство. Мне стало обидно за родину – как так у нас вина хорошего нет, и сказал:
– У нас есть хорошие вина.
Немец с удивлением произнёс:
– Какие?
– Киндзмараули, Хванчкара, Вазисубани.
Линейка вин на прилавках в СССР была короткая, десятка полтора, не больше, и перечисленные были из лучших. Наверно, были и коллекционные, но на прилавки они не попадали. Немец, услышав названия, сказал:
– Никогда не слышал.
Я напрягся, пытаясь понять, есть ли какое-то российское вино в Европе, и вспомнил. Несколько лет назад я, идя домой к тестю с тёщей, увидел их соседку – армянку, живущую в квартире напротив, которая несла объёмистую и явно весьма тяжёлую сумку с продуктами. Я подошёл, поздоровался, предложил ей свою помощь в доставке харчей до дома, донёс до порога и распрощался. Соседка была так растрогана моим героическим поступком, что, решив отблагодарить меня каким-то подарком на 23 Февраля, поинтересовалась у тёщи:
– Лида, у тебя такой вежливый зять, что
