- Вы, гражданка Липатова,- сказал управдом, оборачиваясь к Софье Петровне,- вынесите немедленно принадлежности на кухню. А не то в милицию заявлю...
Они ушли. Софья Петровна перенесла примус, керосинку, решето и кастрюли в кухню, на прежнее место, потом легла на кровать и громко зарыдала. "Я не могу больше терпеть,- говорила она вслух,- я не могу больше терпеть". И снова, высоким голосом, не сдерживая себя, по слогам: "я не мо-гу, не мо-гу боль-ше терпеть". Она произносила эти слова так убедительно, так настойчиво, будто перед нею стоял кто-то, кто утверждал, что, напротив, у нее еще вполне хватит сил потерпеть: "Нет, не могу, не могу, невозможно больше терпеть!"
К ней вошла жена милиционера.
- Вы не плачьте,- зашептала она, укутывая Софью Петровну в одеяло,- да вы послушайте, что я вам скажу! Они не по закону поступают. Муж говорит: раз не выслали вас - значит, никто права не имеет притеснять. Да вы не плачьте! Муж говорит, многих сейчас выпускают - Бог даст, и Николай Федорович скоро вернется... Ейная дочка выходит замуж - вот мамаша и нацелилась на вашу комнату. А вы не выезжайте и все. Мамаша для дочки нацелилась, а управдом для полюбовницы для своей. Вот они и передерутся... Да вы не плачьте! Я верно вам говорю.
17
Зимою сквозь двойные рамы уличные звуки по ночам почти не проникали в комнату. Зато квартирные шорохи и скрипы слышны были Софье Петровне всю ночь. Настойчиво скреблись мыши как бы они не подобрались к салу, купленному для Коли. В коридоре скрипели половицы и, когда мимо проезжал грузовик, вздрагивали входные двери. В комнате бухгалтера каждые пятнадцать минут важно били часы.
Коля скоро вернется. В эту ночь Софья Петровна не сомневалась больше, что Коля скоро вернется. Кипарисова говорит и милиционер Дегтяренко... Он должен вернуться, потому что, если он не вернется, она умрет. Раз невиновных начали выпускать, значит, и Колю скоро выпустят. Не может же быть, чтобы других выпустили, а его нет. Коля вернется - и как тогда будет стыдно медицинской сестре!
И управдому. И Вале. Они глаз на него не посмеют поднять. Коля не станет даже и здороваться с ними. Пройдет мимо, как мимо стены. Когда он вернется, ему сразу дадут какую-нибудь ответственную службу - и даже орден! - чтобы поскорее загладить свою вину перед ним. На груди у него будет орден, а с медицинской сестрой и с Валей он не станет здороваться...
Под утро Софья Петровна уснула и проснулась поздно, только в 10 часов. Проснувшись, она вспомнила: что-то вчера было хорошее, что-то она узнала хорошее про Колю. Ах, да, людей стали выпускать из тюрьмы. И раз начали выпускать - значит, скоро и Коля вернется. И Алик. Все будет хорошо, все по-прежнему. Софья Петровна поймала себя на быстрой мысли: значит, и Наташа вернется. Нет, Наташа не вернется, но Коля - Коля уже едет домой, может быть, вагон его уже подъезжает к вокзалу.
Возвращаясь в этот день из библиотеки, Софья Петровна остановилась перед витриной комиссионного магазина и долго перед ней простояла. В витрине был выставлен фотографический аппарат "лейка". Коля всегда мечтал о фотографическом аппарате. Хорошо бы продать что-нибудь и купить Коле ко дню его возвращения "лейку". Фотографировать Коля научится быстро - ведь он такой умелый, такой сообразительный.
Весь день Софья Петровна была в приподнятом, радостном состоянии духа. Ей даже есть захотелось - впервые за много дней. Она уселась на кухне чистить картошку. Если приобрести для Коли фотографический аппарат - то вот затруднение: где он будет проявлять снимки? Необходима абсолютно темная комната. Ну, конечно, в чулане. Там дрова, но можно очистить место. Можно потихоньку часть своих дров унести в комнату и попросить жену Дегтяренко, чтобы и она взяла вязанку к себе - она не откажет - вот и очистится место. Коля всех будет фотографировать: и Софью Петровну, и близнецов, и знакомых барышень - только Валю и медсестру снимать ни за что не будет. У него составится целый альбом фотографий, но Вале и медсестре в этот альбом не попасть.
- У вас еще много дров в чулане? - спросила Софья Петровна жену Дегтяренко, когда та вошла в кухню за веником.- Вязанки этак три,отозвалась жена Дегтяренко.- Вы любите сниматься? Я очень любила в молодости, у хорошего фотографа, конечно... Знаете что? Колю выпустили.
- Да ну! - вскрикнула жена Дегтяренко и выронила веник.- Ну вот, а вы убивались! (Она расцеловала Софью Петровну в обе щеки.) - Письмо прислал или телеграмму? - Письмо. Только что получила. Заказное,- ответила Софья Петровна.
- А я и не слыхала, как почтальон приходил. С этими примусами совсем оглохнешь.
Софья Петровна ушла к себе в комнату и села на диван. Ей надо было посидеть в тишине, отдохнуть от своих слов, понять их. Колю выпустили. Выпустили Колю. Из зеркала смотрела на нее сморщенная старуха с зелено-серыми, седыми волосами. Узнает ли ее Коля, когда вернется? Она вглядывалась в глубь зеркала до тех пор, пока все не поплыло перед нею и она перестала понимать - где настоящий диван, а где отражение.
- Знаете, моего сына выпустили. Из тюрьмы,- сказала она в библиотеке сотруднице, писавшей карточки за одним столом с ней. Та до сих пор не слышала от Софьи Петровны ни единого слова, а Софья Петровна не знала даже, как ее зовут. Но ей необходимо было повторять свое заклинание.- Вот как! ответила сотрудница. Это была неряшливая, толстая женщина, вся осыпанная волосами и пеплом от папирос.- Ваш сын, вероятно, ни в чем не был виноват вот его и выпустили. У нас не станут держать человека зря... И долго сидел ваш сын?
- Год два месяца.
- Что ж, разобрались и выпустили,- сказала толстая женщина, отложила папиросу и принялась писать.
Вечером, столкнувшись с Софьей Петровной в коридоре, милиционер Дегтяренко поздравил ее.- С вас магарыч,- сказал он, пожимая ей руку и широко улыбаясь.- А когда же Николай Федорович к мамаше пожалует?
- А вот проработает месяц-другой на заводе, потом поедет в Крым отдыхать,- он так нуждается в отдыхе! - а потом и ко мне. Или, может быть, я к нему съезжу,- ответила Софья Петровна, сама удивляясь легкости, с какой она говорит.
Она была радостно возбуждена и даже ноги носили ее быстрее. Ей хотелось каждую минуту говорить кому-нибудь: "Колю выпустили. Знаете? Выпустили Колю!" Но некому было говорить. Вечером она вышла в магазин за хлебом и сразу встретила любезного издательского бухгалтера. Еще день тому назад, увидев его, она перешла бы на другую сторону, потому что все, что напоминало ей службу в издательстве, причиняло ей боль. Но теперь она приветливо заулыбалась ему. Он галантно поклонился и сразу спросил:
- Слыхали наши новости? Тимофеев арестован.
- Как? - смутилась Софья Петровна.- Ведь он же... ведь он же всех и разоблачил... вредителей... Бухгалтер пожал плечами.
- А теперь его кто-то разоблачил...
- У меня, знаете, радость,- поспешно сказала Софья Петровна.- Сына выпустили.
- Вот как! Примите мои поздравления. А я и не знал, что сын ваш был арестован.
- Да, был, а вот теперь его выпустили,- весело сказала Софья Петровна и простилась с бухгалтером.
Возвращаясь домой, она машинально заглянула в почтовый ящик. Пусто. Нет письма. У нее сжалось сердце, как всегда сжималось возле пустого ящика. Ни строчки за целый год. Неужели потихоньку ни с кем невозможно переслать письмо? Год и два месяца нету от него вестей. Не умер ли он? Жив ли он?
Она легла в кровать и почувствовала, что ни за что не заснет, когда она приняла люминал, двойную порцию. И заснула.
18
Сегодня я получила еще письмо,- рассказывала в кухне Софья Петровна на следующее утро.- Представьте, моего сына директор завода назначил своим помощником. Правой рукой. Местком приобрел для него путевку в Крым роскошная там природа, я бывала в молодости. А когда он вернется, он женится. На одной девушке, комсомолке. Не зовут Людмила - правда, красивое имя? Я буду звать ее Милочка. Она ждала его целый год, хотя имела много других предложений. Она никогда не верила про Колю худому.- Софья Петровна победоносно взглянула на жену бухгалтера, стоящую возле своего примуса. И теперь он на ней женится - сразу, чуть вернется из Крыма.
- Внучат, значит, нянчить будете,- сказала жена Дегтяренко.
Медсестра даже бровью не повела. Но через минуту, когда Софья Петровна, сходив к себе за солью, снова вышла на кухню, медсестра сказала ей: "Здравствуйте!", будто видела ее сегодня впервые. Первое "здравствуйте" за целый год.
У Софьи Петровны был выходной день, и она решила прибрать свою комнату. Если Коля еще и не на свободе, то ведь его должны освободить с минуты на минуту. Он придет, а в комнате такой разгром. Взглянув на себя мельком в зеркало, Софья Петровна решила, что ей необходимо снова начать завиваться. А то седые патлы висят. Женщина должна следить за собой до своего последнего дня. Она вытащила из-под кровати ящики и растопила ими печь. Фанера горела отлично, с веселым треском. Софья Петровна раздумывала: куда бы засунуть консервы, чтобы они не валялись на подоконнике? И к чему столько банок? Когда понадобятся, всегда можно в магазине купить.
