- Проклял бы я тебя, антихрист, да ты сам, без моих проклятий следуешь по пути в ад! - проговорил в сердцах отец Иорам и отвернулся к стене.
Девушка подошла к койке Булики.
- Прошу!.. - Булика подвинулся, освобождая место на постели.
- Ничего, постою... - девушка пощупала пульс Булики. - У вас пульс лучше... Попробуем упражнение?
- Знаете, доктор, я уже попробовал, пока вы возвращали уважаемого Бачану в положение покойника... И не получилось... Так что сидеть в позе лотоса я не смогу. А если вы не приложите ваше прекрасное ушко к моему сердцу, я убью вашего мужа и сяду в тюрьму. Это будет полегче лотоса!
- Впервые встречаюсь с такой палатой! Не больные, а балагуры какие-то!.. Завтра пришлю фельдшерицу, пусть она с вами занимается!
- Только вы не покидайте нас, а я, не то что в позу лотоса, сяду хоть на раскаленную сковороду! - пообещал Булика, но главный инструктор, хлопнув дверью, покинула палату.
- А говорили, живое существо... - вздохнул Булика.
- Все было сном... - добавил Бачана.
- В глазах этой женщины я увидел сатану! - Молчавший до сих пор отец Иорам вдруг повернулся лицом к Бачане и Булике. - Истинно вам говорю: сатана смеялся в ее глазах! - И вновь отвернулся к стене.
Спустя пять минут после визита главного инструктора лечебной физкультуры, в палату вошла фельдшерица Женя с подносом в руке. На подносе обернутые белоснежной ватой лежали три блестящих шприца.
- Кардиологический привет! - Женя поставила поднос на стол.
- Привет кардиограмме сердца Грузии! - ответил Булика.
- С добрыми вестями, Женечка? Глаза у тебя так и искрятся! - сказал Бачана.
- Сенсация! - Женя хлопнула рукой по торчавшей из кармана халата газете.
- Ну-ка, ну-ка, утоли жажду несчастных путников в пустыне! - Отец Иорам простер к ней руки.
- Сперва укол, потом сенсации! - заявила Женя категорическим гоном. А ну приготовиться!
Все трое разом перевернулись спиной вверх и откинули одеяла. Женя начала с Бачаны...
- "Ты не вейся надо мною, черный ворон, я не твой", - продекламировал Бачана, потирая место укола.
- Дорогая Женя, это обязательно - вгонять шприц до упора? - спросил отец Иорам, смахивая слезу углом подушки.
- Извините, не рассчитала, - смутилась Женя.
- Христианская душа, почему же именно со мной у тебя происходят просчеты? Мало разве в палате безбожников и нехристей?!
- Терпением своим... - успокоила фельдшерица батюшку и подошла к Булике.
- Покажи сперва иглу! - захныкал Булика.
- На, смотри!
- Люди добрые! - завопил Булика. - Если это игла, что же тогда называется шилом?!
- Да ладно, устала я каждый день торговаться с тобой! Ложись! прикрикнула Женя.
- Конечно, тебе в чужом пиру - похмелье!.. Ложись-ка сама! Погляжу, как ты запоешь! Иди, иди ложись!
- Смотри не поперхнись!
- Назло тебе даже не пикну! - объявил Булика и закусил подушку. Женя воткнула шприц, словно копье.
- Все? - спросил Булика, когда Женя стала растирать место укола.
- Все!..
- Кретин же я! Пошел бы на медицинский! Чем я хуже других? простонал Булика. Женя направилась к двери.
- А сенсация?! - крикнул отец Иорам.
Женя бросила газету на койку батюшки. Тот схватил газету и стал искать очки. Не вытерпев, Бачана бросил ему свои:
- Мои тоже плюс три. Читайте, батюшка!
- Вот спасибо! - Иорам начал с последней страницы. - Гм, наше "Динамо" проиграло "Арарату"!
- И это вся сенсация? - махнул рукой Булика. - Я так и знал, что наши проиграют!
- Счет? - спросил Бачана.
- Два - ноль! - ответил отец Иорам, снимая очки.
- С ума меня сведет "Арарат"! - Булика хлопнул себя рукой по лбу. Весь год он только и готовится, чтоб обыграть нас! Проиграть другим - ему наплевать!
- И наши играют с "Араратом" всегда с мандражом! - вырвалось у отца Иорама.
- Браво, батюшка! Где ты этому слову научился? - удивился Булика.
- "Однако все мы люди, миром рождены мы..." - привел отец Иорам в свидетели Николоза Бараташвили*.
_______________
* Н и к о л о з Б а р а т а ш в и л и (1817 - 1845)
выдающийся грузинский поэт-романтик.
- Будь моя воля, я бы составил одну нашу команду исключительно из тбилисских армян... Это знаете, какие молодцы! Они бы показали "Арарату", почем фунт лиха... - размечтался Булика.
- Батюшка, посмотрите другие страницы, а то какая это сенсация футбол? - попросил Бачана. Иорам развернул газету, добрался до первой страницы и замер.
- Не верю! - воскликнул он и бросил Бачане газету вместе с очками.
- Чему вы не верите? - переспросил Бачана, надевая очки. - Не может быть! - тут же вырвалось у него.
- Что не может быть? Война?! - спросил испуганно Булика.
- Небиеридзе сняли! - сказал Бачана, уткнувшись в газету.
- Небиеридзе? Это тот, который... - У Булики от удивления глаза полезли на лоб.
- Тот самый...
- Ва-а-а... - Булика в недоумении покачал головой. - Вот теперь его люди заскользят, как балет на льду...
- Признаться, не мог даже подумать... - произнес задумчиво Бачана, кончив читать, и отложил газету.
- Подумать только... Еще вчера он... И вдруг... Непонятно! Не могу поверить! - сказал отец Иорам.
- Сняли или освободили? - спросил Булика.
- Гогилашвили, а какая разница - сняли, освободили? Главное - был человек, и не стало человека! - пожал плечами Иорам.
- Как это какая разница! - повернулся к нему Булика. - Что значит освободить? Это значит - человеку живется трудно, его притесняют... Вот кто-то и выручает его, освобождает... Возьмите, к примеру, Африку... Народ там терпит бедствия, значит, надо его освобождать!.. А что значит снять? Это когда человек крепко сидит в кресле и вдруг его снимают, как болт, или выдергивают, как гвоздь, из этого самого кресла... Понятно?
- Здесь написано - освобожден... - сказал Бачана.
- Значит, трудно ему приходилось, вот и освободили человека.
- И дело его передано в прокуратуру... - добавил Бачана.
- Это почему же? - удивился Булика.
- За непринятие мер против взяточничества и коррупции, за протекционизм, равнодушие к жалобам трудящихся.
- Погоди, погоди, и во всем этом виновен один только Небиеридзе?
- Пока что так...
- Молодец Небиеридзе! Поработал, оказывается, здорово! А куда все остальные смотрели, об этом не написано?
- А ты сам куда смотрел? - прервал Булику отец Иорам.
- Меня спрашиваешь? - изумился Булика.
- Вот именно тебя! Ты рабочий класс. Где ты был, о чем ты думал, когда человек вытворял подобные дела?
- Ты политический невежда, батюшка! Во-первых, я не рабочий класс, а мелкий кустарь, а во-вторых, я был занят тем, что чинил ваши башмаки, изношенные в приемной Небиеридзе...
- Ну это меня не касается, - умыл руки Иорам. - Небиеридзе ваш католикос, у меня, слава богу, свой владыка!
- А как ты детей начальников разных крестишь, деньгу на этом зашибаешь, это ничего?
- Глупый ты человек, Гогилашвили! Да ведь это дело богоугодное! Кабы удалось мне окрестить всех коммунистов, я на том свете восседал бы рядом с самим архангелом!
- Ладно, допустим, мирские дела вас не касаются... А вы, уважаемый Бачана? Где были, куда смотрели вы? - Булика перенес атаку на писателя.
- Кто это мы? - прикинулся тот простачком.
- Вы, вы, писатели!
- Мы?.. Мы... Где мы были?.. - У Бачаны словно память отшибло. "Неужели мы так и сидели сложа руки?" - спросил он себя и, не вспомнив ничего утешительного, произнес с сожалением: - Мы, дорогой Булика, сидели рядом с тобой, ремонтировали ту самую изношенную обувь...
- Вот и правильно! - обрадовался Булика. - А теперь скажи, что с ним будет?
- Накажут, наверно...
- За что?
- Сказал ведь, за что...
- Значит, получается, что он ничего не понимал, ничего не знал и все же руководил делом?
- Получается, так...
- Получается или так? - не отставал Булика.
- Так!
- А теперь послушайте меня. Коли все это было именно так, в таком случае его еще следовало наградить, поблагодарить, обеспечить хорошей пенсией, расцеловать в обе щеки и отпустить с миром, крепко пожав на прощанье руку!
- За какие заслуги? - искренне удивился Бачана.
- Как это за какие?! - Булика присел в кровати. - Вот, скажем, вы писатель, редактор, уважаемый Бачана Рамишвили. Вы толком даже не знаете, где север, а где юг, в жизни своей не видели ни моря, ни парохода... Вдруг вас вызывают и говорят: "Товарищ Рамишвили, вот вам пароход со своим экипажем, пассажирами, со всем добром и прочее. Назначаем вас капитаном! Принимайте пароход и доставьте его из Одессы в Архангельск..." И вот вы отправляетесь в путь... Плывете день, другой, третий... Пароход качает, людей швыряет с борта на борт, кое-кого уже рвет как из ведра... Наконец, так или иначе, вы на полуразвалившемся пароходе добираетесь до Архангельска... Теперь я спрашиваю вас: за то, что вы, полный невежда в морском деле, не потопили пароход, а все же привели его по назначению, разве за это вы не заслужили награду? Заслужили! - ответил Булика на собственный вопрос.
Бачана прыснул.
- Спроси-ка его, батюшка, чего он смеется? - обратился Булика к Иораму.
