что самые заветные желания могут исполняться с такой стремительной быстротой. А высоко в небе из «вертушки», как называли ребята в камуфляже вертолет, распускались в синей лазури ярко-белые купола парашютов…
– Не заорешь на борту? ― спросил, улыбаясь, Сергей. На нем, как влитой, сидел камуфляж с берцами и плотно подогнанный парашют.
– Заору, наверное,― критично сказал мальчик. И торопливо добавил:― Но я все равно прыгну!
– Группа четыре, к посадке приготовиться! ― прозвучала команда. Сергей вместе с бойцами поднялся, а на плечо Даньки опустилась рука Макса:
– Ну что, напарник, с неба на землю ― и в бой?
– Так точно! ― гордо ответил пацан. Макс выдал ему десантный шлем и подогнал под Данькин размер защитные очки. На мужчине был другой парашют ― темно-синий плоский ранец. В цвет тандем-системы, что была на Даньке.
– Грузимся! ― решительно скомандовал Макс.
Вертушка взвыла винтами и плавно, но стремительно стала набирать высоту. В иллюминаторах люди становились все меньше и меньше. Пальцы Даньки стремительно похолодели от осознания такого километража под ногами. Резкий звук сирены заставил пацана вздрогнуть.
– Приготовились!
Парашютисты дружно поднялись, а Даньку Макс придержал. Бойцы встали в ряд и, один за другим, ныряли в открытую рампу. За каждым открывался маленький парашютик ― «стабилка», а у тех, кто вышел раньше, уже наполнялись воздухом ярко-белые на фоне синего неба купола… А выпускающий уже закрывал выход к рампе.
– А мы? ― неслышно в рокоте винтов, одними губами произнес Данька. Но Макс понял.
– А мы еще высоту наберем! ― прокричал он пацану прямо в ухо ― по-другому из-за шума винтов мальчишка бы не услышал, ― Вставай!
Данька вскочил. Макс придержал его, проверил систему ремней на пацане, развернул спиной и пристегнул к себе.
– Руки на лямки. По моей команде ноги подгибаешь! ― прозвучало над ухом. Данька кивнул, раскрытыми глазами глядя на выпускающего, открывающего подход к рампе. ― Ноги!
Данька подогнул ноги в коленках, полностью повиснув на мужчине. Макс подошел к краю, легко удерживая вес мальчишки, и плашмя стал падать в бездну! Крик застыл в Данькином горле. Воздух шумел, а земля раскрывалась навстречу странной спарке. Это был ошеломительный полет! Как красива была наша Земля! Сверху все казалось крошечным: деревья, озерцо вдалеке, дорога с маленькими машинками. Людей внизу вообще сложно было рассмотреть. Раздался хлопок, тандем дернуло, а над головой стал наполняться воздухом ярко-синий парашют. Он не был похож на белые купола бойцов, а, скорее, напоминал матрас ― прямоугольный с перетяжками.
– Хочешь порулить? ― спросил Макс. Воздух вокруг уже не свистел, и слышно было удивительно хорошо. Слова застряли где-то в горле, поэтому Данька кивнул. Макс протянул ему две петли:
– Это клеванты. Бери. Не снимая своих рук со строп управления, Макс показывал Даньке, как плавно натягивать клеванту для поворота.
– По команде подожмешь ноги. Приготовься, скоро будем приземляться, ― скомандовал Макс.
Так быстро заканчивается его первый в жизни полет…
– Ноги! ― пацан стремительно поджимает к себе колени, а Макс натягивает обе клеванты, делая «подушку», и плавно приземляется. Парашют с шелестом опускается за спиной.
– Поздравляю с первым в жизни прыжком, пацан! ― серьезно вещает Макс, уже отцепивший тандем-систему от себя. Жмет руку счастливому и важному Даньке.
– Как ты? ― спрашивает Сергей. Он уже переоделся в джинсы и футболку, и только выправка выдаёт в нем человека военного.
– Спасибо, дядя Сережа!
– Готов дать клятву, что больше никогда в жизни не будешь треплом? Пообещал ― сделал. Не уверен ― не давай обещаний.
Глаза Даньки становятся серьезными, вдумчивыми.
– Обещаю!.. А я смогу когда-нибудь на таком же белом куполе прыгнуть?
Сергей белозубо улыбается:
– На самостоятельный прыжок через пару лет приходи.
Шарлотка
Мира Кейл
Гости? Это гости? Замечательно! Значит, бабушка обрадуется, а то она какая-то не такая! Может, еще и вкусняшки будут!
– Тише, тише, девочка, – приговаривала хозяйка, открывая входную дверь. – Иди на место, вот так.
Вошли двое. Послушно восседая на своем лежаке, Шарлотка оценивала пришедших. Когда они проходили мимо нее, слишком резкий запах защекотал ноздри, и собака чихнула.
Она очень старалась усидеть на месте, как велела хозяйка, правда! Но как оставить ее одну справляться с этими дурно пахнущими сердитыми чужаками?
Почти что ползком Шарлотка пробралась-таки в комнату и, тихонько поскуливая, села у кровати. Она внимательно следила, чтобы чужаки не навредили любимой бабушке своими шипящими приборами и острыми штуками, от которых – она это хорошо помнит! – потом лапа болит.
Хозяйка тем временем воскликнула:
– Нет, не могу в больницу, вы что? Кому же я мою Шарлоточку оставлю? У меня уже бывало такое. Снимите этот приступ, а уж потом я дойду потихонечку до поликлиники.
Услышав свое имя, собачка завиляла хвостом и позволила себе поскулить чуть громче.
– Не поедете сейчас – ваша «Шарлоточка» навсегда останется без хозяйки. Подумайте хотя бы о ней, если о себе не хотите.
Что-то происходит – питомица чувствовала это так точно, словно нырнула в это носом.
Сидя на кровати, бабушка начала собирать свою сумку, ту, с которой они ходят за едой. А чужаки ей в этом помогали.
Гулять? Мы идем гулять? – Шарлотка подбежала с любимым мячиком и бросила на сумку.
– Шарли, девочка моя, – хозяйка приласкала собаку. – Мы не идем гулять. Попозже пойдем, хорошо? Я вернусь, и мы с тобой снова отправимся в парк, побегаешь.
Бабушка говорит «гулять», но она не веселая! Что же такое! Как, как ее обрадовать?
Шарлотка встала на задние лапки, показывая, что хочет на руки и, оказавшись там, тут же принялась лизать лицо любимой хозяйки.
Соленое… Как хрустяшки… Почему соленое… Мокрое…
– Ну все-все, моя хорошая, – охнув, бабушка поставила Шарлотку на пол и вяло кинула мячик. Пока Шарлотка доставала игрушку из-под кресла, любимая хозяйка уже успела собраться и трясущимися руками достала из холодильника кастрюльку.
– Бабуля, давай помогу, а вы идите обувайтесь, – не-гость щедро наложил еды в собачью миску.
Эти чужаки идут гулять с бабушкой! Без Шарлотки!
– А я? Возьми меня! Кто за тобой присмотрит? – громко возмущалась собачка.
– Не скучай, подруженька. Скоро вернусь, – хозяйка потрепала питомца за ушами и тихо попросила: – Не лай. Помнишь? Дома лаять нельзя. Ты же умничка…
И бабушка ушла…
С соленым и мокрым лицом.
***
Шарлотка не понимала, что такое время. Она определяла его по своему человеку. Бабушка проснулась – значит, пора на прогулку и поесть. Хозяйка устроилась в кресле – значит, время отдыхать. Перестала смотреть на шумную коробку с людьми – значит, предстоит еще одна прогулка, перед сном.
А теперь?
Она знала только, что сидит одна уже очень долго, потому что потребность в еде и выгуле достигла критической отметки.
Ей хотелось лаять, звать свою хозяйку, но она помнила, что та учила ее быть тихоней дома. Только как быть спокойной, зная, что с бабушкой что-то случилось? Ведь она ушла совсем другая, Шарлотка чувствовала, что должна помочь ей, успокоить, как делала всегда.
Вся жизнь сузилась до входной двери да окна.
Запрыгнув на
