(Опубликовано в сборнике стихов Лэнгстона Хьюза, издание «Альфред А. Кнопф» и «Винтаж-пресс».)
Переселившись в Сан-Франциско, я превратилась в искушенного деятельного агностика. Не то чтобы я перестала верить в Бога, просто как-то не видела Бога в тех районах, в которых обитала. А потом преподаватель, который ставил мне голос, познакомил меня с «Уроками истины», опубликованными Единой школой практического христианства.
Этот преподаватель, Фредерик Уилкерсон, ставил голос оперным певцам, певцам из ночных клубов, дикторам радио и юмористам из кабаре. Раз в месяц он приглашал нас всех на встречу и читал отрывки из «Уроков истины».
На одном из таких чтений студенты (все белые), преподаватель и я сидели кружочком. Мистер Уилкерсон попросил меня зачитать отрывок, который заканчивался словами: «Господь любит меня». Я прочитала, закрыла книгу. Он попросил: «Прочитайте еще раз». Я подчеркнутым жестом открыла книгу и саркастически зачитала: «Господь любит меня». «Еще раз», – настаивал мистер Уилкерсон. Я стала гадать, не решил ли он выставить меня на посмешище этой компании почтенных взрослых белых людей. После седьмого примерно повторения я разнервничалась и подумала: а может, в этом высказывании и есть доля правды. Есть такая вероятность, что Господь действительно любит меня, Майю Анджелу. И я вдруг разрыдалась от громадности и грандиозности этой мысли. Я знала, что, если Господь любит меня, я способна на удивительные вещи, я могу попытаться совершить нечто великое – всему научиться, всего достичь. Что способно мне воспрепятствовать, если один человек в единении с Господом представляет из себя большинство?
Сегодня это знание вызывает у меня смирение, кости мои разжижаются, уши глохнут, а зубы начинают шататься в деснах. Оно же дарует мне свободу. Я – большая птица, плавно парящая над высокими горами и мирными долинами. Я – легкая зыбь на серебристой морской глади. Я – весенний листок, вздрагивающий в предчувствии того дня, когда развернется во всю силу.
По счастью, я полноправная и порядочная прихожанка Баптистской церкви на горе Сион в Уинстон-Салеме в Северной Каролине. За мной заботливо присматривает Столичная баптистская церковь в Вашингтоне, и я числюсь в приходе Методистской церкви имени Глайда в Сан-Франциско в штате Калифорния.
Я стараюсь присутствовать на службах и докладывать обо всем, что сделала, а что оставила несделанным. Я знаю, что в конечном итоге моего присутствия и доклада потребует Господь. Не хочется прийти к нему с пустыми руками.
Многие вещи продолжают меня изумлять даже на восьмом десятке жизни. Я теряюсь или по крайней мере удивляюсь, когда люди подходят ко мне и без всякого приглашения заявляют, что являются христианами. Первый мой отклик на это звучит так: «Уже?»
Мне представляется, что стать христианином – это дело всей жизни. Уверена, то же самое относится и к людям, которые хотят стать буддистами, мусульманами, иудаистами, джайнистами или даосистами. Люди, пытающиеся жить в соответствии со своими религиозными воззрениями, знают, что невозможно достичь подобного идиллического состояния и пребывать в нем вечно. Экстаз можно обрести только по ходу поисков себя.
Всем было тяжело выживать в годы Депрессии, в особенности – одинокой чернокожей женщине из южного штата, у которой на руках были взрослый сын-калека и двое маленьких внуков.
Одно из первых моих воспоминаний о бабушке, которую мы звали Мамуля, – образ рослой женщины с коричного цвета кожей и глубоким мягким голосом: она стоит в воздухе, на высоте в тысячу футов, а под ней – ничего.
Перед лицом любой жизненной невзгоды Мамуля сцепляла руки за спиной, поднимала взгляд, будто тем самым могла вознести себя в небо, и выпрямлялась во весь свой шестифутовый рост. Она сообщала одновременно и своей родне, и миру в целом: «Я не знаю, где взять то, в чем мы нуждаемся, но я обопрусь на слово Господа. Я пытаюсь быть христианкой, вот потому-то и опираюсь на слово Господа». Я тут же видела, как ее уносит в космос: луны под ногами, звезды над головой, у плеч кружатся кометы. Естественно, поскольку ростом она была шести футов и опиралась на слово Господа, в небесах она выглядела великаншей. Мне нетрудно было рассмотреть Мамулино могущество, поскольку под ногами у нее лежало слово Господа.
Много лет спустя, вспоминая о своей бабушке, я написала песню-госпел, которую с большим воодушевлением исполнил хор «Миссисипи масс».
Ты сказал: обопрись на мое плечо –
И я опираюсь
Ты сказал: доверься моей любви –
И я доверяюсь
Ты сказал: положись на имя мое –
И я полагаюсь
И опора мне – слово Твое.
Всякий раз, как мне случается усомниться в существовании Господа, я поднимаю взгляд к небу, и там, прямо там, между Солнцем и Луной, понятное дело, стоит моя бабушка, размеренно выпевая длинный гимн – нечто среднее между стоном и колыбельной, и я знаю, что вера – это свидетельство обо всех незримых вещах.
Все, что остается делать мне, – это и дальше пытаться быть христианкой.
Майя Анджелу выросла в городе Стэмпс, штат Арканзас. Помимо автобиографий, ставших бестселлерами, – среди них «Поэтому птица в неволе поет» и «Сердце женщины», – она автор ряда поэтических сборников, в том числе «Феноменальной женщины», «Я все же встану», «Биение утра» и «Мама». Майя Анджелу скончалась в 2014 году.
Здесь и далее архаизмы negro, colored и в отдельных случаях слово black переведены архаизмами «негр», «цветной» и «черный» и используются как историзмы. Прим. ред.
Такой фразы у Шекспира нет. Здесь и далее прим. перев.
Имеется в виду процесс совместного обучения белых и чернокожих студентов, который в разных штатах идет с разной скоростью.
