До сегодняшнего дня работала Софья Михайловна во дворе. Теперь она занята в доме. Нужно так устроить праздник урожая, чтобы Янковский руки потирал от удовольствия.
- Не жалейте добра, - предупредил он женщин, - угощайте работников щедро, чтобы помнили, какие им понас Янковский устроил дожинки.
Столы, сияющие белоснежными скатертями, заставлены золотистыми плетеными булками, мисками, полными колбасы, свинины, сыра, и самым главным - бутылками водки... В глубине веранды стоит бочка с пивом. Пенистый золотой напиток так и манит к себе гостей.
Софья Михайловна несколько нервничает;
Все ли так как надо? Ведь она впервые в жизни устраивает в селе праздник дожинок. Не заметят ли по ней, что она еврейка?..
Янковский говорил как-то, что еду, приготовленную еврейкой, он узнает еще издали - по запаху. Не узнает ли на сей раз? Она старалась приготовить все строго по деревенской традиция, как ее учила старуха.
- Я ведь фельдшерица, готовить не училась, - оправдывалась она.
- Хе-хе-хе, дочка, - смеется старуха, - хоть ты и фельдшерица, но и с кухней хорошо знакома. Меня не обманешь. Эту науку так быстро не освоишь.
Сердце Софьи Михайловны трепещет от страха.
Издалека уже слышна песня жнецов.
Первыми, взявшись под руки, идут девушки. В центре - самая ловкая из вязальщиц круглощекая Альбина, в руках у нее венок. У нее приятный, сильный и гибкий голос.
Тем временем трое молодых парней успели первыми прийти во двор. Набрав полные ведра воды, они спрятались за дверью.
В воротах гостей встречают Янковский с сестрой. Раскрасневшаяся Альбина поздравляет хозяев усадьбы и протягивает поне Елене венок. Хозяева приглашают всех в дом. Мужчины подталкивают женщин. Альбина открывает дверь и ух!.. Ей на голову опрокидывается ведро студеной воды. Девушка со смехом отскакивает. С боков выскакивают еще два парня и выплескивают воду на остальных девушек.
Начинается водяной бой. Женщины не остаются в долгу, они бегут к колодцу, черпают холодную воду и обливают мужчин. Сухим никто не уходит. Даже хозяевам достается, а Оните мокрая с головы до ног. Комната полна мужского смеха и женского визга. Поня Елена вешает венок на стену в столовой, между окнами, под иконой девы Марии, и потчует "вояк". Снова начинается пение, прерываемое звоном стаканов, шутками и смехом. Солнце зажгло верхушки сосен в роще, через комнату протянулись длинные тени. Понас Янковский встал из-за стола:
- Большое вам спасибо за усердную работу.
- Да благословит Господь плоды земли вашей. Спасибо за хорошее угощение, - отвечают ему нестройным хором.
Мужчины по одному подходят и целуют руку поне Елене.
- Спасибо и вам, Софья Михайловна, хорошо угостили нас, - достается и госпоже Вайс.
- Ой, ой! Отличную хозяйку вы себе нашли, понас Янковский! подшучивают женщины. - Жениться не собираетесь?
- Хотел бы, да все бегут от меня, - отшучивается тот.
- Э-э, еще найдете себе. Вы ведь мужчина в самом соку.
- Может, сосватаете мне такую: молодую, красивую и хозяйку хорошую?
- Ну, выбирайте! Мало разве девушек в округе ?
- Взял бы Альбину, так она меня не хочет. Стар, говорит.
- Хе-хе, понас Янковский, хитрый вы! Уже позаботились, издалека привезли себе... Не я вам нужна, - отвечает девушка.
- А кто же? Я и не знаю.
- Вот она, рядом с вами стоит... Разве нужна вам хозяйка лучше, чем Софья Михайловна?
Госпожа Вайс вдруг оказывается в центре круга, рядом Янковский, и все уже готовы выпить за их счастье. Ей становится тесно. Не иначе как подходит к концу их спокойная жизнь в усадьбе. Опять гетто встает перед ее глазами, смертоносный меч навис над нею и дочерью. У нее кружится голова. Извинившись, она торопливо выходит во двор.
Над землей простирается равнодушное небо. Где-то вспорхнула птица, и от шума крыльев вдруг пробежал по телу озноб.
Из дома доносится праздничный галдеж. Высокие девичьи голоса перемешиваются с мужскими, - смех, пение, звуки гармошки.
Насколько ей здесь все чуждо. В этот самый час убивают мой народ. Братья того же Янковского проливают еврейскую кровь, и нет на них суда.
Слезы выступили на глазах, все тело дрожит.
Вдруг она вспоминает, что даже плакать ей нельзя. Подбегает к колодцу, наклонив ведро, пьет из него, умывает лицо и старается успокоиться. Нужно держать себя в руках. Она возвращается в дом.
Молодежь начинает танцевать. Пара за парой проносятся перед ней в народном танце "суктинис". Среди танцующих и ее дочка Оните.
"Пляши, бедная девочка, пляши", думает госпожа Вайс.
Надо знать,
Надо знать,
Как девчатам угождать.
Яблочком ли угостить,
Иль конфеткой подсластить...
Один шутник приподнял свою партнершу в закружил ее в воздухе.
- У-ха, у-ха!
- Эй, хозяин, пляши с нами!
Толстенькая Альбина, подбежав к Янковскому, хватает его за руку. Понас Владислав пытается протестовать:
- Что ты, девушка! Со иной хочешь плясать? Выбери себе партнера помоложе!
Но вот он уже легко вертит ее в центре круга, покачивая головой в такт музыке.
- У-ха! - топают парни ногами о крашеный деревянный пол.
- У-ха! Музыканты, не спите!.. Живее, ай, ну!
На ступеньках у входа стоит деревенский скрипач и изо всех сил водит смычком. С него градом льется пот, а ноги сами приплясывают. Раздув щеки, подыгрывает ему парень на губной гармошке.
У-ха! У-ха! Надо знать, надо знать, Как девчатам угождать. После суктиниса идет полька, затем хоровод. Музыка замолкла, потные плясуны уселись, тяжело дыша, на ступени веранды.
- К морю ! Идемте к морю ! - кричит Альбина, первая и в работе, и в веселье.
- Давайте и вы с нами, понас Янковский, Софья Михайловна...
- Вы идите, молодежь. А мы старика, нам пора на печку, спать.
- Старик! Гляньте-ка на него! Еще десять молодых поучите, как жить, понас Янковский. Идемте, идемте!
Шуля подняла на мать умоляющие глаза:
- Идем на море, мама, мне так хочется!..
"Развеселилась бедняжка, - думает госпожа Вайс, глядя на дочь, на щеках которой расцвел румянец, глаза блестят. - Пусть забудет немножко о бедах".
Девушки, обнявшись, образовали длинную шеренгу, перегородившую дорогу. Позади идут мужчины, среди них понас Янковский и Софья Михайловна. Идут медленно, глаза всех устремлены на красный шар солнца, садящийся за рощей. Сверкнули на горизонте последние лучи. Пока дошли до моря, погасли и они, и только узенькая розовая полоска отделяет небо от воды. Море на удивление тихое. Лишь мелкие волны катятся одна за другой и лижут прибрежный песок.
- Давайте искать янтарь! - кричит Альбина.
- Той, которая найдет первой, я устраиваю в этом году свадьбу, - шутит Янковский.
Девушки со смехом бросились рыться в мокром песке. Парни за ними.
- Моя мама уже нашла! - кричит Оните.
- Ура, Софья Михайловна первой выйдет замуж!
- Понас Янковский, тут же, сейчас приглашайте нас на свадьбу!
"Зачем я послушала девочку, зачем пришла сюда?" - со страхом думает госпожа Вайс и сердито смотрит на дочь. Девочка в растерянности. Она слышит крики "ура" в честь матери и понаса Янковского и чувствует, что происходит что-то нехорошее. Понимает, что сделала ошибку, но не знает, как поправить.
- Давайте вернемся, - предлагает Софья Михайловна, - все же война, не дело ночью удаляться от дома.
- Что нам война? - презрительно отзывается Альбина. - Война для жидов.
У госпожи Вайс и Шули замирает дыхание. По телу бегут мурашки.
- Я бы их сам не стал убивать, но если это делают другие, мне наплевать, - говорит один парень, услышав, что речь зашла о евреях.
- Что вам жиды сделали? Добрый человек даже собаку зря не ударит.
- Жиды - враги Литвы, продали Литву большевикам.
- Глупости вы говорите, "жиды продали",- вмешивается еще один, - их, что ли, Литва была, что смогли продать?
- Жалко их, - говорит одна из девушек,- даже женщин и малых детей убивают. Я была в городе, когда их пригнали. Не могла смотреть.
- Немец знает, что делает. Если бы не немец, правили бы сейчас здесь большевики.
- А так правят немцы, - негромко сказал кто-то, хотел что-то добавить, но замолчал.
- Эй, ребята, девчата, что вам до этих дел? Лучше споем что-нибудь, говорит Янковский. Видно, что он хочет оборвать неприятный разговор.
- Спойте что-нибудь, понас Янковский, мы ведь знаем, что вы мастер петь.
Янковский довольно усмехается, принимает вид заправского певца, расправляет длинные усы и начинает:
Где избушка ветхая,
Где родимый дом.
Яблонька заветная
Под моим окном.
Все молчат, даже когда песня закончена.
- Теперь вы спойте, - нарушает молчание Янковский, - что-нибудь повеселее.
Альбина встает, поводит в его сторону своими зеленоватыми глазами и запевает:
Выйду в палисадник,
Три сорву цветочка.
Один брату, один свату
И парню - дорогому.
Будет рута брату,
Будет мята свату,
А чертополох колючий
