Даниил Хармс - Том 3. Тигр на улице

Посылаю вам свой портрет. Напечатайте его на обложке „Чижа“ № 7.

Это письмо передаст вам Федя Кочкин.

Ваш профессор

Трубочкин».

— Кто это Федя Кочкин? — спросил писатель Колпаков.

— Не знаю, — сказал редактор.

— А кто же это был у нас и говорил, что он профессор Трубочкин? — спросил художник Тутин.

— Не знаю, не знаю, — сказал редактор. — Подождём до завтра, когда придёт настоящий профессор Трубочкин и сам всё обьяснит. А сейчас я ничего не понимаю.

Писатель Колпаков, художник Тутин и редактор «Чижа» сидели в редакции и ждали знаменитого профессора Трубочкина, который знает решительно все.

Профессор обещал прийти ровно в 12 часов, но вот уже пробило два, а профессора всё ещё нет.

В половине третьего в редакции зазвонил телефон. Редактор подошёл к телефону.

— Я слушаю, — сказал редактор.

— Ба-ба-ба-ба-ба! — раздались в телефоне страшные звуки, похожие на пушечные выстрелы.

Редактор вскрикнул, выпустил из рук телефонную трубку и схватился за ухо.

— Что случилось? — крикнули писатель Колпаков и художник

Тутин и кинулись к редактору.

— Оглушило, — сказал редактор, прочищая пальцем ухо и тряся головой.

— Бу-бу-бу-бу-бу! — неслось из телефонной трубки.

— Что же это такое? — спросил художник Тутин.

— А кто его знает, что это такое! — крикнул редактор, продолжая мотать головой.

— Подождите, — сказал писатель Колпаков, — мне кажется, я слышу слова.

Все замолчали и прислушались.

— Бу-бу-бу… буду…бу-бу… больше боль… балы балу…ту-бубу! — неслось из телефонной трубки.

— Да ведь это кто-то говорит таким страшным басом! — крикнул художник Тутин. Редактор сложил ладоши рупором, поднёс их к телефонной трубке и крикнул туда:

— Алло! Алло! Кто говорит?

— Великан Бобов-бов-бов-бов! — послышалось из телефонной трубки.

— Что? — удивился редактор. — Великанов же не бывает.

— Не бывает, а я великан Вобов, — ответила с треском трубка.

— А что вам от нас нужно? — спросил редактор.

— Вы ждёте к себе профессора Трррррубочкина? — спросил голос из трубки.

— Да, да, да! — обрадовался редактор. — Где он?

— Хра-хра-хра-хра-хра! — захохотала трубка с таким грохотом, что редактору, писателю Колпакову и художнику Тутину пришлось зажать свои уши.

— Это я! Это я-хра-хра-хра поймал профессора Трррррубочкина. И не пущу его к вам-ам-ам-ам!! — крикнул странный голос из трубки.

— Профессоррррр Трррррубочкин мой враг-раг-раг-раг, рык-эрык-кыкырык… — затрещало что-то в трубке, и вдруг стало тихо. Из телефонной трубки шёл дым.

— Этот страшный великан кричал так громко, что, кажется, сломал телефон, — сказал редактор.

— Но что ж с профессором? — спросил писатель Колпаков.

— Надо спасать профессора! — крикнул редактор. — Бежим к нему на помощь!

— Но куда? — спросил художник Тутин. — Мы даже не знаем, где живёт этот великан Бобов.

— Что же делать? — спросил писатель Колпаков.

Вдруг опять зазвонил телефон.

— Телефон не сломан! — крикнул редактор и побежал к телефону.

Редактор снял телефонную трубку и вдруг опять повесил её на крючок. Потом опять снял трубку, крикнул в неё:

— Алло! Я слушаю, — и отскочил от трубки шагов на пять.

В трубке что-то очень слабо защёлкало. Редактор подошёл ближе и поднёс трубку к уху.

— С вами говорит Федя Кочкин, — послышалось из телефонной трубки.

— Да, да, я слушаю! — крикнул редактор.

— Профессор Трубочкин попал к великану Бобову. Я бегу спасать профессора Трубочкина. Ждите моего звонка. До свидания. — И редактор услышал, как Федя Кочкин повесил трубку.

— Федя Кочкин идёт спасать профессора Трубочкина, — сказал редактор.

— А что же делать нам? — спросил писатель Колпаков.

— Пока нам придётся только ждать.

Редактор схватил со стола первый попавшийся конверт, вынул из него бумажку и прочёл вслух: «Дорогой профессор Трубочкин! Я и мой приятель Миша Баранкин купались вчера в реке и вдруг увидели под водой живую курицу. Что бы это могло быть?»

— Ну что? — сказал редактор. — Можете ответить на этот вопрос?

— Может быть, это действительно была курица? — сказал писатель Колпаков.

Редактор махнул рукой.

— Нет, посмотрим другой вопрос, — сказал редактор.

Художник Тутин распечатал другой конверт и прочёл: «Товарищ профессор Трубочкин! сколько нужно взять красных и синих воздушных шариков, чтобы они подняли меня на воздух? Женя Перов».

— Ну, — сказал редактор, — кто может ответить на этот вопрос? Я лично не могу.

— Я тоже, — сказал писатель Колпаков.

— И я тоже не могу, — сказал художник Тутин.

— Тогда что же делать без профессора Трубочкина?

В редакцию вошел курьер и принёс ещё пачку конвертов.

— Профессору Трубочкину! — сказал курьер и ушёл.

Профессор Тубочкин в опасности

Профессор Трубочкин знает всё. Но есть один человек, который считает, что профессор Трубочкин ничего не знает. Этот человек Софрон Бобов. <Себя он называет великаном Бобовым. Действительно он очень высокого роста и очень сильный>. Вот портрет Софрона Бобова, нарисованный художником Тутиным. Как видите, портрет очень не ясный, но это потому, что у художника Тутина, когда он рисовал Софрона Бобова, очень тряслись руки. А руки у Тутина тряслись потому, что Софрон Бобов мог каждую минуту разорвать верёвки.

Я, писатель Колпаков, хожу теперь с повязанной головой. Я уже два месяца не брился, пятнадцать ночей не спал и десять дней не обедал. Я бегал по всему Ленинграду и разыскивал профессора Трубочкина. Но я его не нашёл. Профессор Трубочкин пропал. Зато вчера мне удалось отыскать великана Бобова. Оказалось, что Бобов совсем не великан. Даже я выше его ростом. Но зато Бобов обладает страшным голосом. Когда я спросил его: «где профессор Трубочкин?», Бобов начал мне что-то объяснять, но с таким грохотом, что я ничего не понял. Сначала у меня зазвенело в ушах и закружилось в голове, а потом вдруг стало совсем тихо. Я видел, как Бобов открывал и закрывал рот, и как от этого дрожит на столе посуда, качается на потолке лампа и лежащая на полу катушка с нитками то закатывается под диван, то опять выкатывается из-под дивана обратно. Тогда я понял, что я оглох. Я выскочил на улицу, сел в трамвай и поехал в редакцию. В трамвае передо мной стоял какой-то человек. Я спросил его: «Вы сейчас выходите?» Он мне ничего не ответил. Я подождал немного и спросил опять: «Вы сейчас выходите?» Он опять ничего мне не ответил. Тогда я сказал очень громко: «Да вы выходите сейчас или нет?» Человек повернул ко мне голову и, молча глядя мне в глаза, восемь раз открыл и закрыл рот. Тут я обозлился и закричал на весь вагон: «Да вы выходите или нет!» Вдруг все повернули ко мне головы и стали молча открывать и закрывать рты и махать руками. Тогда я вспомнил, что я ведь оглох. Я поскорее слез с трамвая и пешком пошёл в ушиную лечебницу. Доктор долго ковырял чем-то у меня в ушах, а потом забинтовал мне всю голову. Теперь я хожу с повязанной головой и ничего не слышу. Но где профессор Трубочкин!? Если кто услышит что-нибудь о профессоре Трубочкине, то пусть немедленно сообщит об этом по адресу: Ленинград, Дом Книги, Редакция журнала «Чиж», писателю Колпакову.

Профессор Трубочкин лежал на полу, связанный по рукам и ногам толстой верёвкой. Рядом на табурете сидел очень толстый человек и курил трубку. Это был великан Бобов.

Великанов нет, есть только очень высокие люди. А Бобов даже не был очень высоким человеком. Но сам себя он называл великаном.

— Ты, профессор Трубочкин, знаешь всё, — говорил великан Бобов. — А я ничего не знаю. Почему это так?

— Потому что ты лентяй. Вот почему ты ничего не знаешь, — сказал профессор Трубочкин. — А я знаю так много, потому что я всё время что-нибудь изучаю. Вот даже сейчас, я лежу связанный, разговариваю с тобой, а сам в голове повторяю таблицу умножения.

— Ох, эта таблица умножения! — сказал великан Бобов. — Сколько я её ни учил, так и не мог выучить. Одиножды один — четыре! Это я ещё запомнил, а уж зато больше ничего в голове не осталось!

— Да, наука легко не даётся…

Секретное письмо

Я, писатель Колпаков, получил сейчас телеграмму от Феди Кочкина. Федя сообщает, что он нашел профессора Трубочкина и великана Бобова, и послезавтра приведет их в редакцию. Я сказал об этом только художнику Тутину. Больше об этом никто ничего не знает. Вы, ребята, тоже молчите, никому не говорите, что скоро профессор Трубочкин придет в редакцию. Вот-то все удивятся! А я вам в 12-м номере «Чижа» расскажу, как все произошло.