Получив телеграмму, Гитлер впал в маниакальное отчаяние и дезавуировал Геринга как "коррупционера, банкрота и наркомана". Не была забыта и известная история о пулевом ранении Геринга в пах во время первой мировой войны и последующая импотенция. Огромная туша фельдмаршала, как следствие охолостившего его ранения, была безжалостно высмеяна. Бывший глава военно-воздушных сил, рейхсфюрер был тут же снят со всех постов и должностей. Когда Мартин Борман предположил, что Геринг должен быть арестован за государственную измену, Гитлер тут же согласился. Но следовало найти какую-то замену, тогда-то и послали за фон Граймом.
Несмотря на то, что фон Грайм и Райч просили фюрера позволить им остаться в Берлине и "своими жизнями искупить позор люфтваффе", Гитлер настоял на их возвращении. В эту ночь он вызвал Ханну Райч в свою комнату. Его лицо было изборождено морщинами, глаза блестели от постоянных слез. Фюрер сообщил ей, что дело теперь стало безнадежным, разве что - как он все ещё надеется - армия Венка сможет прорваться и освободить город с юго-запада. Но если русские успеют взять Берлин, то они с Евой приняли решение совершить суицид и сжечь свои тела в огне. Несколько театральным жестом фюрер вручил Ханне Райч последнее свидетельство своего доверия и любви: пузырьки с ядом для неё и фон Грайма - на крайний случай.
В эту ночь советские снаряды начали падать на саму рейхсканцелярию, и обитатели бункера слышали, как мощное перекрытие трещит и скрипит у них над головами.
Ханна провела большую часть ночи, не сомкнув глаз, рядом с кроватью Риттера фон Грайма, готовясь к совместному с ним самоубийству, если утром прорвутся русские. Они договорились, что выпьют яд, который дал Гитлер, и быстро, прежде чем он начнет действовать, выдернут чеки из тяжелых гранат рядом с собой. Таким образом они уйдут из этого мира, громко хлопнув дверью: не только умрут от яда, но и тела их будут разорваны на куски.
Пробыв три дня в бункере, Райч сумела поднять свой самолет вместе с генералом фон Граймом над пылающей Унтер дер Линден. Ранним утром 28 апреля 1945 года её самолет, оставил к восходу солнца далеко за спиной жуткое зрелище полыхающего Берлина. Он с трудом забирался на высоту, для которой вовсе не был предназначен. Вскоре они достигли Рехлина, откуда прибыли в ставку адмирала Деница под Пленом.
ЖЕНА ФЮРЕРА
ТРАГЕДИЯ ЕВЫ БРАУН
Под конец жизни Гитлера его женой стала Ева Браун.
О первой встрече с Адольфом Гитлером Ева рассказала своей сестре Ильзе. Это было в начале октября 1929 года. "После праздничного вечера я осталась в фотоателье, где работала, чтобы привести в порядок бумаги, говорила Ева. - Я как раз забралась на приставную лесенку у шкафа с документами, когда вошел шеф с каким-то господином уже в известном возрасте и с комичными усиками. На нем было светлое английское пальто, в руке он держал большую фетровую шляпу. Оба сели напротив меня в противоположном углу комнаты. Я, не оборачиваясь, косилась в их сторону и заметила, что незнакомый мужчина рассматривает мои ноги. Как раз в этот день я укоротила юбку и чувствовала себя не совсем удобно, так как не была уверена, что правильно обшила края. Ты ведь знаешь, что я не очень охотно прошу маму о помощи. Я спустилась вниз, и владелец фотоателье Генрих Хоффман нас представил: "Господин Вольф - наша бравая, маленькая фройляйн Ева. - И тут же добавил: - Будь любезна, фройляйн Браун, принеси нам из трактира на углу пива и ливерного паштета".
Интерес своего гостя к юной женщине опытный Хоффман определил с первого взгляда, ведь ему уже приходилось удовлетворять некоторые деликатные потребности фюрера.
Ева продолжает свой рассказ: "Я проголодалась, поэтому проглотила предложенный мне паштет и из вежливости выпила несколько глотков пива. Пожилой господин делал мне комплименты, мы беседовали о музыке и какой-то театральной пьесе. При этом он буквально пожирал меня глазами. Потом - было уже поздно - я хотела уходить. Он предложил отвезти меня домой в своем "мерседесе", но я отказалась: представь себе лицо папы! Но прежде, чем я ушла, Хоффман затащил меня в угол и спросил: "Разве ты не догадалась, кто такой этот господин Вольф? Разве ты никогда не смотришь наши фото?" Я смущенно ответила: "Нет". "Это Гитлер, наш Адольф Гитлер!" "А?" - сказала я".
Ева Анна Паула фон Браун родилась 6 февраля 1912 года.
Фриц фон Браун и Франциска Катарина Кронбургер, её родители, поженились 27 июля 1908 года. Это была образцовая бюргерская семья. "Наш брак не имел ни одной тени, ни одной серьезной размолвки. И это несмотря на тяготы двух мировых войн, двух финансовых кризисов, двух инфляций и катастрофических лет после краха Германии в 1945 году", - говорила Франциска Браун.
Ева - не первый ребенк в семье: в 1909 году родилась дочь Ильза. Родители хотели сына, подобрали ему даже имя - Рудольф, но девочке также остались рады. Семья особенно ни в чем не нуждалась, и Ева счастливо росла в трехкомнатной квартире учителя профессиональной школы, пока не началась первая мировая война и Фриц, произведенный в лейтенанты, не отправился на фронт.
Учиться Ева начала в ближайшем монастыре, монахини которого только и могли о ней сказать, что девочка была "очень прожорлива" и вместе со своим ужином поедала ещё и чужой. После окончания войны Браун стала посещать мюнхенскую народную школу. Учиться ленилась, но, как и её мать в молодости, очень охотно занималась спортом, в котором преуспевала. Один из учителей характеризовал её как "дикого ребенка", который вечно отвлекается и никогда не учит уроки, но благодаря природному уму и сообразительности всегда может "пробиться".
Для завершения образования Брауны посылали своих девочек в монастырскую школу (лицей). "Ева была честолюбива и интеллигентна", вспоминает бывшая настоятельница этого лицея Тереза Иммакулата, а фройляйн фон Хайденабер, её старая учительница, свидетельствовала, что девушка "быстро понимала главное и могла самостоятельно думать". Любовными романами и историями Ева не интересовалась. В её свидетельстве об окончании лицея много хороших оценок.
Браун брала уроки музыки, живописи, изучала английский и французский языки. Последним владела настолько свободно, что могла без труда вести на нем застольную беседу или поддерживать разговор. С сестрами она ходила на занятия танцами, которыми очень увлекалась. Любила американские мюзиклы и джаз. Дома она устраивала импровизированные театральные представления и в качестве поощрения получала шоколадное пирожное.
До окончания лицея Ева считалась очень набожной: два раза в неделю посещала исповедь (таков, правда, был общий порядок) и входила в избранное число "детей девы Марии", которые имели привилегию время от времени украшать алтарь. Папа Браун держал своих дочерей в ежовых рукавицах: вскрывал их корреспонденцию, подслушивал телефонные переговоры, контролировал вечерние отлучки, никогда не давал денег на карманные расходы. В своем понимании родительского долга он доходил до того, что уже в 10 часов вечера выключал в комнатах сестер свет, поэтому им пришлось раздобыть карманные фонарики, чтобы читать, укрывшись с головой одеялом.
За время посещения монастыря Ева прибавила пять килограммов. Под несколько узковатым платьем хорошо просматривались округлившиеся бедра, а юбка, не доходившая до колен, давала возможность созерцать прекрасно оформленные ноги. Когда в конце июля 1929 года она оставила монастырь, ей было 17 лет, но её не целовал ещё ни один мужчина.
Под руководством старшей сестры Ева за несколько месяцев превратилась в современную девушку: она носила коричневый костюм, коричневый берет, туфли и сумочку того же цвета; на круглых щеках появилась пудра, на губах алый мазок помады. Вместо длинной косы - распущенные до плеч волосы.
Чтобы иметь деньги на личные расходы, она чисто случайно постучалась в двери фотоателье Генриха Хоффмана на Шеллингштрассе, 5, и была принята бухгалтером (эту профессию она изучала в монастырской школе). В действительности ей приходилось выполнять разную работу для оборотистого фотографа. Этот маленький блондин, "драгоценный Хоффман", всегда окруженный женственными молодыми людьми с пышными шевелюрами, был одним из интимных друзей Гитлера, но едва ли Ева знала об этом, когда поступала на место. в Германии наступила экономическая депрессия, поэтому Хоффман, без сомнения, должен был увидеть в Еве что-то особенное - ведь ему было из кого выбирать, девушек во вкусе фюрера ("молодые, смазливые, невинные") в Германии хватало. И он не ошибся. Ева подошла по всем статьям. Она любила переодеваться мужчиной (травести), снималась для фоторекламы и особенно охотно принимала позы женщины-вамп.
Как-то после первого знакомства с "господином Вольфом" будущая Ева осторожно осведомилась у отца, не знает ли он, кто такой "этот Адольф Гитлер"? Франц Браун, который позже всех в семье примкнет к национал-социалистическому движению, ответил:
