силен был! А у нас не соберется.
– Смелости не наберется, роду ему нет, – полушутливо заметил Иван. – Вроде и небо-то, иногда, захмурится, а дождя нет и нет!
– Помолебствовать бы надо, а то совсем сбасурманились, вот господь и не дает нам благодати своей, за наши прогрешения! – набожно высказался Василий Ефимович.
Свободные от работы люди и благочестивые старушки, с уговору, сходили в Пустынь принесли оттуда явленную икону «Успение». В селе объявили молебствие. Вечером в церкви шла служба с молебном и чтением акафиста. Благочестивый, набожный народ, наполнил помещение церкви до отказа. Ребятишки, резвясь бегали в церковной загороди. Вокруг колокольни, с азартным тизиканьем кружливо летали стрижи. В вечерней тени от деревьев, на траве появилась изумрудная роса. Служба шла до самой ночи. А утром с крестным ходом, с иконами и хоругвями, народ с песнопением, ходил в поле к колодезю, отслужили молебен о ниспослании дождя, сходили «на межу», обошли вокруг села…
В поле по пыльному гону шёл вихрь. Взбудораженные коловертью пыль и щепки поднявшись в высь, мрачным столбом двигались к селу. В селе вихрем подняло вверх чью-то сушившуюся на солнышке шерсть, ее разметало, раскидало по сторонам и не соберешь! Мужики готовя землю к озимому севу, обнавоживали ее. Навоз из дворов и конюшен вывозили в поле, на свои загоны, сваливая его в небольшие кучки. Навоз возили ни только мужики, но и ребята и даже девки. Принято у молодежи, в виде любезности кидаться навозом. Панька Крестьянников везя воз навоза, в поле. Набрав в руки шматок мокрого навоза, залепил в лицо Дуньке, возвращающейся из поля с пустой телегой. Дунька вместо того чтобы разобидеться хлыстнула свою лошадь и погнала во весь дух, гремя тележьими досками.
В поле слышался азартный пересвист перепелок и дробная их песенке «подь-полоть». В повлажневшем воздухе чувствовался признак преддождя. Ласточки снизившись с высоты, летали вдоль самой земли. На западной стороне неба, зародилось синеватое облачко, оно на глазах, возрастало, увеличивалось и медленно шло на восток. Оттуда же, с запада, разгоняя жару, потянуло влажноватым ветерком. На окрестность села, медленно надвигалась сине-багровая туча! Изредка ее полосовала блестящая молния, отдаленно, угрожающе громыхали раскаты грома.
– Ветерок-то повернул с запада, и сразу дождя надуло! – проговорил Федор Крестьяников, наблюдая как галка-хищница, сидя на березе, сторожливо выжидает когда глупый скворченок высунется из скворечника, чтоб его схватить.
– Не плохо бы дождичка-то! – отозвался дед, отец Федора, – А то все растение по влаге стосковалось, листочки блекнуть стали.
– Возможно Бог и даст нам, дождичка-то!
– Да нам не за что! – вступила в разговор бабушку Дуня. – Все обасурманились начисто! Бога не чтут, старших не почитают!
– А гром-то все же погромыхивает! – с усмешкой заметил Алеша, – Значит дождь-то все-же будет! – вонзая навозные вилы в землю проговорил он. От надвигающегося ветра листья на ветках и березах трепетно зашевелились, затрепыхались, шумливо зашелестели. Разглявшийся над озером ветер, взволновал воду. Волны торопливо бежали к берегу с громким плюсканьем целовали мостки. Озеро взъерошилось, набивая пузыристую пену. Взбудораженные ветром и волнами лопухи желтой кубышки, на поверхности воды, встали торчмя. Надвинувшаяся на село грозовая туча, расползлась во все стороны и покрыла всю окрестность. Гром, неторопливо и несмело зашевелился над повисшей над селом, тучей, в полголоса поворчав, внезапно замолк. А вскоре, как-бы натерпевшись, гром с треском и скрежетом яростно хлобыстнул над селом; вслед ярко блеснувшей, розоватой, молнии. По крышам забарабанили, как брошенный горох, первые крупные капли дождя. Свободную от лопухов, поверхность озера зарябило от множества фонтанчиков, по форме похожих на сучьи соски. Дождь сопровождающийся сильной бурей застал Ваньку Савельева в поле. Он уехал с очередном возом навоза. До нахлынувшего дождя Ванька едва успел сбросить с телеги навоз.
Разбушевавшийся, как с цепи сорвавшийся ветер, превратившись в бурю, хлобыстал на Ваньку целые потоки дождевой воды. Рубаху промочило насквозь, за шиворот потекли, холодные струйки воды, ладони покрылись рубцом, по всему телу побежала дрожь, зубы не повинуясь выбивали безудержную дробь. С мокрого лошадиного хвоста, струйками стекала грязная вода. Ямки от копыт тут же заполнялись водой. Ванька с яростью ударил серого вожжой – Серый бросился в галоп. Одновременно хрястнул гром, остервенело рванула буря. У стоявшей около соснового болота Егоровой мельницы, бурей с хрестом сломало крыло, отбросив его в воду болота. От порывисто бушевавшей бури, где-то в щелях и в проемах мельницы жалобно засвистело, застонало. Непрерывистая молния и громыхающие удары грома: невидимая небесная колесница с треском и грохотом разъезжала по небесному своду, катилась по уклону спеша к горизонту. И вся эта, внезапно, нахлынувшая напасть страшила Ваньку; испугавшись разверзнувшейся стихи, он вцепившись в грядки телеги еле держась от буйного скока Серого и от бойкой дороги, тайно про себя шептал молитву. От содрогания, навозная доска свалилась с телеги, упершись концом в землю и мельничным крылом перевернувшись в воздухе ударила Ваньку по голове, пришлось остановиться. А дождик хлещет! Въехав во двор, Ванька сдал лошадь встретившему его отцу, а сам поспешил в избу отогреваться и сменить рубаху. В верхней избе Савельевых семья вся в сборе. От разбушевавшейся стихии, проливного дождя захмурившего все вокруг, в избе сумрачно. От шума дождя и грозно громыхающего грома тоскливо и боязно. Бабушка приказала Саньке зажечь лампадку. Со двора, в избу вошел и Василий Ефимович, с нажимом прихлопнув за собой дверь. Мгновенно ярко-розово блеснула молния, в такт прихлопа двери сухо хряснул гром. В окнах задребезжали стекла, содрогнулась изба.
– Свят, свят, свят Господь Саваоф, – испуганно заговорила спасательную молитву бабушка Евлинья. Вслед бабушке пугливо закрестились и остальные.
– Надо заслонку закрыть, а то молния в трубу ударит, – тревожно, забеспокоилась Любовь Михайловна, плотно прикрывая печную трубу чугунной заслонкой. А на улице идет полное светопреставление: дождь шумливо гудит тесовые и железные крыши построек, порывисто хлещет в стекла окон, молния то и знай сверкая блестит, на мгновенье освещая внутренность избы. Гром оглушительно и гневно кромсает воздух, грозно содрогая землю.
А буря переродившись в ураган, свирепствуя, невидимой разрушительной рукой, безжалостно и остервенело срывает кусты с деревьев, с крыш солому, доски и листы железа; буйно неся все это по воздуху, который превратился в беспорядочную коловерть. И разбрасывая все это по улице, огородам и садам. Где-то вверху, по куполу неба, беспрестанно прогуливался раскатистый гром, с каким-то сердитым упорством перебутыривая землю, будоражия избы, звеня оконными стеклами, как бы предупредительно грозя своими неуклонным могуществом. Из-за сплошной стены дождя и ливнем стекающей воды на окнах, на улице ничего не видно: из виду скрыты дома и деревья. Вокруг все шумело гудело, стонало. Крыши построек едва выдерживая натиск водного потока, скрипели в стропилах. Непрерывно блиставшая молния
