своих подданных посол так подставлять не стал бы — это все равно что подставить себя и объявить войну в ходе мирных переговоров. Нет, Порта собирается вывести князя на конфликт. Заставить напасть самому. Обвинить в агрессии, и тогда… Ну уж нет, Джахан. Ты будешь окружен заботой и вниманием на Мангупе. Да так, что тебе тошно станет от такого отдыха.
Нужно будет послать верных ребят поговорить с горожанами и, если получится, с кем-то из посольства. А после — проведать Титая. Любопытно ведь, что за имя бросил Джахан в его сторону. Парень так красноречиво смотрел в тот момент. Явно боялся, что это можно понять неверно. Но Алексей не дурак. Нет, совсем не дурак.
И все же ярче других образов этого утра перед глазами встает одна сцена: как Титай, не имея весомых причин ему доверять, все равно послушно опускается на колени. Так просто его из головы точно не выкинуть. Да и кто бы захотел.
Пыль забивается в грудь, выходит с сухим кашлем. Мимо пробегает мальчик-водонос, сворачивает круто, едва завидев городскую стражу. От резких движений обжигающе холодные капли выскакивают из ведер, прибивают к земле пыль, бьются о щеки. Титай скалится и молчит, пока кровь с разбитых губ впитывается в голодную землю. Пока он тянул время, торговец из лавки успел сбежать, и стража уже понимает, что поймала не того… Остается дымный запах запретного кофе. Так пахнет победа.
Победа, которая обернется еще парой синяков. Ни на один удар отвечать нельзя: под слепящим полуденным солнцем лицо хорошо видно и каждый в ремесленном квартале знает, какому дому Титай принадлежит. Прокашляться, рассмеяться и наесться досыта ненавистью в чужих взглядах. Эта игра бесконечна.
Таким был последний раз, когда приходилось иметь дело со стражей. Само собой, где-то в душе ожидается похожее отношение. Титай не удивился бы, если хуже: защита кофейной лавки и покушение на жизнь князя — преступления разного порядка. Да даже если учесть, что никто не знает о последнем, его схватили не где угодно, а в покоях правителя.
«Запереть в цитадели!» Что такого скрыто в этой фразе? От едва ли не дружеского обращения Титай дергается, как конь на привязи. Косится ошарашенно, будто за локоть его держит пустынная кобра, а не человеческая рука. Что сделал? Да самому бы знать. И знать, с чего они взяли, что князь заступается. Не могут же эти готы общаться мысленно, правда?
Еще абсурднее все становится, когда второй стражник уходит. Теперь убить одного и сбежать было бы настолько просто, что Титай совсем теряется. Город вокруг шумит, наполняется ветром и солнцем, шелестом фонтанов и сладким запахом садов. Не таким, как дома, без пряной гнилости, как будто здесь вечная весна. Кажется, произошедшее даже горожан не сильно тревожит, только вызывает осуждение. Они вздыхают, качают головами и обсуждают последние события. Прячутся в переулках, спешат по своим делам. Точно знают, что никто из их родных не может скрывать лицо под обмотками? Знают, что никто из них не мог лежать там мертвым, потому что не пошел бы на князя?
Цитадель врастает светлым массивом в оборонительную стену прямо над главными воротами города. Она оказывается не мрачным грязным местом, каким представлялось. Это и на тюрьму-то не похоже. Тот же дворец, только более практичный, вроде сторожевых башен, со стенами потолще и дверьми покрепче.
Цитадель замыкает пасть, поглощая вошедших. Суровые монолиты наружных стен сменяются совсем другим настроением внутри. Здесь прохладно и сухо, стены украшены гербовыми гобеленами. По обеим сторонам просторного коридора вырастают массивные двери, куда время от времени снуют работники. Вот оно что. Цитадель — не жуткая темница, где уличный попрошайка может встретить свои последние дни. Вероятно, содержат здесь совсем других узников.
Стоит подняться на второй этаж, как эти мысли кажутся еще вернее. За спиной хлопает затвор массивной двери. В комнату удается попасть без единой новой ссадины. На руках и ногах нет пут, с него не содрали золото. Титай, хмыкнув, оглядывает ладони. Обходит помещение, пробегается пальцами по каждой новой поверхности — старая привычка человека, умеющего выживать в темноте. Здесь обнаруживаются узкая добротная кровать и одеяло, небольшой круглый стол, полки с книгами. Даже ковер. Титай смотрит на это чудо сверху вниз, поджимая пальцы ног и некоторое время играя с ворсом. В конце концов падает на кровать. Это странный город. Диковиннее места не встречал.
Что может будоражить умы стражников сильнее, чем чужак в княжеских покоях? Разве что чужак, которого после обвинения в преступлении просят отвести в цитадель. К глубочайшему сожалению, причин задавать лишние вопросы князю не находит ни один из стражников. Они только посмеиваются, переговариваясь между собой на непонятном никому из гостей языке — на готском. К гостю цитадели же обращаются на греческом, не пряча откровенной симпатии к нему.
Не проходит и часа, как дверь открывается. Титай мигом оказывается у самой дальней стены. Но оружия нет, а перед ним знакомые уже воины. Оба рослые, светлые. Выглядят как добрые приятели. И не нападают, только переглядываются, пожимают плечами как по команде. Один из стражников входит в комнату и ставит на столик у кровати поднос с хлебом и кувшин с водой.
— Ты ведь прибыл с послом, верно? — Воин смотрит на него зелеными глазами, опирается плечом о стену, скрестив руки на груди. Спокойный, будто ему тут нужно не охранять преступника, а посудачить о последних новостях. — Меня зовут Алес Асень. А это Хвитан. — Он кивает в сторону своего брата по оружию, касаясь эфеса меча, висящего на поясе. Ответ его и правда интересует, он поставил на него один генуэзский дукат.
Титай выпрямляется, поза становится обманчиво расслабленной. Он прикрывает глаза, пряча ясный взгляд за чернотой сурьмы. К кувшину идет неторопливо, полукругом обходит вооруженных людей. На войне друзей не бывает. А сейчас именно война лижет стопы белой горы, стремясь подобраться ближе к столице. Он поглядывает то на стражу, то на поднос. Пить хочется. Но никто не гарантирует, что здесь не будет яда.
— Что, если так?
— Тогда он, — тот, что повыше, наконец подает голос и кивает в сторону своего напарника, — будет сегодня платить за выпивку.
Оба синхронно усмехаются. На первый взгляд похожи. Но стоит присмотреться, как становится видно: общего почти ничего, а впечатление создается, вероятно, и вправду из-за долгой дружбы. Такое бывает с людьми.
Один из них
