Сатиэ выложила на стол пару стеклянных банок и пластиковый контейнер. Обе банки были набиты личинками каких-то насекомых. В одной совсем мелкие червячки, в другой — гусеницы покрупнее. А через прозрачные стенки контейнера, похоже, проглядывала саранча. Как и положено сладостям-карани́, все это было отварено в соевом соусе и засахарено в сиропе.
У меня перехватило дыхание. «Боги! — пронеслось в голове. — В каждой деревне столько местных деликатесов! Что заставило таких элегантных людей угощать нас аж тремя разновидностями жуков?» Лично я класть это в рот не собиралась. Да и Куми, судя по мимике, тоже.
— Э-э… Боюсь, я не любительница карани, — выдавила сестра.
— Я тоже… сладостям предпочитаю солености, — промямлила я.
— Да что вы? — Сатиэ явно расстроилась. — Они так хороши с белым рисом…
— А какая закуска к саке! — воскликнул Эйдзи.
— Эх…
Я окинула взглядом стол. Теперь наша трапеза состояла из разносолов демонического города Дундилас, деликатесов Счастливого Будущего и виртуозно засахаренных насекомых.
Ничего из этого, кроме своей привычной еды, мне пробовать не хотелось. Все остальные, похоже, чувствовали то же самое. Каждый сидел за столом, прихлебывая голый чай, и даже не притрагивался к палочкам для еды.
— Ну вот! — сказал вдруг Кэйити. — Что и требовалось доказать!
— А?
— В каком смысле?
Все озадаченно уставились на него. Но он продолжал, ни на кого не глядя:
— Именно эту сцену я и мечтал сегодня увидеть!
Я оглянулась на сестру. Может, хотя бы Куми переведет, о чем это он? Но та сидела разинув рот и понимала не больше моего.
— Каждый считает чужую еду отвратительной и есть ее не собирается, верно? Именно это, на мой взгляд, — абсолютно нормальный порядок вещей!
— В каком смысле? — все же уточнила я.
Отчаянно жестикулируя, он принялся объяснять:
— То, что человек ест, — это его личная культура. Квинтэссенция неповторимого опыта жизни его организма. Однако навязывать свой персональный опыт другим — большая ошибка!
— Ах вот оно что… — пробормотала я, отодвигая кресло немного назад, чтобы не попасть под длинные руки Кэйити.
— Даже если мы с Куми поженимся, я не собираюсь питаться тем, что готовит она. Точно так же и ей совершенно не обязательно ни есть, ни готовить то, что едим мы с моими родителями. Пусть каждый живет в своей культуре, как ему нравится. Ни подстраиваться под чужие вкусы, ни тем более растворяться в них нет никакой нужды!
Выслушав сына, Сатиэ недовольно нахмурилась.
— Звучит красиво… — сказала она. — Но если ты будешь и дальше питаться, как сейчас, — боюсь, прожить долго тебе не удастся.
— Это уже мое бремя. Мне и решать, как лучше его нести…
— Что же вы обычно едите, Кэйити-сан? — не удержалась я от вопроса.
— Сладости или жареную картошку из «макдональдсов», — тут же ответила за него Куми.
— С самого детства, — кивнул он.
— Ух ты! Ничего себе… — поразилась я. Просто не верилось, что при таком мусорном рационе он умудрился вырасти таким дылдой.
— Да, я обожаю сладкое и жареную картошку. Насколько возможно, так и ел бы их всю оставшуюся жизнь! Раньше я уже встречался с девушкой. Но недолго. Она слишком назойливо пыталась накормить меня тем, что ела сама. Культура питания у нас была совершенно разная, но каждый день она так и пыталась меня перевоспитать. Из-за этого мы каждый день ссорились, а потом и разошлись, как в море корабли.
— Понятно…
— Поэтому, на мой взгляд, очень здорово, что Куми такая независимая в культуре питания. Ни под кого не подстраивается — и не навязывает себя другим. Когда мы познакомились, я сразу подумал, что мы смогли бы жить долго вместе, если она так и будет есть свои любимые блюда, а я — свои.
— Звучит убедительно, — кивнула я. Кажется, я начала понимать, что связало эту парочку изначально.
— В будущей совместной жизни никому из нас не придется есть то, что готовит другой! — продолжал Кэйити. — И прошу, чтобы вы, мои дорогие родители, тоже это запомнили. Если в нашем доме я буду есть шоколадные трюфели и картофельные чипсы, а Куми — свои прибамбасы из Дундиласа, это вовсе не значит, что мы собираемся разводиться. Наоборот, это значит, что мы уважаем и обожаем культуру питания друг друга. И когда мы приедем к вам на Новый год или на Обóн [18], не стоит угощать Куми через силу домашними разносолами. И уж тем более просить ее приготовить что-нибудь для других. Очень надеемся, вы будете уважать нашу культуру питания и не станете нарушать ее природного естества…
Слушая лекцию сына, Эйдзи все больше хмурился. И наконец не выдержал:
— Но послушай, сынок. Женитьба — это когда сходятся две семьи. И объединяются две семейных культуры. Разве не так?
Но Сатиэ жестом остановила его:
— Не стоит, дорогой! Я уже поняла, что он хочет сказать. В душе я, конечно, надеялась передать невестке кулинарные тайны семьи Савагути. Но теперь вижу, что строить такие планы было, пожалуй, самонадеянно…
— Да что ты?!
Эйдзи воззрился на жену с удивлением, но Сатиэ продолжала как ни в чем не бывало:
— А ты полюбуйся на этот обеденный стол. Это же сущий ад! Все вперемешку… Вспомни сам: ведь я до замужества тоже боялась жуков. И была уверена, что этих тварей нужно лишь убивать да выбрасывать. До самой свадьбы я принимала трупики любых насекомых за мусор, который и в руки-то взять омерзительно! И только сменив фамилию на Савагути, со временем, через силу, научилась их есть. Теперь же, когда я вспоминаю об этом — все, буквально все на этом столе кажется мне сплошной кучей мусора!
— Но, Сатиэ…
— Нет-нет, дорогой, я вовсе не считаю, что совершила ошибку, переняв кулинарные традиции твоего дома. Но этот стол — и правда что-то невообразимое. Времена изменились! Сегодня молодые люди с радостью поедают то, чего мы когда-то даже представить себе не могли. И если пытаться совместить то, что на этом столе, еще и с нашим, традиционным укладом — боюсь, на выходе получится нечто уже совсем несъедобное…
— Да, мама! Именно так! — просиял Кэйити. — Нам вовсе не обязательно хлебать из одной кастрюли, чтобы понимать друг друга.
— Ой ли?!
Эйдзи явно хотел поспорить еще немного, но в очередной раз обвел взглядом стол — и махнул рукой.
— Похоже, старые традиции уже никому не нужны, — только и проворчал он напоследок. — Возможно, со временем и Куми научилась бы готовить по-нашему. Но зачем? Разве это оценит тот, кто набивает пузо шоколадом и жареной картошкой?
— В яблочко, папа! — воскликнул Кэйити.
— Согласна! — невольно поддакнула я. — Мне кажется, принимать ту или
