2
Хомичев и я были в одной школьной компании. С годами нас развело в стороны, иногда встречались на улице, но дальше обычных вопросов о делах и семье не углублялись. Мы оба испытывали неловкость из-за того, что переменились, что перестали быть беспомощными юнцами и что уже не нуждались в поддержке друг друга.
Жизнь Хомичева протекала на моих глазах, а перед его гибелью мы провели вместе целый вечер, - многое я о нем знал. Он развелся с Леной, во второй раз женился, но тосковал по дочери и первой жене.
- Она вышла замуж? - спросил я, словно это могло иметь какое-то значение.
- Нет, - ответил Хомичев, усмехнувшись. - Я здорово ошибся, Бураковский. Вот сейчас пойду в горы, а когда вернусь, может, расскажу тебе о наших общих знакомых.
Он повел группу новичков-альпинистов, но обратно его привезли в железном ящике. На простое тренировочное восхождение он пошел без каски. Сорвавшийся камень попал ему в голову и опрокинул в пропасть.
Я бывал в разных передрягах и знаю, как профессионал относится к обеспечению безопасности. Поэтому смерть мастера спорта по альпинизму Володи Хомичева показалась мне странной.
И я восстановил события одного дня, который, по-видимому, надо считать начальным во всей истории гибели моего товарища.
* * *
Сидели в машине в том порядке, в каком их словно рассадила субординация: на заднем сиденье помощник районного прокурора Пушнин и майор Беличенко, а впереди - молодой Хомичев, ему и приходилось вертеть шеей, оглядываться.
- С малолетними - только пряником! - сказал Беличенко. - Кнутом мы загоним болячку внутрь, а потом неизвестно когда пружина сорвется, и мы имеем - что? Сами знаете что.
Майор был низкорослый, широкоплечий, с огромными кистями рук.
- Откуда у молодых работников это представление о мягких законах? спросил Пушнин, имея в виду Хомичева.
Хомичев отвернулся.
Майор вздохнул. Наверное, ему не хотелось поддерживать помощника прокурора и критиковать своего сослуживца. Беличенко было уже за сорок, и тридцатилетний Пушнин казался ему почти таким же зеленым, как и двадцатишестилетний Хомичев.
- Возможности законотворчества весьма невелики, - сказал Пушнин.
Хомичев не утерпел, повернулся.
- В прошлом году у нас было семь дел о приписках в строительстве и промышленности, - азартно вымолвил он. - Можно было посадить сорок очковтирателей, а посадили всего двух. И то - сроки ниже минимальных!
- Ну закон-то тут не виноват, - уклончиво ответил Пушнин.
- А вы говорите! - закончил Хомичев.
Навалившись боком на спинку, он ждал ответа.
- Delenda est Carthago*, - улыбнулся Пушнин майору.
______________
* Карфаген должен быта разрушен (лат.).
Хомичев стал хмуро смотреть вперед на зеленеющие поля озимой пшеницы.
- Володя у нас один из лучших работников, - примирительно заметил Беличенко и рассказал, как Хомичев раскрыл дело о краже пятидесяти восьми тысяч рублен из колхозной кассы. В его голосе звучали просительные нотки. Ехали в колонию для несовершеннолетних, где Хомичеву предстояло допросить одного парня, к которому неожиданно потянулась нить из нового следствия. Утром Хомичев и Пушнин были настроены дружески; Пушнин весело сообщил, что уже успел пробежать трусцой три километра, отвел дочку в детсад и написал страницу статьи для юридического журнала. Он был поджарый, с рыжеватыми вьющимися волосами. И выше Хомичева на полголовы.
"А я уж давненько спортом не занимался, - вздохнул тогда Хомичев. - У нас по средам в восемнадцать ноль-ноль физподготовка - бассейн, зал, корты. Но куда там сходить! Кто пойдет, на того косятся, как на лодыря".
"Это дико! - ответил Пушнин. - Кому нужен вялый сыщик? Я бы на месте вашего начальника обязал всех заниматься спортом!"
Потом неожиданно Хомичев начал придираться к Пушнину.
Беличенко все пытался смягчить Хомичева и расхваливал его, как умел. Он вспомнил и послевоенный ОББ, отдел борьбы с бандитизмом, где работал отец Хомичева, засады, перестрелки, и то, что еще в школе Хомичев стал заниматься альпинизмом, что в армии стал мастером спорта, что заочно учится. И жена у Володи обаятельна, и дочурка смышленая.
- Слушай, - переходя на "ты", сказал Пушнин и тронул Хомичева за плечо. - Обычно дети оперативников воспитываются среди уличной шпаны. Какая-то странная закономерность! Ты ведь тоже?
- А ты? - повернулся Хомичев.
Сильные прямые губы Пушнина улыбались.
- И я, - кивнул он. - Уголовная романтика... Андреич, мы оба могли бы стать вашими подшефными, - сказал он Беличенко. - Страшно представить, как легко было переступить грань.
Но по его спокойному доброжелательному тону было видно, что ему ничуть не страшно.
- А я стащил у бати тэтэ, - оживился Хомичев. - Засунул под рубаху. А уже вечер, идет по улице бабка, я на нее пушку: "Руки вверх!" Она как огреет меня сумкой!
- Сумкой? - спросил Пушнин. - Ну и дальше?
- Убежал.
Постепенно настроение у всех выровнялось, пошли рассказы из следственной практики. Беличенко закрыл глаза и сквозь дрему улыбался.
Проехали поселок Тополиный. В окна налетело тополиного пуха. Листья деревьев лоснились, на шоссе лежали полосы яркого света и тени.
Хомичев еще не бывал в колониях, ждал встречи с любопытством и смущением. Он не знал, как относиться к малолетним преступникам.
Их встретил начальник колонии, пожилой полковник с жестким, как показалось Хомичеву, лицом. В окно кабинета была видна верхняя, проволочная часть забора, сквозившая черной сеткой на фоне неба. Светло-серые глаза полковника были задумчивы. Может, он сожалел, что потратил жизнь не на то? В его облике угадывалась властная натура. Нет, вряд ли сожалел. Рядом с ним Беличенко и Пушнин сделались незаметны, он выделил Хомичева и говорил, глядя на него. Полковник не отличался красноречием. Он рисовал картину простыми стертыми словами: "Наша задача использовать педагогическое наследие Макаренко и ликвидировать конфликт между воспитанниками и обществом", "перспектива - готовить к освобождению", "вечерняя школа работает по недельной двадцатиодночасовой программе", "сроки от пяти до десяти лет, убийства, изнасилования, разбой". Несмотря на эти шаблонные фразы, Хомичев слушал с угрюмым вниманием. В глазах полковника было страдание. "Недавно была встреча с нашими бывшими воспитанниками, они отмечали двадцатипятилетие освобождения. Среди них директор завода, доктор физико-математических наук, прорабы, тренеры, инженеры".
- Вы считаете нашу систему наказания достаточно жестокой? - спросил Пушнин, словно продолжая прошлый спор с Хомичевым.
- Вопрос перевоспитания человека никогда не решался с позиции силы. Я и мои коллеги придерживаемся этого принципа.
- Ясно, - кивнул Пушнин (Хомичев вспомнил его латынь о Карфагене). - А кого у вас больше, городских или сельских?
- В основном дети из промышленных районов. Из сельской местности единицы. - Полковник поглядел на часы. - Еще урок не закончился. Здесь подождем или пройдемся по территории?
Спустились на первый этаж, в цех, где на токарных станках работали колонисты. Подростки были наголо стрижены, одеты в черные спецовки с небольшими белыми треугольниками на груди, в которых стояли две строчки, фамилия и номер отряда. Они смотрели на приезжих с интересом, но как бы издалека.
В жилой зоне, походившей на городок воинской части, были разбиты цветники, оборудованы спортивные площадки. В школе шли занятия первой смены. Нужный ему парень писал сочинение. На стенах висели фотографии бывших воспитанников.
Приезжие осмотрели школу, спальные корпуса и вернулись в кабинет начальника колонии.
Беличенко спросил, что делают подростки в свободное время. Полковник ответил с досадливой усмешкой:
- Мы заорганизовали каждую свободную минуту, чтобы всегда они были чем-то заняты. А как по-другому?
- Наверное, так и нужно, - сказал Пушнин. - Но все-таки жалко. Дети.
- Дайте им по стакану водки - увидите, какие это дети! - возразил Хомичев. - Мне тоже жалко, но не такие они паиньки...
- Слава богу, что у нас есть жалость, - сказал Беличенко. - Если бы не было, надо было бы переучиваться.
Полковник кивнул и чуть улыбнулся.
- Вы добрый человек, - сказал ему Беличенко.
- Когда как, - ответил он и обратился к Хомичеву: - Пора. Сейчас приведут Андросова. Что ему грозит?
- Пока ничего. Но за ним, кажется, стоял кто-то из взрослых: машина требовалась для квартирной кражи.
- Что ж... Андросов парень упрямый, интуитивный, не пытайтесь сразу подавлять его.
- С чего вы так решили? - спросил Хомичев.
- С подростками нужен особый такт. Не лишне это напомнить.
Ввели высокого парня в черной робе, начался допрос. После первых анкетных пунктов и предупреждения об ответственности за дачу ложных показаний, Хомичев отодвинул в сторону лист бумаги и как будто задумался. Андросов сидел, держа руки на коленях и опустив лобастую голову с оттопыренными ушами.
