«Какъ на низкомъ нравственномъ уровнѣ? Бѣлинскій на низкомъ нравственномъ уровнѣ?»—слышу я крикъ толпы. Бѣлинскій первый осудилъ Переписку и сказалъ: Проповѣдникъ кнута, апостолъ невѣжества и мракобѣсія, панегиристъ татарскихъ нравовъ и т. п. Б[ѣлинскій] сказалъ: «По вашему русскій народъ самый религіозный въ мірѣ: —ложь. Въ Русскомъ народѣ много суевѣрій, но нѣтъ и слѣда религіозности. Русскій народъ скорѣе можно похвалить за его образцовый индифирентизмъ въ дѣлѣ веры; у него слишкомъ много для этаго здраваго смысла, ясности и положительности въ умѣ; вотъ этимъ то можетъ быть огромность историческихъ судебъ его въ мірѣ»…
–
Комментарии А. И. Никифорова2
5 октября 1887 года Толстой в письме к П. И. Бирюкову писал: «Очень меня заняла последнее время еще Гоголя переписка с друзьями – какая удивительная вещь. За 40 лет сказано, и прекрасно сказано, то, чем должна быть литература. Пошлые люди не поняли, и 40 лет лежит «под спудом наш Паскаль. Я думал даже напечатать в Посреднике выбранные места из переписки. Я отчеркнул, что пропустить» (ТЕ, 1913, стр. 119). 10 октября того же 1887 г. в письме к В. Г. Черткову Толстой высказывается о Гоголе еще пространнее: «…о Гоголе вот что: перечел я его переписку третий раз в жизни. Всякий раз, когда я ее читал, она производила на меня сильное впечатление, а теперь сильнее всех. Я отчеркнул нелишнее, и мы прочли вслух – на всех произвела сильное впечатление и бесспорное. 40 лет тому назад, человек, имевший право это говорить, сказал, что наша литература на ложном пути – ничтожна, и с необыкновенной силой показал, растолковал, чем она должна быть, и в знак своей искренности сжег свои прежние писания. Он многое и сказал в своих письмах, по его выражению, что важнее всех его повестей. Пошлость, обличенная им, закричала: он сумасшедший, и 40 лет литература продолжает итти по тому пути, ложность которого он показал с такой силой, и Гоголь, наш Паскаль, – лежит под спудом. Пошлость царствует, и я всеми силами стараюсь сказать то, что чудно сказано Гоголем. Надо издать выбранные места из его переписки и его краткую биографию в Посреднике. Это удивительное житие»… (ТЕ, 1913, стр. 58).
О том же писал 14 октября 1887 г. Толстой к Н. Н. Страхову:
«Еще сильнее впечатление у меня было подобно Канту – недели три тому назад при перечитывании в 3-й раз в моей жизни переписки Гоголя. Ведь я опять относительно значения истинного искусства открываю Америку, открытую Гоголем 35 лет тому назад. Значение писателя вообще определено там (Письмо его к Языкову, 29) так, что лучше сказать нельзя. Да и вся переписка (если исключить немного частное) полна самых существенных, глубоких мыслей. Великий мастер своего дела увидал возможность лучшего деланья, увидал недостатки своих работ, указал их и доказал исправность своего убеждения и показал хоть не образцы, но программу того, что можно и должно делать, и толпа, не понимавшая никогда смысла делаемых предметов и достоинства их, найдя бойкого представителя своей низменной точки зрения, загоготала» и 35 лет лежит под спудом в высшей степени трогательное и значительное житие и поученья подвижника нашего цеха, нашего русского Паскаля. Тот понял несвойственное место, которое в его сознании занимала наука, а этот – искусство. Но того поняли, выделив то истинное и вечное, которое было в нем, а нашего смешали раз с грязью, так он и лежит, а мы-то над ним проделываем 30 лет ту самую работу, бессмысленность которой он ясно показал и словами и делами. Я мечтаю издать выбранные места из переписки в Посреднике с биографией. Это будет чудесное житие для народа. Хоть они поймут». (См. т. 64 настоящего издания.) В письме к H.H. Страхову от 26 января 1888 г. Толстой сообщил: «Теперь хочется написать предисловие к статье о Гоголе – прекрасной – одного Орлова и еще статью о пьянстве, которая мне представляется очень важной» (ТТ, 2, стр. 56).3 В том же январе Ф. Н. Бергу по поводу статьи Орлова: «Хочется мне написать хорошенькое предисловие к этой статье, но не знаю, удастся ли» (т. 64).
А в письме Толстого из Москвы к В. Г. Черткову от 24 января 1888 г. читаем: «Нынче второй день стал оживать и начал о Гоголе—мне интересно». В те же январские дни В. Г. Чертков был в Москве у Толстого (в письме от 26 января 1888 г. уже из Воронежской губернии В. Г. Чертков пишет Толстому: «Я был так рад повидаться с вами в Москве») и, очевидно, попросил черновик статьи о Гоголе для переписки, потому что в письме к Толстому от 28 января 1888 г. он сообщал: «Статью о Гоголе мы как раз переписали». Переписан был текст, повидимому, рукой П. И.Бирюкова и кончался словами: «и даже оскорбительнымъ событіемъ» (см. стр. 649 строка 22 сверху). Надо думать, что этими словами кончался и первый черновик статьи о Гоголе (рукопись № 1). Он и копия (рукопись № 2) были возвращены автору, который в письме к В. Г. Черткову из Москвы от 2 февраля 1888 г. эаметил: «Я всё так же слаб и ленив, ничего не пишется, и потому с статьей Гоголя не дожидайтесь меня» (ТЕ, 1913, стр. 60). 8 февраля ему же: «Я ничего продолжительного не работал. Предисловие остановилось…» (ТЕ, 1913, стр. 61).
9 февраля Толстой пишет Черткову: «Начатые статьи о пьянстве и о Гоголе лежат, и принимаюсь продолжать и останавливаюсь – не идет…» (ТЕ, 1913, стр. 61). Вероятно, этим «продолжением» была вторая часть статьи, написанная на той же первой черновой рукописи (палеографические признаки это подтверждают), начиная со слов: «сорокъ лѣтъ уже лежитъ подъ спудомъ…» (см. выше стр. 650, строка 23), а С. А. Толстая на копии, присланной от Чертковых, перебелила это продолжение как продолжение копии, прибавив к ней еще два листа в 4-ку (штамп и качество бумаги первых 4 лл. и последних двух листов различны), затем Толстой слегка поправил копию.
После 9 февраля 1888 года упоминаний статьи о Гоголе нет. Таким образом статья о Гоголе писалась в Москве 24 января и около 8—9 февраля 1888 г. С этими датами согласуется и дата на рукописи «1888 январь», сделанная рукой С. А. Толстой. Идея же статьи вызвана еще в октябре 1887 г. чтением «Переписки с друзьями» Гоголя. Причины, почему статья оказалась неоконченной, сообщает в своих воспоминаниях H. Тимковский («Душа Л. Н. Толстого», М. 1913, стр. 154), рассказывая о Толстом: «Когда брошюра Посредника: «Гоголь, как учитель жизни» возбудила среди интеллигенции жаркие дебаты, он горячо принял под свою защиту Гоголя, разыскал и передал мне свою статью о «Переписке Гоголя», не законченную потому, что Льву Николаевичу, по его собственным словам, не хотелось вступать в полемику с Белинским».
Статья Толстого о Гоголе сохранилась в двух черновых рукописях АТБ в папке XX.
1. Автограф – первый черновик, на 4 лл. белой писчей бумаги в 4-ку, без пагинации. Текст писан коричневыми чернилами и очень сильно правлен рукой Толстого. Писан с обеих сторон. Заглавие: «О Гоголе». «1888 г. Январь» вписано синими чернилами рукой С. А. Толстой. Палеографические признаки показывают, что текст писан по меньшей мере в два приема.
2. Копия с автографа на 6 лл. писчей белой бумаги с пагинацией по лл. 2—5 (лл. 1 и 6-й не нумерованы). Листы 1—3 об. до половины писаны, повидимому, рукой П. И. Бирюкова темными чернилами, остальные с л. 3 оборота до конца рукой С. А. Толстой синими чернилами. Копия правлена, но не очень значительно рукой Толстого светло-коричневыми чернилами. Заглавие: «О Гоголе. 1888 г. Январь» сделано рукой С.А.Толстой. Копия сделана невнимательно и содержит ряд ошибок и пропусков. Палеографически важно отметить, что бумага первых четырех листов копии имеет клеймо одной фабрики, а последние два содержат клеймо другой фабрики и несколько иного качества. Это важно для датировки моментов работы.
По этой второй рукописи ив дается выше на стр. 648—651 статья о Гоголе, причем в виду небрежности копии нами введены в текст ее поправки из автографа. Кроме того, считаем нужным привести здесь из автографа рукописи № 1 несколько зачеркнутых там кусков текста, именно:
Стр. 648 строка 27 вместо: «Но рано или noздно»… первоначальнобыло в автографе: «Но заглушить требованія добра нельзя, [потому] ч[то] они истинныя требованія человѣческой природы, a требованія мірскія суть только соблазны подобія добра и рано или поздно»…
Стр. 649 строка 3 после слова «смерти» в автографе зачеркнуто: «а во вторыхъ въ томъ, что по духовнымъ силамъ своимъ люди не равны, что одному дано 5 талантовъ, а другому одинъ, что и заблужденіе и покаяніе и рожденіе человѣка съ малыми духовными силами мало замѣтно намъ, а что заблужденіе и покаяніе человѣка съ большими духовными силами очень замѣтно намъ. Человѣкъ съ малыми духовными силами въ своихъ заблужденіяхъ шелъ только за другими, человѣкъ съ большими духовными силами въ заблужденіяхъ своихъ увлекалъ за собою другихъ, былъ образцомъ для многихъ и потому и покаяніе перваго незамѣтно намъ, покаяніе же второго поражаетъ, бросается всѣмъ въ глаза»…
