П р о р о к. Вниманию женщин и девушек, покинутых красными! Брикстрит, 33. Орден Элевзиринанского экзотизма.
Т о р г о в е ц. По системе древнегреческого поэта Аристофана, Олисбос октодактилос.
П р о р о к. Мистические утешения для вдов и вдовцов. Орден Элевзиринанского экзотизма. Посвящения. Литургии, помазания, две серии в вечер.
Т о р г о в е ц. Олисбос октодактилос.
П р о р о к. Элевзиринанский экзотизм.
П о л и с м е н. Назад, назад, сверните в переулок!
(Входят акушерки, священник, фабрикант.)
Ф а б р и к а н т. Пропустите нас к сенату. Мы требуем, чтобы нас выслушали.
А к у ш е р к а. Не умирать же нам с голоду. Я спрашиваю, что теперь делать мне, опытной акушерке? Никто не желает рожать.
С в я щ е н н и к. Совершенное падение. Ни крестить, ни венчать. Я спрашиваю, зачем я окончил Коллегию в Нью-Джинг-Тоне?
Ф а б р и к а н т. Вы хотите, чтобы пропали, сгнили, развалились на моих складах замечательнейшие семейные постели усовершенствованного образца?
А к у ш е р к а. Пусть они рожают.
С в я щ е н н и к. Венчаются.
Ф а б р и к а н т. Покупают семейные постели.
Т о р г о в е ц. Олисбос октодактилос!
П р о р о к. Элевзиринанский экзотизм!
П о л и с м е н. Нельзя, нельзя. Не толпитесь! Сверните в переулок. Ваше преподобие, отойдите! Джек, Джон, осадите! Что там еще?
(Входит похоронная процессия. В толпе - Гэз.)
П о л и с м е н. Осадите! (Слышен рожок.) Ах, боже мой, опоздали. Автомобиль короля нефти.
(Входит Джулиус Макферсон.)
М а к ф е р с о н. Почему задержали мою машину, полисмен?
П о л и с м е н. Вот - красные.
М а к ф е р с о н. Что красные?
П о л и с м е н. Похороны - самоубийца. Молодой рабочий.
М а к ф е р с о н. Имя не важно. Очистите улицу.
П о л и с м е н. Очистите улицу!
Р а б о ч и е. Снимите шапки!
М а к ф е р с о н. Рабочие американского города. С вами говорит Макферсон. Вы знаете меня.
(Ропот рабочих.)
М а к ф е р с о н. Что вывело вас на улицу?
(Ропот.)
По какому праву вы останавливаете движение?
Г э з (выходит вперед). По праву умирающих, хоронящих своих мертвецов.
Г о л о с а. Гэз.
М а к ф е р с о н. А, Гэз! Рад увидеть вас. Макферсон.
(Гэз молчит.)
М а к ф е р с о н. Ложь!
Г э з. Что?
М а к ф е р с о н. Ложь! Разве вы монах? Святой, новый Христос, как вас называют?
Г э з. Не святой!
М а к ф е р с о н. Еще бы! Волчьи глаза, красные губы, цепкие руки! Вы чувственны, Гэз! Еще не рождалось человека более чувственного, чем вы. И эти ваши спутники - они волки, а не отшельники.
Г э з. Кто мы, - это все равно, но мы уничтожим вас.
М а к ф е р с о н. Как? А митральезы, огнеметы, истребители! Движущиеся башни, нитроглицерин? Вы забываете о правительственных арсеналах американского города, о золотых подвалах Илиона? Чем вы можете грозить нам?
Г э з. Вы знаете чем, - своей смертью.
М а к ф е р с о н. Болтовня! Вы - волки, жадные и голодные, завистливые.
Вы голодны! Вот вам доллар, пропейте его, Гэз! Вы жадны, возьмите перстень - это настоящий изумруд!
Вы завистливы, - вот вам золото, горстями, - наймите себе танцовщицу, Гэз!
(Бросает золото.)
Г э з. Вы издеваетесь?
М а к ф е р с о н. Нет, я покупаю вас и его.
Г э з. А мы уничтожим вас! (Бросает ему золото обратно.) Этот бедный самоубийца, которого вы и в гробу преследуете своим подлым золотом, это только начало мирового листопада.
Двадцатое столетие - великие сумерки земли! Вы осквернили землю жестокой и глупой своей властью. В вашем жестоком сердце и глупой голове не родится ни одна властная, ни одна царская мысль. Царскую мысль даем мы вам, - мысль об уничтожении.
Мы ненавидим вашу землю! Воздух, перерезанный проволокой ваших дьявольских нервов, море, рассекаемое вашими Лузитаниями, солнце, отражающееся в окнах ваших дворцов. Мы ненавидим вашу землю, - пусть же она обратится в Сахару, в тундру, в Гоморру и Содом. Пусть она замерзнет, загниет болотами, сгорит!
Текучей водою, ползучей травою, летучим ветром клянемся: "Мы ненавидим вашу землю".
Г о л о с а. Ненавидим!
М а к ф е р с о н. Лучшей не будет!
Г э з. А эта будет уничтожена!
М а к ф е р с о н. Рабов обуздают!
Г э з. Как обуздать умирающих?
М а к ф е р с о н. Сила!
Г э з. Гибель!
М а к ф е р с о н. Власть!
Г э з. Ночь!
Г о л о с а. Ночь!
Г э з. Пропустите!
(Процессия удаляется.)
М а к ф е р с о н. Я куплю вас, Гэз!
Занавес.
Действие II.
Картина первая.
(Улица. На привязном шаре Шпик.)
Ш п и к. Чорт возьми! Вот она усовершенствованная техника наблюдений. Подвешенный, как балык под солнцем, как зонтик под дождем, рассматриваю окрестности. Вся полиция поставлена на ноги, посажена на автомобили, положена в засаду. Чтобы так или иначе сорвать стачку. Десять тысяч долларов тому, кто подглядит штрейкбрехера или штрейкбрехершу, красную девицу или кавалера в объятиях любви. Десять тысяч долларов. Ого! Что это? Кажется, целуются? (Наводит ручной прожектор.) Нет, ничего! Здравствуйте, милая барышня.
(Входит 1-я девица, Бетси.)
Б е т с и. Здравствуйте, мистер...
Ш п и к. ...Брикс. Вы куда?
Б е т с и. Уезжаю. Разве можно оставаться здесь? Живешь как в могиле, и потом никаких заработков.
Ш п и к. Красные сошли с ума!
Б е т с и. Я тоже так думаю. Но кроме того они страшно упрямы. Вы не можете себе представить, что у них творится там, под горой.
Ш п и к. Тоскуют?
Б е т с и. Ужасно.
Ш п и к. Томятся?
Б е т с и. Невероятно.
Ш п и к. Сохнут?
Б е т с и. Как осенние листья! Да ведь вы же понимаете?
Ш п и к. Еще бы.
Б е т с и. А что терпят женщины, и не рассказать! Я и уезжаю.
Ш п и к. А ваша подруга?
Б е т с и. Ах, у нее горе, траур.
Ш п и к. Да что вы?
Б е т с и. Жених.
Ш п и к. Бедняжка.
Б е т с и. Не проводите ли вы меня, мистер Брикс?
Ш п и к. С величайшим удовольствием!.. (Спускается на землю.) Ну вот.
Б е т с и. В прошлый раз вы были одеты иначе.
Ш п и к. Не так простецки? Что делать - служба! Черные брюки и блуза мастерового. Вам куда?
Б е т с и. На вокзал.
Ш п и к. Отлично. Но право, вы напрасно торопитесь. Разве в американском городе только и живут, что красные? Вы могли бы превосходно провести время с человеком, умеющим ценить красоту и не потерявшим еще рассудка. С человеком веселым, воспитанным, вежливым, как, например, я.
Картина вторая.
(Заседание сената.)
П р е з и д е н т. Господа сенаторы. Заседание открывается. На очереди один вопрос. Какой, - присутствующим известно. Прошу занять места.
1-й с е н а т о р. Слово к порядку.
П р е з и д е н т. Говорите.
1-й с е н а т о р. Вопрос, подлежащий обсуждению, чрезвычайно важен, можно сказать - это вопрос жизни и смерти. Поэтому я предлагаю прежде всего удалить из зала представителей печати.
Г о л о с а. Совершенно справедливо, удалить журналистов!
(Движение.)
1-й с е н а т о р. И далее, среди нас, здесь, в Илионе рядом с настоящими, если можно так выразиться, богами, как наш почтеннейший председатель, как господин Джулиус Гектор Макферсон, присутствуют боги меньшие и даже вовсе не боги. Я думаю, что в сегодняшнем собрании, где речь идет, выражаясь фигурально, о гибели богов, этим не-богам, не место.
Г о л о с а. Верно, гоните их!
Позвольте, позвольте, как отличить?
По толщине портфеля.
По тяжести кошельков.
Пускай покажут руки, смерьте когти, когти.
(Движение. На минуту все приобретает чрезвычайно странный характер.)
П р е з и д е н т. Чистка закончена. Успокойтесь, успокойтесь. Слово имеет профессор Пуппус.
П у п п у с. Почтеннейшее собрание! Я должен поделиться с вами выкладками нашего центрального статистического бюро. Итоги таковы: если стачка будет продолжаться, то в конце первого десятилетия мы будем иметь убыль рабочей силы на двадцать процентов. К концу второго - на пятьдесят, а через тридцать или тридцать пять лет, сама порода рабочих вымрет и обратится в своего рода ископаемое, наподобие пещерного льва или птеродактиля. Последствия очевидны. Они ужасны и гибельны для производства. Необходимо сейчас же приостановить стачку. Может быть, было бы возможным пойти на некоторые уступки красным в смысле тарифов, рабочего дня, страхования?..
Г о л о с а. Никаких уступок!
Г о л о с. Я обращаю внимание присутствующих на то, что на этот раз красные и не требуют никаких уступок.
Г о л о с а. Действительно, не требуют.
П у п п у с. Я упустил это из виду. Как же быть?
П р е з и д е н т. Магистр Кубус.
К у б у с. Никаких уступок! Рабочие не желают оставаться на земле, не надо! Воспользуемся остающимся сроком. Тридцать лет: совершенно достаточно. Полнейшая механизация. Предлагаю предварительный план.
(Освещается электрическая карта.)
Энергия солнца, воды, ветра перерабатывается на центральных силовых станциях. Вот и вот. Отсюда токи высокого напряжения к заводам. Разветвление к машинам и станкам. Все.
Г о л о с а. Гениально! Великолепно! Браво, Кубус!
