Я отпросилась домой. Тогда с этим строго было. У нас Прокопьев мастером был, он разрешил. Помню, на плотине бегу, а сердце так и колотит, так и колотит. Прибежала домой, ты лежишь весь в поту, а температура под сорок. Вызвали доктора. Она послушала тебя и сказала: "Надо его везти в больницу, это воспаление легких". Я так и присела, ноги подкосились. Увезли мы тебя в больницу на их машине. Ты только все постанывал. Я каждый день на работе, а потом бегу к тебе в больницу. А тебе все хуже и хуже. Кашель начался. Кашляешь так, что на матрасе весь согнешься. Приступами, подолгу. И я не знаю, чем тебе помочь, только рядом сижу и реву.
Мне тогда посоветовала медсестра, что нужно достать пеницилин. В больнице его нет, но может быть, есть в госпитале. На другой день я туда пошла, к самому главному врачу. Ему тогда было 35 лет, он отец того Семена, мужа Натальи, что приходит ко мне. Смотрю, сидит такой важный, насупленный, курит. На нем одет китель с погонами. А как начал со мной говорить, улыбаться начал. Я тогда еще была красивая. Говорит мне, что ничем помочь не может. Лекарство строго подотчетно. Старшим офицерам, раненым на фронте, и тем не хватает. Я вижу, что я понравилась ему очень. Он был тогда холостой. Пришла опять к тебе, а ты в постели лежишь, слабенький. Говоришь мне: "Мама, мама..." и волосики у тебя на головке все слиплись.
Старушка заплакала, зашмыгала носом и, вытирая слезы платком, сказала:
- На другое утро я испекла несколько пирогов и после работы пошла снова к нему. Он пироги не взял, лишь улыбнулся и сказал, что он ко мне придет в гости. Пришел. И я с ним, Сережа, переспала. Пеницилину он дал. Такие острые стеклянные ампулы. Десять штук. В них налито что-то прозрачное. Стали делать тебе уколы. Я ждала, что вот-вот
начнет помогать. Но - нет. Один раз в коридоре слышу - врачи разговаривают в своей комнате, говорят: "Слишком поздно, он не выживет".
Когда я это услыхала, то побежала к тебе и начала тебя целовать, целовать как безумная. А потом отодвинулась, подумала, что у меня, наверно, сильно пахнет от кофточки табаком, я вся от него табаком пропахла. Ты такой беспомощный был, Сережа, только ручкой пошевелил.
В ноябре мы тебя похоронили. Семен, его тоже Семеном звали, неделю ко мне не показывался, а потом пришел, так я его чуть не убила - кинула в него топором. Он больше не приходил.
Старушка прервала свой рассказ и потупившись на свои руки, сложенные на колени, молчала. Потом произнесла:
- Скоро я узнала, что я беременна от него. И так мне и этот Семен и его ребенок были противны, что я и выразить не могу. На втором месяце я натопила баню, выпила три стопки водки без закуски и села в бане в бак с горячей водой. Посидела в нем и у меня произошел выкидыш. Я сама тогда еле выползла через порог в предбанник и чуть не умерла. Ребенка я тайком закопала в саду под кустом. И вот теперь она ко мне ходит, говорит, что она моя дочка и все меня к себе зовет и зовет...
***
Через год Петровна умирала от рака. Живот у нее раздулся, как у беременной, а руки и ноги похудали так, что видна была каждая косточка. Дважды врач делал ей выкачку жидкости из живота. Каждый раз через иглу, которой протыкали живот, из Петровны вытекало по тазу воды. В третий раз врач приехал по вызову и удивился, что старуха еще жива, однако прокалывать ей живот не стал, сказав, что она больше не выдержит этого.
Петровна прожила еще около месяца. За ней ухаживала Наталья. Иногда, чтобы помочь перестелить постель, приходил Семен. Когда Петровне делалось лучше, она выпрастывала свою руку из-под одеяла и придвигала репродуктор ближе к себе. Один раз она попросила Наталью, чтобы та положила этот репродуктор к ней в гроб. Отойдя на кухню, Наталья только покачала головой: "Совсем с ума сошла тетка: собралась на том свете радио слушать".
В декабре Петровны не стало. Еще спустя полгода могилу Петровны вскрыли и ей на гроб поставили другой маленький гробик - у Натальи родилась пятимесячная девочка и не выжила.
- Вот, пришла к тебе, тетя Люда, внучка. Береги ее и ухаживай за ней,сказала Наталья.
Перед тем, как начали забрасывать яму, она велела Семену положить в нее репродуктор - пусть слушают.
