Стюардесса засмеялась, но вдруг вздрогнула, побледнела и прижала руку к сердцу.
- Что с вами?
- Вы разве не заметили, мы еще подняли потолок.
- Ну и что же?
- Я плохо переношу высоту.
- Выходит, не я один в обиде на свою профессию?
- Я стюардесса поневоле. До этого работала в книгохранилище.
- Библиотекарем?
- Не совсем. Младшим научным сотрудником. Я окончила библиотечный институт.
- А я-то думал, что библиотечные работники по самой своей природе любят оседлость.
- Я тоже так думала...
Разговаривая, стюардесса присела на ручку кресла, "Агасфер" выразительно поглядывал на ее стройную ногу, ловя обрывки разговора.
- Ольга Иванна! - позвал он. Стюардесса подошла.
- Я все пытаюсь вспомнить, где я вас видел. Вы отдыхали в прошлом году в Гагре?
- Нет, я там никогда не была.
- Странно... Хотите работать на реактивных или турбовинтовых?
Стюардесса пожала худыми плечами.
- Я серьезно спрашиваю.
- А вам это зачем?
- Просто я добрый человек. Точнее: добрый человек со связями.
- Не хочу.
- Почему?
- Мне нравится эта трасса
- Захудалая, как минувший век! Странное пристрастие.
- Не такое уж странное... - тряхнула головой стюардесса.
- Ей-богу, я вас где-то видел!.. Мне знакомо это изящное движение, каким вы откидываете со лба волосы.
- Знаете что, - решительно сказала стюардесса, - не тратьте даром силы.
- Я это от многих слышал... поначалу, - томно сказал Агасфер. Запишите мой телефон.
- Хотите холодного боржома?
- Ольга Ивановна! - позвал стюардессу охотник. Стюардесса сразу отошла от назойливого пассажира.
- Мне ничего не нужно. Я думал, что вы хотите избавиться от этого... Агасфера.
Она улыбнулась своей долгой улыбкой
- Я его тоже так про себя назвала Удивительные брови, словно козырек над глазами... А в остальном - ничего оригинального, - она вздохнула, непременный персонаж каждого рейса
- Ольга Ивановна, почему вы переменили профессию?
- Спросите о чем-нибудь полегче.
- Заработок?
- Да, - ответила она почти надменно. - Я получаю здесь на двадцать рублей больше.
- Простите... - смущенно пробормотал охотник, ему показалось, что он обидел девушку.
Снова самолет, вздрогнув, полез вверх, и снова стюардесса болезненно отозвалась на изменение высоты. Охотник глянул в окошко. Там была ясная, холодная пустота, а внизу, под самолетом, будто застывшая лава, изборожденная суровыми морщинами. Даже не верилось, что это облака.
- Высоко же мы забрались, - заметил охотник. Стюардесса кивнула, ее бледное лицо пошло в проголубь.
- Ольга Иванна!.. Товарищ стюардесса!.. - зовут ее. - Почему до сих пор нет посадки?
Стюардесса кинула взгляд на ручные часы, поднесла их к уху, затем с беспокойством спросила охотника:
- Сколько на ваших?
- Четверть второго.
- Мы опаздываем!.. - и стюардесса бросилась в рубку. Вернулась она огорченная.
- Товарищи пассажиры, - потухшим голосом начала стюардесса, - из-за сильного встречного ветра самолет опаздывает...
- Где начинается авиация, кончается порядок! - крикнул восточный человек.
- Минутку внимания! Мы нагоним за счет сокращения стоянки.
И враз забурлили малые страсти, как будто пассажиры только и ждали какой-то несладицы, чтобы раскрепостить худшее в себе.
- Товарищ бортпроводница, дайте мне воды!.. Почему вы не даете мне воды? - раздраженно кричала беременная женщина
Стюардесса принесла ей воду.
- Боржом?.. Нет, я хочу фруктовую... Постойте, куда вы? Ладно, давайте боржом.
- Откройте вентилятор: дышать нечем! - потребовал старичок, похожий на врача
- Закройте вентилятор: собачий холод! - тут же закричал его сосед, восточный человек.
Стюардесса поворачивает трубку вентилятора так, чтобы свежая струя воздуха шла в лицо одному, не затрагивая другого.
- Боржому!..
- Вам открыть?
- Почему такой холодный?..
- Боржому!..
- Вам открыть?..
- Почему такой теплый?..
- Дайте лимон... Скорее!..
- Нарезать?..
- Пудру!..
- К сожалению, сахарной пудры у нас нет... Кисленький лучше помогает.
- Не учите...
- Я не учу, просто советую... Ах, вам под коньяк, простите...
- Ольга Иванна! - это крикнул Агасфер.
- Иду!.. Что желаете?
- Немного вашего тепла, - на фоне общего распада Агасфер решил возобновить свои притязания.
- Вам холодно? Я закрою вентилятор.
- Не надо. Мне просто грустно.
- Могу предложить вам "Крокодил", "Перец", "Вожик". Агасфер безнадежно махнул рукой.
- Ольга Иванна, вас не дозовешься!.. - Иду!.. Иду!..
Но вот пассажиры чуть утихли, и Ольга Ивановна вернулась на свое старое место, возле охотника.
- По-моему, самое трудное в вашем деле - не утратить веру в человечество, - заметил охотник.
Она слабо усмехнулась.
- Обычная история. Это опоздание виновато. Люди как-то рассчитывают свои силы, а потом пугаются, что их не хватит...
Она достала толстую книгу и погрузилась в чтение.
- Ольга Ивановна, зачем все-таки вы стали бортпроводницей?
- Я почему-то была уверена, что вы снова спросите...
- Так зачем же все-таки?..
- Отвечать обязательно? Охотник пожал плечами.
- Тут нет ничего такого...
Из рубки появился второй пилот в накинутой на плечи щеголеватой кожаной курточке со множеством блестящих молний.
- Олюшка, Володя уже отбил десять минут!.. Она сжала худые пальцы.
- Ох, мальчики, постарайтесь!..
- Ты же знаешь Володю!.. Да ведь много не выжмешь... это не ИЛ-18!
У штурвала - командир воздушного корабля Володя, его молодое, по-чкаловски крепкое, челюстное лицо напряжено, он выжимает из самолета предельные мощности.
В рубку заходит Ольга Ивановна, раскрывает сумочку и смотрит в зеркальце.
- Я очень плохо выгляжу? - спрашивает она бортмеханика
Тот серьезно и внимательно разглядывает ее.
- Не Брижит Бардо, конечно, но... я бы гордился такой девочкой.
Ольга Ивановна достает пудреницу, дует на пуховку, но вдруг, словно отчаявшись, прячет пуховку в пудреницу, а пудреницу в сумку.
- Какая разница... - говорит подавленно.
Она выходит из рубки и смотрит в иллюминатор. Самолет значительно снизился, отчетливо видно, как по земле стремительно бежит его маленькая тень.
- Олюшка, Володя отбил еще шесть минут!.. - радостно говорит ей второй пилот.
И сразу земля стала торчком за иллюминатором, самолет пошел на посадку.
Ольга Ивановна снова обносит пассажиров леденцами. Стрелка на приборе высоты быстро приближается к нулю.
И вот уже коснулись колеса асфальтовой ленты, и самолет побежал к жалкому домику аэропорта, одиноко торчащему с краю летного поля. Взревели и стихли моторы.
- Граждане пассажиры, стоянка пятнадцать минут!.. - объявила Ольга Ивановна. - Прошу не торопиться, выходить по одному.
Прибежал второй пилот.
- Олюшка, ступай, мы последим за порядком.
- Мне еще почту надо принять.
- Не беспокойся, я сам приму, - сказал Володя, командир корабля.
Охотник, с безотчетной симпатией следивший за бортпроводницей, на какое-то время потерял ее в суете посадки, а когда вновь увидел, то поразился странной, необъяснимой перемене в облике девушки. Как будто ничего не изменилось: на ней был то же светлый пыльник, та же пилотка на желтых волосах, та же сумка висела через плечо. Но что-то возникло в ней новое: легкое, окрыленное, словно все ее дремлющее существо проснулось, вспыхнуло, загорелось для единственной, неповторимой жизни. Она прижимала к плоской груди небольшой сверток, казалось, что это дань, которую надо уплатить, чтобы перешагнуть порог в неведомое. Ольга Ивановна принадлежала сейчас не повседневности, где старые самолеты, придирчивые пассажиры, потрепанные журналы, бутылки с боржомом и фруктовой водой, а тайне, чуду.
Выйдя следом за другими из самолета, охотник увидел и того, кто был источником этого чуда: невысокий, коренастый паренек в потертой кожаной куртке, давно не стриженный - темные волосы колечками завивались на загорелой шее, - кинулся навстречу Ольге Ивановне; он хотел обнять ее, но застеснялся, они обменялись долгим, крепким рукопожатием и, держась за руки, отошли к скамейке возле домика аэровокзала.
На углу домика красовалась заманчивая надпись: "Буфет", и пассажиры дружно поплелись туда, мимо скамейки, приютившей пару.
Ольга Ивановна передала своему другу небольшой сверток. Он развернул его, весело рассмеялся, обнажая белые, ровные зубы, стал вынимать и бросать назад в кулечек маленькие темно-красные болгарские помидоры, бледные благородные парниковые огурцы. А затем Ольга Ивановна вынула из сумочки какую-то брошюру, и паренек сразу забыл о помидорах и огурцах. Ольга Ивановна что-то сказала и закрыла брошюру своими тонкими, длинными пальцами. Парень в куртке снова засмеялся, попросил прощения и стал спрашивать о чем-то Ольгу Ивановну. Она отвечала, откидывая знакомым движением прядку волос, и лицо у нее было прекрасным и значительным, каким бывает человеческое лицо в редкие, драгоценные минуты полного бытия.
