Описания природы художественны; Вы настоящий пейзажист. Только частое уподобление человеку (антропоморфизм), когда море дышит, небо глядит, степь нежится, природа шепчет, говорит, грустит и т. п. — такие уподобления делают описания несколько однотонными, иногда слащавыми, иногда неясными; красочность и выразительность в описаниях природы достигаются только простотой, такими простыми фразами, как «зашло солнце», «стало темно», «пошел дождь» и т. д. — и эта простота свойственна Вам в сильной степени, как редко кому из беллетристов.
Первая книжка обновленной «Жизни» мне не понравилась*. Это что-то несерьезное. Рассказ Чирикова наивен и фальшив, рассказ Вересаева — это грубая подделка под что-то, немножко под Вашего супруга Орлова*, грубая и тоже наивная. На таких рассказах далеко не уедешь. В Вашем «Кирилке» всё портит фигура земского начальника, общий тон выдержан хорошо. Не изображайте никогда земских начальников. Нет ничего легче, как изображать несимпатичное начальство, читатель любит это, но это самый неприятный, самый бездарный читатель. К фигурам новейшей формации, как земский начальник, я питаю такое же отвращение, как к «флирту», — и потому, быть может, я не прав. Но я живу в деревне, я знаком со всеми земскими начальниками своего и соседних* уездов, знаком давно и нахожу, что их фигуры и их деятельность совсем нетипичны, вовсе неинтересны — и в этом, мне кажется, я прав.
Теперь о бродяжестве*. Это, т. е. бродяжество, очень хорошая, заманчивая штука, но с годами как-то тяжелеешь, присасываешься к месту. А литературная профессия сама по себе засасывает. За неудачами и разочарованиями быстро проходит время, не видишь настоящей жизни, и прошлое, когда я был так свободен, кажется уже не моим, а чьим-то чужим.
Принесли почту, надо читать письма и газеты. Будьте здоровы и счастливы. Спасибо Вам за письма, за то, что благодаря Вам наша переписка так легко вошла в колею.
Крепко жму руку.
Ваш А. Чехов.
Веселитской Л. И., 4 января 1899*
2559. Л. И. ВЕСЕЛИТСКОЙ (В. МИКУЛИЧ)
4 января 1899 г. Ялта.
4 янв.
Многоуважаемая Лидия Ивановна, большое Вам спасибо за письмо и поздравление, а главное за память и внимание. Я тоже поздравляю Вас с Новым годом и от души желаю, чтобы этот год был одним из самых счастливых в Вашей жизни.
Вчера я получил от Михаила Осиповича письмо*. Он пишет, что Вы обтираете Яшу водой в 27°. Надо не обтирать, а обливать. Своим больным я никогда не даю дегтя внутрь, и если бы Яша* был моим пациентом, то я прежде всего посадил бы его на рыбий жир; из лекарств не давал бы ничего, кроме разве мышьяка.
Ялта показалась Вам грязной и противной*. Но ведь и Алупка тоже грязна и едва ли не грязней. В Ялте прекрасная канализация, хорошая вода, и если бы для людей со средним достатком были устроены здесь удобные квартиры, то это было бы самое здоровое место в России, по крайней мере, для грудных больных. Я знаю многих чахоточных, которые выздоровели оттого, что жили в Ялте. Этот город, который я знаю уже давно, более 10 лет, оставил во мне немало дурных воспоминаний, но я эскулап, я должен быть объективен и судить по справедливости. Ялта лучше Ниццы, несравненно чище ее. Но русские курорты бедны и потому скучны, ужасно скучны, скучнее даже, чем поездка на кумыс. Льву Толстому понравилось на кумысе*, потому что он был здоров, молод и счастлив; я по целым месяцам живал в степи и любил степь, и теперь в воспоминаниях она представляется мне очаровательной. Но если послать в степь больного интеллигента и заставить его жить там при обыкновенных условиях, с постоянными мыслями о болезни, столе, письмах, газетах, развлечениях, то он ничего не будет испытывать, кроме злобы, и вернется домой со злобой.
У меня нет Вашего адреса, посылаю письмо Михаилу Осиповичу для передачи Вам. Яше шлю привет, поздравление с Новым годом и пожелания, чтобы он был здоров и весел. Благодарю его за милую приписку.
Можете себе представить, я еще не читал Вашей «Черемухи»*. Отчего Вы пишете так мало? Или отчего печатаетесь так редко? И отчего Вы не издадите Ваших повестей в одном томике? Видите, всё отчего да отчего… Так и мне постоянно пишут: отчего? А бог его знает, отчего.
Преданный А. Чехов.
Тараховскому А. Б., 4 января 1899*
2560. А. Б. ТАРАХОВСКОМУ
4 января 1899 г. Ялта.
Многоуважаемый Абрам Борисович, визитные карточки у меня все вышли*. Вместо карточки шлю Вам это письмо с искренним пожеланием, чтобы 1899 год был одним из самых счастливых в Вашей жизни.
А. Чехов.
Ялта.
На обороте:
Таганрог. Его высокоблагородию Абраму Борисовичу Тараховскому.
Чехову И. П., 4 января 1899*
2561. И. П. ЧЕХОВУ
4 января 1899 г. Ялта.
Милый Иван, когда будешь посылать визитные карточки, то прибавь полдюжины манжет бумажных.
В тот день, когда ты уехал*, вечером поднялся ветер, пошел дождь; вчера весь день дул свирепый ветер, шли дождь и снег вместе, сегодня опять тихо и ясно.
Твои поклоны передал. Надеюсь, что и ты не забыл поклониться Соне и Володе* и поздравить их от меня с Новым годом. Альтшуллер просил тебя навести справки насчет доски. А pince-nez-то я забыл тебе дать! Ну ничего, пришлю при оказии.
Будь здоров. Сегодня пойду в Аутку на постройку, уже делают фундамент.
Твой Antonio.
4 янв.
Если Маша еще не получила денег из книжного магазина*, то устрой так, чтобы она получила. Сытину скажи в телефон, чтобы он продолжал высылать газету и в 1899 г. в Ялту*.
На обороте:
Москва. Ивану Павловичу Чехову.
Н. Басманная, д. Крестовоздвиженского.
Васильевой О. Р., 5 января 1899*
2562. О. Р. ВАСИЛЬЕВОЙ
5 января 1899 г. Ялта.
Поступайте, как хотите; но ведь если не будет «Человека в футляре»*, то будет неясно, кто говорит и почему. Пожалуйста, никогда не извиняйтесь за беспокойство. Ваши письма и Ваше внимание к моим произведениям не доставляют мне ничего, кроме удовольствия. Одно только нехорошо: в своих письмах Вы не выставляете полного адреса, не пишете, как Вас по отчеству.
Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и прошу поклониться Вашей сестре* и передать ей мое поздравление.
Искренно Вас уважающий А. Чехов.
5 янв.
На обороте:
Москва, Тверская, мебл. комн. «Лувр».
Ее высокоблагородию Г-же Ольге Васильевой.
Мизиновой Л. С., 5 января 1899*
2563. Л. С. МИЗИНОВОЙ
5 января 1899 г. Ялта.
И я тоже давно бы уже поздравил Вас с Новым годом, если бы Вы отвечали на мои письма, т. е. если бы я знал, что мои письма для Вас чего-нибудь стоят. Вы говорите, что я не отвечаю на Ваши письма, но это неправда, я по Вашему тону чувствую, что мое письмо (последнее) дошло до Вас как раз вовремя*.
Как бы ни было, всё-таки поздравляю Вас и желаю Вам счастья.
А. Чехов.
Тихонову В. А., 5 января 1899*
2564. В. А. ТИХОНОВУ
5 января 1899 г. Ялта.
5 янв.
Здравствуйте, милый Владимир Алексеевич! Поздравляю Вас с Новым годом, с новым счастьем и желаю Вам здоровья, славы, выигрышных билетов и полного удовольствия в жизни. Благодарю сердечно за письмо и за книжку*. И я тоже частенько вспоминаю о Вас, вспоминаю, как мы вместе служили в одной дивизии*, как в ночь под Крещение мы вместе бродили по Петербургу и потом на другой день Вас. Ив. Немирович-Данченко рассказывал, будто Вы в Исаакиевском соборе, стоя на коленях, били себя по груди и восклицали: «Господи, прости меня, грешного!» Помните Вы эту ночь?* Это было под 6-е января, сегодня годовщина, и я спешу поздравить Вас и выразить искреннее сожаление, что я не с Вами и что мы не можем опять побродить до утра, как тогда.
Вы когда-то уверяли, что у Вас истерия. А теперь? Здоровы ли? Как чувствуете себя?
Мое здоровье порядочно, но в Москву и в Петербург меня не пускают; говорят, что бацилла не выносит столичного духа. Между тем мне ужасно хочется в столицу, ужасно! Я здесь соскучился, стал обывателем и, по-видимому, уже близок к тому, чтобы сойтись с рябой бабой*, которая бы меня в будни била, а в праздники жалела. Нашему брату не следует жить в провинции. Я еще допускаю Павловск — это аристократический город (я подозреваю, что Вы избрали его для жизни именно поэтому), город государственных мужей, Ялта же мало чем отличается от Ельца или Кременчуга; тут даже бациллы спят.
