ее как раз обожаю! И именно поэтому я решилась на революцию! Ты думаешь, я не боюсь, ты забыла, что сделали с декабристами? Да я подвиг, может, совершаю, ясно?
– Прости, просто я думала, мы друзья! – сказала Лиза, робко, опустив глаза, каким-то извиняющимся тоном.
– Лиз, забей, я пошутила; разумеется, мы друзья, я очень рада, что ты наконец-то поняла это! Просто я искренне люблю свою Родину, я хочу видеть ее самой-самой, а меня обвиняют чуть ли не в преступлениях! Это больно, очень больно. Я принадлежу к одной из лучших фамилий России, я отличница, у меня десятки поклонников, красивая внешность, добрые родители – я могла бы жить припеваючи и не думать о других. И не подвергать свою жизнь риску! Я никогда не рисковала, теперь же я рискую всем. Мне даже страшно думать, что они со мной сделают, если все провалиться. Просто однажды все изменилось – я узнала, как живут обычные россияне многие и поняла, что не могу не действовать. Я даже знаю, что так будет, потому что....
– Ань, все это, конечно, шокирует; ты, возможно, права, но зачем там рисковать? Я боюсь за тебя… – сказала Лиза, волнуясь.
– Кто не рискует, тот не пьет шампанское! Я пила, а, значит, должна и рисковать! Несмотря ни на что. Ладно, довольно о грустном. Поедем в Москву, разгонять тоску! У меня есть один очень хороший друг, я уверена, он тебе понравиться!
– Сколько ему лет? Кто он?
– Хватит вопросов, поехали!
И Анна взяла за руку Лизу и потащила ее в холл: "Через пять минут, мы едем за покупками! "
– Какими? – опешила девушка.
– А ты, что, собираешься ехать в лучшие места Москвы в этом?
– Но я же Ваша работница…
– Ты моя подруга! И только попробуй сказать в Москве, что ты крепостная! Меня же подставишь!
– Ну, ты даешь!
– А, что всю жизнь нелюдем быть? Уж прости, конечно!
Ответ был очевиден. И молодую крепостную ждали Останкино, Мосфильм и другие не самые простые места.
***
В 8 часов вечера 16 июня 2011 года они приземлились в аэропорту столицы России.
– Это невероятно, – сказала восхищенно Лиза.
– А я совсем не помню первый свой полет на самолете. Единственное, что радует в перелетах – это то, что быстро. Время – самое дорогое, что у нас есть, последнее время я очень ценю его.
Они сели в роскошный Мерседес, и автомобиль понесся к Останкино.
Вскоре наши путники были уже в коридорах главной телестудии страны.
– Это самый лучший день моей жизни! – воскликнула Лиза.
– Еще ничего не было, а ты так рада! Сейчас я тебя познакомлю с ним.
И тут появился он.
– Анют! Какая встреча! Что же ты не предупредила! – приветствовал девушку какой-то мужчина лет 35, увидев ее.
– Саша! Я тоже очень рада тебя видеть!
Он поцеловал ее в щечку.
– Знакомься, Лиза – моя замечательная подруга, еще с детства!
Лиза смущенно улыбнулась, Саша протянул ей руку:
– Саша. Приятно познакомиться.
Лиза не знала, что ответить.
– Скажи, "взаимно" – подсказала Анна шепотом.
– Лиза. Взаимно, – ответила она.
"М-да, – думала Анна, – я не предусмотрела совсем, что она не привыкла к такому обществу. Впрочем, Саше можно будет сказать правду, он все правильно поймет. Он вообще самый лучший".
– Саш, ты не занят сейчас? – спросила Анна у Саши.
– Не-а. Может, в кафе? – предложил парень.
– Саш, Лиза впервые в Останкино, может, проведешь вначале небольшую экскурсию?
– Ах, тогда, да, конечно! А чем Вы занимаетесь, Лиз?
– Можно на "ты".
– И меня на "ты".
– Саш, Лиза временно не работает, у нее небольшие трудности, – ответила за Лизу Анна.
– Прости, Лиз, я не знал, – смутился Саша.
– Да ничего страшного, – ответила та.
Анна облегченно вздохнула: «Господи, неужели он поверил? Я сама даже не поняла, что такое имела в виду».
Гуляя по коридорам и студиям Останкино, вся компания прибывала в отличном расположении духа. Поздно вечером молодые люди направились домой к Саше. Это была большая квартира в старинном доме в центре столицы. Переполненная новыми впечатлениями и эмоциями, уставшая, но счастливая, Лиза вскоре удалилась ко сну. Пожалуй, это был самый яркий день в ее жизни. Она еще не знала, что все только начинается. Саша и Аня долго сидели в гостиной.
– Лиза – какая-то очень простая, наивная, даже немного смешная… Вы давно общаетесь? – спросил Саша.
– Честно? – спросила Аня.
– Хотелось бы, ты же знаешь, я никому не скажу. Впрочем, я не настаиваю, Анют, – ответил Саша.
– Отчего ж, мы всегда были с друг другом предельно откровенны. Ей 25 и она впервые посетила другой город, она тоже из Питера, – начала Аня.
– То есть? – удивился Саша.
– Она… она у нас работает в доме, уже много лет; я ее действительно знаю с самого детства, она очень добрый и отзывчивый человек… с непростой судьбой, к сожалению.
– А кем она работает у вас? А что случилось у нее? Может, я могу ей чем-то помочь?
– Нет, Саш, мы не можем ей помочь, равно как и другим крепостным России. Как бы прискорбно это не звучало, Саш, – она вздохнула.
– Она крепостная?…Но она же одета и вообще… Как? Или я что-то неправильно понял? – терял дар речи Саша.
– Да, она крепостная. Разумеется, я ее приодела и все такое, прежде чем вывести в свет. А ум, кое-какие манеры – это все из прошлой жизни. Ее отец был купцом, не очень богатым, конечно, но все же; в детстве она получала даже образование, так что читать, писать умеет. Когда ей было 12, ее отец умер, семья значительно беднела, через год мать вышла замуж за одного из наших крепостных; вот так. Потом уже мой отец, человек, надо сказать, гораздо более прогрессивный, чем хочет казаться; он малость способствовал тому, чтобы и люди были образованные; 21 век как никак, сам понимаешь. Так что она даже школу почти полностью окончила.
– Отец знает?
– Что я ее сюда притащила?
– Да, – пояснил Саша.
– Нет, конечно. Точнее, он думает, что она по делам для дома сюда уехала; а я сама по себе уехала, ну, к тебе в гости. Ну, и вообще – в Москву разгонять тоску.
– Ты молодец, Анют! Если бы нас услышали!
– Я часто пересекаюсь с императором, просто ему не понять. Или не хочет понять, боится.
– А ты пробовала говорила с ним об этом?
– Конечно. И о Конституции, и о демократии – да обо всем.
– А он что?
– То же самое, что и 200 лет назад – только его предки. Я уже год назад поняла, что
