звезда поистрепалась, но это только придавало ценности находке. Мальчишка немедленно её примерил и сразу же утонул в ней. Да, на улице в такой не покрасуешься. Но, всё равно ― пацаны умрут от зависти.
Небольшой порыв ветра качнул покосившуюся дверь чердака и закружил в беспорядочных завихрениях пылинки, блестящие в пучке дневного света. Лёгкое дуновение донеслось и до того места около трубы, где сидел Колька. От поднявшейся пыли он чихнул, но даже не заметил этого. Всё его внимание было обращено к содержимому сундучка.
Ниже, под будёновкой, лежал какой-то свёрток. Предвкушая ещё более ценную находку, кладоискатель, с почти остановившемся дыханием, развернул его. Под старой газетой оказалась ситцевая тряпка. Так заворачивают только что-то очень ценное. После того как он снял второй слой обёртки, в его руках оказался аккуратно свёрнутый, большой кусок пожелтевшей, когда-то белой, ткани. «Может, в него тоже что-то завёрнуто»? ― подумал юный следопыт. Понимая, что это маловероятно, он стал осторожно разворачивать ткань. Не развернув даже половины, понял ― это платье. Конечно, оно было очень красивое, но это ему было совсем неинтересно. Находка была завёрнута обратно в ситец, потом в газету, и отложена в сторону.
Ниже лежала целая россыпь разных вещей. Здесь была какая-то странная тряпичная кукла, тяжёлый бронзовый подсвечник, несколько ёлочных игрушек из папье-маше и ещё какие-то безделушки, о назначении которых Колька даже не догадывался. Его внимание привлёк портсигар. «Наверняка серебряный» ― застучало в голове. На этот раз его ожидания оправдались. Не мог быть сделан из какого-то неблагородного металла портсигар, на котором красовалась надпись: «Купцу второй гильдии В. Н. Лапшину от купечества города Саратова, в знак признания заслуг перед обществом». Буквы были очень красивые ― изящно изогнутые и с множеством завитушек. Бросались в глаза «ѣ» и «і». «Тётя Аня тоже Лапшина» ― вдруг вспомнил мальчик. Она была какой-то дальней родственницей и жила вместе со всеми в этом доме. Старшие называли её просто тётей, а вслед за ними так стали говорить и самые младшие, которым она приходилась скольки-то там-юродной бабушкой.
Исследования продолжались. На очереди была резная деревянная шкатулка, сделанная в форме табакерки. Вот где хранились настоящие сокровища! Это были монеты довоенной и дореволюционной чеканки. Главную ценность представляли первые советские серебряные полтинники. Их там было штук десять. Но больше внимания мальчишки привлекли три значка, которые лежали среди монет. Первым значком была звёздочка. Это была, очевидно, обычная красноармейская звезда, которую носили на будёновках. Необыкновенным в ней было то, что вместо серпа и молота, на ней были молот и плуг. Вторым значком тоже была кокарда. Но уже офицерская, дореволюционная. А может, даже белогвардейская. Откуда она взялась, и как сюда попала ― это ещё предстояло выяснить. Таких Колька раньше не видел.
Когда же он взял в руки третий значок, то не поверил собственным глазам. «Это же орден, настоящий царский орден» ― подумал мальчик. Но он ошибся. Значок, действительно, был эффектным. Белый эмалевый ромбик с прикреплёнными к нему позолоченными рельефными атрибутами царской власти ―скипетром, державой и короной. А по краям ромба широкой, тоже позолоченной, старинной вязью: «Царское Владимирское кадетское училище».
Находки кружили голову. Что же ещё скрывает этот сундучок? Вот жестяная коробка с облупившейся краской и выдавленными на ней дольками апельсина. В ней оказались фотографические карточки. По крайней мере, так было написано у них на обороте. В доме, конечно, тоже хранилось много фотографий. Колька иногда их рассматривал и знал всех близких и дальних родственников, которые были там изображены. Но этих людей он видел впервые. Священники в длинных чёрных рясах с массивными крестами на шее, царские офицеры с аксельбантами и шашками, красивые дамы в старинных платьях, ещё какие-то военные в шапках-ушанках и с кубиками в петлицах. Кто все эти люди, и почему их фотографии хранятся на чердаке? Вопросов было много.
Солнце уже коснулось горизонта и окрасило спартанское убранство чердака в кроваво-красный цвет. Подросток, в постоянно падающей на глаза старой будёновке, стоял на коленях перед найденным им сундучком и увлечённо рассматривал свои находки. Он даже не заметил, как на чердак поднялся отец.
– Ты что здесь делаешь? Кто тебе разрешил сюда залезать?
– Пап, смотри, что я нашёл.
Колька протянул отцу шкатулку:
– Смотри, какие ценности.
Мужчина равнодушно покрутил ящичек в руках и вернул его мальчишке.
– Главная ценность не здесь.
– А где?
Отец наклонился к сундучку и достал с самого дна картонную коробку из-под обуви. В своих исследованиях Колька до неё ещё не добрался.
– Вот здесь самое важное. Пойдём вниз. К нам как раз гости пришли, им будет интересно. Жестянку с фотографиями захвати.
Гостями были два папиных брата с жёнами и детьми. Хозяин дома позвал всех в гостиную и выложил находки на стол:
– Посмотрите, что Николай нашёл на чердаке.
Бабушка всплеснула руками:
– Зачем? Зачем ты это принёс?
– Мама, не волнуйся. Теперь уже можно всё это не прятать. Столько лет прошло. Времена сейчас совсем другие.
В наступившей тишине отец торжественно открыл коробку. Это были письма. Пачка цветастых открыток, перевязанная розовой ленточкой. Несколько связок обычных конвертов, рассортированных, очевидно, по адресатам. Одна пачка всего из пяти писем, на которых вместо адреса отправителя стоял синий штамп с чётко видным только одним словом: «ГУЛАГ». И ещё, отдельно, совсем маленькая пачка писем с фронта.
Большая семья сидела за столом. Сидели молча. Прошлое, россыпью писем и фотографий, лежало перед ними и говорило за всех. Старших в основном интересовали письма. Они читали их, многозначительно переглядываясь, передавали друг другу, и лишь иногда звучало: «Помнишь»? Бабушка же ничего не читала. Просто разложив перед собой некоторые из них, написанные карандашом и свёрнутые в треугольники, она перебирала загрубевшими морщинистыми пальцами пожелтевшие конвертики и словно гладила их.
А самый младший рассматривал фотографии более чем полувековой давности и удивлялся, видя своё изображение. Запечатлённый на них его дедушка даже в таком возрасте казался ему серьёзным и взрослым, а юная гимназистка со вздёрнутым носиком и в кокетливой шляпке ну совсем не могла быть его прабабушкой. Машина времени остановила суетливый бег беспощадных лет и смешала все века.
Через много-много лет внуки, сидящего сейчас за столом ещё пока просто Кольки, даже представить себе не смогут, что их строгий дедушка, Николай Алексеевич, директор большого завода, когда-то лазил в чужие сады за яблоками и безбожно прогуливал школу. Однажды они найдут в ящике его стола шкатулку с орденом Красной Звезды, который он получил после путешествия в далёкую южную страну. Откуда им будет знать, что поехал он туда с другими такими же
