глушителем рявкнула машина – Серёжа хотел поставить на свою «чепырку» такой же. Но денег пока не было – в принципе, можно было взять пару дополнительных смен, но Серёжа не хотел напрягаться.
Он ворочался на смятой простыне. Сон всё не шёл. В голове ворочались мысли. Серёже это не нравилось – но выскоблить их ложкой для мороженного (такой круглой, прикольной, Серёжа видел её всего пару раз: в первом классе, когда его отвели в «Баскин Робинс» и в седьмом, когда он позвал туда одноклассницу на свидание) он не мог.
Серёжа вспоминал Дядьвитю. Отца у Серёги не было, мать много работала, поэтому в детстве Серёгу часто оставляли с Дядьвитей – то ли родственником, то ли другом. Дядьвитя был Милиционером – не мусором, а именно Милиционером.
Однажды они ехали на его красной девятке в Токсово – у Дядьвити там была дача – и увидели на обочине сломанный «Москвич»: седой дед ковырялся под капотом, но, похоже, сделать ничего не мог.
Дядьвитя остановился помочь – они провозились почти до полуночи: только когда опустились сизые летние сумерки, «Москвич», наконец, тронулся. Дядьвитя вообще всегда всем помогал – почему, Серёга не понимал до сих пор.
«Все ж люди. Почему бы не помочь-то».
Малой, карябая обивку, забрался на диван, залез на серёжину грудь и, свернувшись калачиком, начал громко мурчать. Серёжа ссаживал его уже три раза, однако котёнок либо начинал пищать, либо карабкался обратно. Так что в этот раз Серёга решил ничего не делать.
«Не задавить, главное»
Под мурчание воспоминания сменились мыслями о котёнке. Серёжа думал, что у него в этом огромном холодном мире никого нет – вот прям вообще. Во всей вселенной – даже если лететь бесконечно долго. Ни мамы, ни папы. Ни брата, ни сестры. Вообще никого. А Серёжа дал ему и еду и тепло. Серёжа дал ему жизнь.
Нет, он не гордился собой – просто Серёга вдруг осознал, что вся жизнь котёнка зависит от него. Ну и как он теперь мог его подвести?
Серёга сидел на белом унитазе, не шевелясь. Он будто бы превратился в статую («мыслитель, ёпт»): щёки горели, голова гудела – после мороза. Прибитый теплом, Серёга вообще двигаться не хотел. Даже телефон не взял. Почему то ему вспомнилась армия.
В армии Серёге нравилось. Ну как нравилось, нормально было. С одной стороны, запар было много – с другой, вообще не было: сказали тащить – Серёга тащит, сказали бежать – Серёга бежит. Ничего не сказали – можно и забить.
Вдруг он услышал писк: наспех подтёрся, нажал на спуск и вылетел из туалета. Котёнок мяукал и полз, опираясь на передние лапки. Задние не шевелились. Длинная шёрстка на них намокла – котёнок оставлял за собой на светлом паркете бледно красный след.
Первый раз котёнок опислался сегодня утром: Серёга сначала подумал, что Малой вредничает, и даже хотел прикрикнуть на него. Но потом понял, что котёнок просто не может встать.
Собрался, повёз к ветеринару. Виталик – они вместе служили под Гатчиной, вместе же и работали – не смог выйти на смену, хотя всегда уверял, что «ради брата всё сделаю».
«Извини, братан, сегодня вообще никак»
Начальник нехотя согласился дать Серёге ещё один выходной:
«Ещё раз повторится – и ты уволен»
Врач сказал, что это что-то с почками и это навсегда. Дойти до лотка Малой теперь не сможет – каждый раз придётся носить его на руках. И каждый день придётся давать ему таблетку.
«Усыпите – он же не породистый»
Серёжа обтёр котёнка влажными салфетками и усадил в большую красную лежанку. Лежанка была слишком большой для котёнка, но меньше не было. К тому же она была очень мягкой и крутой – Серёга был уверен, что она обязательно понравится Малому.
Котёнок дрожал и не мигая смотрел на Серёгу, будто бы ожидая приговора. Серёга вновь онемел, превратившись в статую, не то от тепла, не то от мыслей… Хотя, на самом деле, думать Серёга не любил – да и не о чём тут было думать:
– Не дрейфь, Малой, – голос Серёги предательски дрогнул, да и вообще реплика получилось сиплой. И уже твёрже добавил:
– Своих не бросаем.
Серёге пришлось взять отпуск. Вообще он хотел сделать это летом и поехать на чепырке в Краснодар («если с Ветой – вообще заебись»). Но, в принципе, не очень расстроился – летом не так много работы, можно не напрягаться, да и гемора с этим путешествием… А сейчас можно было расслабиться: весь день пить пиво и смотреть сериалы с Малым. Вообще, конечно, нужно было придумать, кто будет присматривать за котёнком, когда отпуск кончится – Виталик опять отказался:
«Не, брат, у меня на котов аллергия»
Но Серёга обязательно что-нибудь придумает – когда время придёт. Сейчас они лежали и смотрели сериал про какую-то тёлку из семейки Адамсов. Тёлка была нормальная, так что Серёге было нормально. Малой лежал у Серёги на животе – от котёнка немного пахло мочой и, по-хорошему, его нужно было помыть, но сейчас он мурчал и спал, поэтому Серёга подумал, что и так нормально.
Малому надо было дать таблетку, но он спал, да и Серёга лежал, поэтому он решил забить. Серёга и раньше забивал: на заказы, на обещания и даже иногда проёбывался – но ничего страшного не происходило. Ну не дал таблетку и не дал, че уж. Завтра даст.
На разбитом экране серёгиного «Айфона» была фотография больших белых сисек с розовыми, расплывшимися сосками. Телефон дрожал – второй рукой Серёга дрочил, сидя на унитазе. После долгих уговоров, Вета наконец-то прислала нюдесы. Из-за двери раздался писк.
«Щас, блять, щас» – раздражённо подумал Серёга.
Сиськи, кончено, были стрёмные, но Серёга так долго уламывал Вету, что грех было не воспользоваться возможностью. Котёнок продолжал пищать – это дико отвлекало Серёгу.
Через пять минут он кончил: спустил в унитаз липкую туалетную бумагу и вышел из туалета. В комнате было тихо. Серёгу пронзила ледяная игла:
«Малой»
Он бросил взгляд на лежанку. Котёнок лежал на животе в блёкло-красной луже прямо рядом с лотком: видимо, он пытался самостоятельно залезть в лоток, но не смог.
В голове молнией вспыхнула
