как-то, когда Петр Алексеич воевал шведа, наш герой забрел в кабак на Селезневских прудах, сильно выпил, и ему приглянулась одна девица, вся в шелках и туманах. И к ней кадрился какой-то малый. Тоже сильно пьяный. А девица говорила «нет-нет-нет». А тот стал ее хватать, а она – «нет-нет-нет». И, напротив, стала улыбаться нашему герою. А тот… И завязалась кровавая битва. И в кабацкой пьяной драке будущий Сидров Козел засадил сопернику под сердце финский нож. А тот оказался рулевым корвета «Вещий Олег». И тогда Аглай Трофимыч по библейскому принципу «око за око, рулевой за рулевого» и забрал Сидорова Козла рулевым на корвет. А перед отплытием в дальние страны Сидоров Козел женился на девице в шелках и туманах, которую звали Еленой.
И он много лет плавал на «Вещем Олеге» рулевым. И это дело знал досконально. Не было случая, чтобы корвет плыл в Индию, а приплыл бы в Америку. Не было такого. А так – где он только не плавал и не был. В Египте бананы ел, пил кофе на Мартинике, курил в Стамбуле злые табаки. Но в любом порту, в любой заморской гавани он по дому тосковал. По дому № 42 на Селезневской улице, где его из плавания ждала эта вот жена Елена. Но вот что было: она по старой привычке, дыша и туманами, ходила в кабак на Селезневской улице. Так очень часто бывает у жен моряков дальних и средних плаваний. Грек из Одессы, еврей из Варшавы, юный корнет, седой генерал и прочий разночинный люд… Об сих ее походах рулевому докладывали соседи, друзья, прочие доброжелатели – да и сама виновница в моменты глубокого раскаяния. Тем не менее наш герой не проявлял милосердия и драл ее как сидорову козу. Она плакала от боли, а он – оттого, что причинил ей боль. И соседи, друзья, прочие доброжелатели женского пола, качая головами, говорили по этому поводу: «Любит!».
И слова эти – «сидорова коза» – к ней прилипли и стали родным именем. И таким образом и его стали звать Сидоровым Козлом. И детей их тоже стали бы звать Сидоровыми Козлами. Но детей у них не было. Впрочем, возможно, у Сидорова Козла дети где-то и были, все-таки дальние и средние плавания, но мне об этом ничего доподлинно неизвестно.
И корвет «Вещий Олег» от берега отвалил, и вовсю наяривает по Харони в сторону востока, и уже миновал черкизовские, щелковские земли и вырвался на просторы Замкадья в районе впадения в нее мазутного притока, исходящего из холдинга «Бигшиномонтаж».
Ну а теперь, милостивые государи мои, настало время представить вашему вниманию еще одного члена экипажа славного корвета «Вещий Олег».
Этот второй был законченным пидарасом. И абсолютно не важно, что он ни разу в жизни не разговелся мальчиком. Кого это колышет. Каждый русский человек, глянув на него, без сомнения сплюнул бы в его сторону: «Ну, пидор!» И это имя для местного человечества приняло уже исключительно всеобщий характер. И ни в каких других человечествах больше не водилось.
– А какие бы вы, Михаил Федорович, – вопросил меня Аглай Трофимыч, – предложили мне свойства поведения и характера, характерные для пидора, не имеющего гомосексуальных наклонностей? И можно ли без особых последствий для истины назвать «пидором» русскую женщину гетеросексуальных взглядов на бытие?
И я вынужден был повторить ему выражение, которое любит употреблять русский человек, когда затрудняется с ответом или чтобы не ломать себе голову, и которое я уже приводил несколькими строками выше:
– Какие такие свойства? Пидор он и есть пидор. – И сплюнул за борт корвета «Вещий Олег».
Подробнее о нем речь пойдет несколько позже.
И служил Нупидор на корвете пидором. Потому как без пидора в любом расейском деле? Никак! И как без пидора русскому плавателю по великой реке Харони плыть тем более? На кого свалить все, что можно сваливать? К примеру, не поднимается парус, не заводится мотор, не отдаются швартовы, да и просто зла не хватает – и тут этот пидор роняет себе на ногу топор (и на хрена он выперся на палубу с топором, ровно дровосек какой?). Ну, и вы тут же радостно восклицаете:
– Ну, пидор!..
И тут же – парус в небеса, мотор в рев, швартовы в… ну, куда положено. И всем хорошо.
Так что хоть и деловой надобности в Нупидорах нет, но без них народ неполный.
И был еще один член экипажа. Не сильно член в человеческом понимании этого слова и не сильно человек в том же понимании. А так себе – клоп. Настоящий живой Клоп.
– А что поделывает Клоп на борту корвета «Вещий Олег»? – спросите вы.
– Живет, – отвечу я.
– Как живет? – спросите вы меня.
– А вот так и живет, – отвечу вам я. – В софе.
– В какой такой софе? – спросите вы меня.
– Значит, так, – начну я свое краткое повествование о жизнепребывании Клопа в софе на борту корвета «Вещий Олег»…
Эту самую софу Аглай Трофимыч доставил из рассказа М.М. Зощенко, после чего был немедля укушен Клопом, который обитал в этой софе со дня ее основания, считал ее фамильной ценностью и очень не любил посягнувших на его собственность. А так как говорить он не умел, чтобы эту самую свою нелюбовь определить голосом, то он, значит, сразу кусал посягателя куда-нибудь в расчете, что севший свалит с его родной софы на какую-нибудь другую софу. Этот Клоп, видимо, обладал не слишком высоким IQ и не предполагал, что российские софы без клопов не существуют. Потому что какая же это российская софа без клопов?! Отечественная софа не мыслит себе существования без кровного клопа, ибо это будет уже не отечественная софа, а какая-нибудь приблудная оттоманка, на которой можно лишь откинуться на спинку, но никак уж не спокойно сидеть. Не говоря уж о том, чтобы на ней ночь соспати или плотские утехи творити, потому что злобная натура Клопа гонит его вмешаться в эти процессы и сорвать сонный или любовный джек-пот своим гнусным участием.
Так что Клоп цапнул Аглая Трофимыча куда-то, после чего тот крикнул Сидорова и Нупидора, и те швырнули софу вместе с Клопом в набежавшую волну Селезневских прудов. И сказок о нем не расскажут, и песен о нем не споют. Лишь шаланды, полные кефали и, наоборот, пустые от ея, бросят на месте гибели усопшего (утопшего) Клопа венок выметенных с сайта «Стихи. ру» выкидышей сонетов. А авторы их будут
