- Почему ты учишь нас, почему говоришь слова, не сказанные ранее, почему делаешь дела, не деланные ранее. Почему нарушаешь привычный ход вещей? Чем докажешь верность твоего учения, твоих слов, твоих дел?
И все собравшиеся, услышав слова Консерватора, усомнились тоже. И дьявол в них снова начал оживать. И расправаляя косматые плечи, нетерпеливо облизываться.
Усмехнулся Мовшович:
- Не ты первый задаешь этот вопрос. И не мне первому. Я не могу предоставить тебе документ, подтверждающий истинность моих учения, слов и дел. На котором стояла бы божественная печать. Как не смог представить его мой предшественник. Распятый и распинаемый на миллионах крестов. Но скажу тебе так, Каждый человек послан на Землю Богом. На каждом лежит Его потенциальная благодать. И если ты веришь в Него, то поверишь и в меня. Как в одного из посланных Им. Он завещал вам любовь. И я говорю то же. Итак, идите и делайте любовь к человеку. И сидящему в нем дьяволу. А если, кто и не верит, пусть все равно идет. Ибо, если вера без дел мертва, то дела без веры существуют. И пусть отдельные из вас отрицают Господа. А заповеди Его считают всего-навсего правилами общежития. Соблюдайте их. Потому что в них дело. Помимо вашего неверия, угодные Господу. И тогда дела породят веру. А вера породит дела. Чешите, мужики и помните, что я вам сказал. И сделайте первый шаг к творению...
И все поверили. Кроме этого охламона-консерватора.
- Видишь ли, - сказал охламон-консерватор, - ты все время говоришь о творении. Мы видели то, что ты сделал здесь и слышали о других твоих делах в других местах. Но подобное уже совершал Иисус. Но он говорил о спасении. И принес себя в жертву во имя спасения человека. Поэтому-то мы и поверили в него. И в спасение человеков. Готов ли ты принести себя в жертву? Чтобы мы поверили в тебя. И в творение человеками...
И охламон-консерватор смиренно отсутпил.
- Я ждал этого, - усмехнулся Мовшович, - что ж, жертва, одно из дел, без которых вера мертва. Человекам нужны трупы. - И он посмотрел в небо. Да не минует меня чаша сия... - и повернувшись к людям, спросил:
- Где вы хотите, чтобы я принес себя в жертву?..
- Где обычно, - отвечали ему, - на Голгофе. На развалинах Храма.
- Куда ходим мы молиться Яхве, - сказали иудеи.
- Куда ходим мы служить Иисусу, - сказали христиане.
- Куда ходим мы славить Аллаха, - сказали мусульмане.
А атеисты промолчали. Потому что им было глубоко до фени, кто кому молится, кто кому служит, и кто кого славит. Они ни в кого не верили, никому не молились и служили только себе и себе подобным. За что их не любили представители всех религий и всех конфессий. Придерживаясь точки зрения, что неверующих нужно непременно обратить в какую-нибудь веру. А если таковая задача окажется невыполнимой из-за общеизвестной упертости атеистов, то их с такой же непременностью нужно уничтожить. Чтобы избавиться от остатков неверия на Земле. И такая возможность им представилась. В Моссаде окопались атеисты, отстаивая свою веру в безверие.
35 И ученики обратились к Мовшовичу с просьбой повременить с собственным жертвоприношением. И вместе со всеми отправиться в Моссаду.
- Для чего хотите идти в Моссаду? - спросил Мовшович.
- Чтобы утвердить веру Господню, - хором ответили ученики.
- Хорошо, - сказал Мовшович, - пошли. И все вместе, хором, со всеми верующими, походным маршем, пилим в Моссаду.
И вот по дороге из Капернаума, через Вифсаиду, по западному берегу Иордана, через Иерусалим боголюбивое воинство двинулось на опору безбожников, крепость Моссаду. И впереди шли Мовшович с учениками.
В Иерусалиме иудеи молились у еще дымящихся остатков Храма. Мусульмане уткнулись задницами в небо напротив мечети Аль-Акса. Христиане со всех концов земли щелкали полароидами и стрекотали видеокамерами в тех местах, где побывал Иисус. И когда вооруженные отряды во главе с Мовшовической компанией проходили мимо, все радостно приветствовали их. И призывали их раз и навсегда покончить с безбожниками, нашедшими опору в Моссаде.
И вот, получив благословение от священнослужителей всех религий, в том числе и от языческих римских жрецов, святое воинство свернуло к Мертвому морю. И в северной его оконечности их настиг вечер. Солнце медленно свалило за Иудейские горы. Наступила прохлада. И время ночлега. Были поставлены шатры, разожжены костры. Но нечего было насадить на вертела, нечем было утолить жажду. Ибо слева было самое мертвое Мертвое море. А справа - самая пустынная Иудейская пустыня.
И все с надеждой смотрели на Мовшовича. А он сидел на пригорке, смотрел в сторону исчезнувшего Солнца и, казалось, не ощущал ни голода, ни жажды. И обступили его ученики и воины всех вероисповеданий. С тем, чтобы Мовшович совершил чудо и накормил их. А также и напоил. Дабы у них достало сил, чтобы дойти до Моссады и сразиться с людьми, отвергнувшими Бога. Или не знавшими Его.
И встал Мовшович и посмотрел сначала в сторону исчезнувшего Солнца, потом глянул на звездное небо. Как бы ожидая одобряющего слова Господа, Но не услышал ничего. Тогда он повернул голову в сторону самого мертвого Мертвого моря. Которое не могло ни накормить, ни напоить человека. Неподвижна была его поверхность. Соль сковала движение воды и подавляла любое проявление жизни в своих глубинах. Но под взглядом Мовшовича вдруг всколыхнулась его поверхность. Со дна потянулись мучнистые водоросли, всплеснула хвостами неведомая рыба. И вот уже водоросли выползли на берег, превращаясь в хлеба. Множество рыб забилось в неведомо откуда появившихся сетях. Вода моря стала чистой, прохладной и сладкой. Намстолько чистой, прохладвной и сладкой, что одного ее глотка оказалось достаточно, чтобы утолиь жажду.
Насытившись и напившись, разнородно-святое воинство пало на колени и возблагодарила Бога (Богов) за знак своего расположения к делу, которое им предстоит совершить.
- Успокойтесь, - сказал им Мовшович, - вот сидите вы тут, люди разных вер и благодарите Бога за то, что он дал вам воду и пищу. Чтобы вы выступили в Его защиту. Ине думаете, нужна ли ему ваша защита. Господь дал вам воду и пищу не для поощрения. А чтобы утолить ваши голод и жужду. Потому что каждый из вас - дитя Божье. И не оставит Бог детей своих без призрения. Несмотря на веру их. - Помолчал Мовшович несколько секунд, а потом добавил, - или безверие...
Глубоко вздохнуло небо, серп луны превратился в круг, вспыхнули звезды. Замерли воины, пораженные необычной жизнью неба, луны и звезд. А когда небесная жизнь утихомирилась, все уже крепко спали вокруг затухающих костров.
И только Мовшович сидел на пригорке и смотрел теперь уже на восток. В сторону Иорданских гор. Из-за которых вскорости должно было вывалиться Солнце.
- Ну, Мовшович, - обратился он к Господу, - что прикажешь делать?
- А почему я тебе должен что-то приказывать, - брюзгливо ответил Господь, - это - твое дело. Делай, что считаешь угодным Мне. А я уж потом определю степень этой самой угодности. О, Господи, - сказал Он, - каким чудовищным языком я заговорил. Впрочем, ты меня понял. Делай, как надо делать. А я тебе подам знак, если где-то что-то в какой-то степени не совсем соответствует моим взглядам на мнеугодность. И не обращай внимания на общественное мнение...
Истинно я говорю? - спросил Сам Себя Бог и Сам Себе ответил. - А когда я говорил неистинно?..
- И каков будет твой знак, Мовшович? - спросил Мовшович. Не вполне уверенный в правоте дела, которое оно затеял.
- Я не могу ответить на этот вопрос. Сейчас. Но ты его несомненно получишь. Когда пройдешь свой путь. До конца. Ты знаешь свой конец. И я его знаю. Весь вопрос в том, каким путем ты к нему придешь. И в зависимости от пути и будет мой знак. Иди, Мовшович, с верой в Меня, с верой в себя. Как уже шел однажды другой Мой сын. Иди, парень, и выбери то, что выберешь. - И Бог замолчал.
И ему на смену из-за Иорданских гор выбралось заспанное Солнце. Постепенно оно размялось, разогрелось, ожило и разбудило многтысячное воинство. Вооруженное, чтобы привести к Господу безбожников, засевших в Моссаде.
36 Легла дорога под ноги солдат, легла дорога под копыта лошадей и ослов, легла дорога под колеса колеснциц. Пыль поднялась в воздух. И в этой пыли из окрестных поселений, затеряных в мертвечине Иудейской пустыни, вливались в войско добровольцы. Чтобы огнем и мечом вколотить в безбожников силу и славу Господню. А если их тупые головы и нечувствительные сердца откажутся не в силах воспринять истину, то стало быть, и нет им места на этой благодатной земле, созданной волей Господа. Потому что, каждое живое существо, наделенное душой, просто обязано верить в Господа! В том или ином виде. В том или ином обличьи. В том или ином его философском содержании. В противном случае им должен наступить шандец.
(Мы не уверены, что слово "шандец" в его сугубо национальном звучании воспроизводилось в мыслях разноплеменной компании. Но его коренной смысл был именно таким. В о всяком случае, так нам его перевел Мовшович. А у нас нет никаких оснований подвергать сомнению его лингвистические познания.)
